Час-другой-третий… затянувшаяся игра в прятки. А главное, чем дальше, тем острее Вика ощущает собственное одиночество. Ведь глупость же – прятаться!

А еще большая глупость – позволять применять к себе методы «дрессировки».

Вика обошла комнату, перевернула газеты – пыльные влажноватые листы пожелтели. Присев на стул, она некоторое время просто сидела. Но было скучно. И Вика вышла из дому.

На малине зрели ягоды. Розовые, на вкус они были кислыми, но все лучше, чем ничего. Вспомнила, что утром она завтрак проспала, а до обеда так и не дотянула. С ужином тоже затруднения предвидятся.

Маме, что ли, позвонить?

Волнуется, небось. Сказать ей, что она жива, здорова, но возвращаться не станет?

А если ее звонок отследят?

Нет, это уже паранойя. Антон Сергеевич, конечно, человек с большими возможностями, но не настолько же! И она почти решилась набрать номер маменьки, когда вдруг заметила чью-то тень. Тень двигалась вдоль забора – с обратной стороны дома он был почти целым и довольно-таки высоким. А заросли малины поднимались высоко, и Вика, прежде чем успела подумать, что действует глупо, присела, скрываясь в этих зарослях.

Сергей?

Или еще кто-то? Вот забор зашатался – человек открыл калитку, для чего потребовалось приложить немалое усилие, – петли проржавели, а дерево разбухло. Но нежданный гость с этим справился.

Сквозь кружево листвы Вика видела лишь его ноги – в черных ботинках и черных брюках со «стрелочками». Такие же носил Семен… и наверняка не только он.

Он прислал кого-то Вике на выручку?

Или выдал ее убежище и теперь Вику хотят поймать и водворить на положенное место?

Она осторожно, пятясь, двинулась вдоль забора, в обратном от человека направлении, туда, где заросли были особенно густые. Колючки цеплялись за одежду, полосовали ее руки, и Вика укоряла себя за глупое поведение, но ничего не могла с собой поделать – ею двигал беспричинный, но непреодолимый страх. Безумно колотилось сердце, и боль от царапин казалась ничтожной платой за убежище.

А незваный гость не спешил уходить. Он заглянул в дом, вышел… обошел его… остановился у калитки. И, постояв какое-то время – Вике показалось, что вечность прошла! – убрался. Но она все равно не рискнула покинуть свое убежище сразу же. Вдруг тот человек где-то затаился?

Время шло.

Расцарапанную кожу саднило. Гудели пчелы. И в приближавшихся сумерках ее поджидали комары. А комары всегда выделяли Вику среди прочих людей. Но она терпеливо сносила эти трудности.

А потом вдруг поняла, что дальше прятаться не имеет смысла.

И почему-то выбраться из кустов оказалось сложнее, чем в них забраться. Среди малины вдруг оказалась и крапива, которая «наградила» Вику россыпями белых волдырей на коже и невыносимым зудом. Колючие плети вцепились в подол платья, совершенно не предназначенного для сидения в кустах. Да и вообще, все стало плохо. Настолько плохо, что Вика едва не разрыдалась.

А ведь она даже на конкурсах красоты, куда ее маменька вытаскивала, надеясь, что однажды Вика оправдает ее ожидания, не ревела. Пусть и обзывали ее толстой, неуклюжей, кривоногой… не ревела! Теперь же, из-за этой малины… нет, не только. Из-за того, что маменька опять все за Вику решила!

И только сказать не сказала, а действовала в обход, а это – предательство…

…и главное, что никто не поймет причины Викиных обид.

Плохо быть мямлей.

В доме же ничего не изменилось. Странно… зачем же тогда тот человек приходил?

Серега вернулся, морально готовый к сражению с папашей, настолько, насколько это было возможно. Главное – не оправдываться.

И вообще, не реагировать.

Это-то папашу больше всего и бесит. Он-то убежден, что все вокруг просто обязаны внимать каждому его слову, а если уж папаша соизволит выразить некое пожелание, то следует тотчас его исполнить. С верноподданническим восторгом.

К лешему!

Такси Серега отпустил у соседнего дома и двинулся к черному ходу, рассчитывая, что, кого бы ни пригласил папаша, люди эти будут заняты его царственной персоной. Глядишь, на Серегу времени у них и не останется.

На кухне царил кавардак, вполне обычный – с учетом приезда папаши, и руководила им Лизка.

– Добрый день, Сергей Антонович, – сказала она обычным холодным тоном, в котором явственно слышалась неприязнь. Как может Серега вести себя недостойно? Он ведь роняет не только свою репутацию… и так далее и тому подобное. – Вас все ждут.

– Подождут. Есть хочу.

Хватал он то, что под руку попадало, внося свою толику в общий хаос. И Лизка хмурилась, но не мешала – уже изучила его характер.

– Возможно, – поинтересовалась она, отвернувшись к окну – отсутствующие напрочь у Сереги манеры причиняли ей глубокие душевные страдания, – вы просветите меня относительно того, куда исчезла ваша невеста?

Невеста?! Какая?! Серега едва не подавился, но тут же все вспомнил.

– А куда исчезла моя невеста? – мягко спросил он, откладывая надкушенное канапе.

Вегетарианское меню – еще та мерзость.

– Мне показалось, она была с вами?

– Нет.

– Печально. Эта девушка повела себя совершенно безответственно!

Приятно, что не только Серега у Лизки раздражение вызывает.

– Уйти из дому, никого ни о чем не предупредив! И это ее упрямство. – Ногти Лизки царапали стекло, что являлось у нее высшим признаком волнения. И что же такое случилось?

Хотя… Серега предполагал, что именно случилось.

Появился папаша и велел Вике участвовать в семейном спектакле. А Лизка как раз декорации «подтянула», с инструкциями вкупе. И Вика, это бедное существо, непривычное к подобному «подходу», сделала то, что сделал бы любой разумный человек, – сбежала.

Папаша разозлился на Лизку, а она, обожавшая папашу, затаила злость.

– Ничего, – Серега не удержался и похлопал Лизку по плечу, – найдется.

Она зафыркала. Вот кошка… и, главное, не понять, что ее при папаше держит? Любовь? Какая-то такая любовь – с оттенком мазохизма. Он на ней никогда не женится. И Лизка ведь не дура, осознает…

Нет, не понять Сереге баб.

– Конечно, вернется, – холодно отозвалась Лизка, возвращая утраченное было хладнокровие. – Ее вещи здесь остались. И документы.

А вот это уже злорадство. И подлость! Подлости Серега не терпел.

– А вам, Сергей Антонович, следует переодеться. Я взяла на себя смелость и подготовила костюм. Он в вашей комнате. – Ну да… конечно. – И будьте добры, включите мобильный телефон.

Хорошо, что напомнила. Серега включил его, уже оказавшись в безопасности – в своей комнате. Десять звонков от папаши. Семнадцать – от Лизки. И эсэмэска от Семена.