— Да. Частично. Комната прямо над нами — жеода, используемая в исцеляющих ритуалах Храма. Но это — простая пещера, хотя сами стены содержат, если мне не изменяет память, все драгоценные камни, известные в Атлантиде, — сказал он, медленно двигаясь к ней. — Вы еще красивее, чем я себе представлял.

Резкая перемена темы застала ее врасплох, и она снова разволновалась.

— Что? Почему? Почему вы представляли меня? И почему мы здесь, и кто, черт побери, вы? Я слышала, как принц и его брат — еще один принц? — говорили, что вы — их давно потерянный брат. Так почему вы сейчас не участвуете в большом воссоединении королевской семьи? Блудный сын и всё такое?

Он прищурился:

— Вы многое слышали. Сколько времени вы находились в Атлантиде? Достаточно, чтобы один из них заявил на вас свои права? — он говорил низким, рычащим голосом и явно напрягся, как будто удерживаясь, чтобы не наброситься на нее.

Она снова отступила, подняв руки, пытаясь успокоить его и удержать от безумных мыслей, которые он высказывал вслух.

— Слушайте, мистер Джастис или принц Джастис, если предпочитаете, я не знаю, о чем вы говорите. Никто не заявлял на меня права. Это не двенадцатое столетие. Ваш приятель Лайам пришел ко мне в офис, чтобы предложить мне возможность изучить Атлантиду. Я — археолог, и я… — она остановилась, не зная, как объяснить.

Он немного успокоился, Напряженные мышцы на мгновение расслабились. Но потом волна чего-то, что походило на отчаяние или презрение, мелькнула на его лице, и он содрогнулся.

— Мы, кажется, не в состоянии мыслить ясно в вашем присутствии, Кили. Может, вам следует отдохнуть, пока мы примем ванну, а потом мы продолжим этот разговор, когда от нас не будет нести кровью от самопожертвования Фарнатия.

— Отдохнуть? Отдохнуть? — она услышала, как ее голос сорвался едва ли не на крик, но не могла ничего с этим поделать. — Вы смеетесь надо мной? Вы только что сбежали из того места, которое не может существовать, бедняга убил себя вашим мечом. Вы меня похитили, говорите о себе снова во множественном числе, упоминая о правах и основных инстинктах, и хотите, чтобы я вздремнула?

Она сжала руки в кулаки и дико осмотрелась в поисках чего-то, что могла использовать для самозащиты. Она почувствовала неприятное ощущение того, что во второй раз за день ей приходилось делать это.

— Если я когда-нибудь выберусь из этого, то куплю нож с откидным лезвием, — рявкнула она. — Или электрошок. Или пистолет. Никакого сна. Никакого отдыха. Вы лишь вытаскиваете меня отсюда.

Он поднял меч в ножнах над головой, и она поняла, что пропала. Ее мать всегда предупреждала ее, что ее язык до добра не доведет.

Не слишком известный археолог убита древним воином во плоти: смотрите повтор на YouTube.

Но он просто положил меч, ножны на землю, а потом стянул остатки своей рубашки. Кровь и грязь покрывали его кожу, и она видела шрамы в полудюжине мест, свидетельствующие о том, что он был сильно ранен множество раз. Некоторые были похожи на смертельные раны.

— Вам больно? — внезапно спросила она. — Э — эта кровь, — она ваша? Вам нужна медицинская помощь? Я знаю кое-что о первой помощи, если вы сможете достать кое-какие материалы.

Он застыл на месте и уставился на нее. Она не могла понять выражение его лица.

— Вы только что предложили мне свою помощь?

Испытывая раздражение, она сложила руки на груди.

— Да. А что? Я нарушила какой-то закон насчет того, чтобы не касаться королевских особ? Потому что должна вам сообщить, что мне уже и так страшно, но я не собираюсь поддаваться тому, что моя бабушка всегда называла «чистой проклятой злостью».

Он моргнул.

— Значит, вы делаете честь вашей бабушке, так как вы обе женщины — воительницы, не так ли?

Настал ее черед моргать, потому что в его голосе слышалось восхищение. Но…

— Нет, — сказал он, прерывая ее. — Нет никакого закона, запрещающего касаться особ королевской крови, хотя я не причисляю себя к подобным. Сводный брат или нет, я просто нежеланный ублюдок, навязанный плененному королю. Я просто не мог поверить, что вы предложили мне свою помощь, когда я так дурно с вами обошелся.

Она попыталась переварить информацию, но у нее не было достаточно знаний, чтобы строить какие-то теории. Драма королевской семьи, словно из мыльной оперы, известная во всей истории, и тут расцветала буйным цветом. Но ей нужно больше информации прежде, чем она смогла бы о чем-то подумать.

— Я предложила. То есть, я помогу. Если вам требуется моя помощь, — сумела ответить она. Ее горло сжалось, когда он направился к ней. Потом ей пришла в голову мысль: — Вы снова сказали «я». Не «мы». Разве… Вы можете объяснить это?

Он медленно шел, словно не угрожал ей и, наконец, остановился прямо перед ней.

— Вы оказали мне честь, Кили, и я объясню столько, сколько смогу. Но сначала, я должен принять ванну и отдохнуть.

— Только не это! Послушайте, я же вам уже говорила… — но когда она посмотрела в его глаза, то забыла, что думала. Сине-зеленое пламя танцевало глубоко в его темных зрачках. Очарованная, она подняла руку, чтобы дотронуться до его лица. Разумеется, ей необходим отдых. Она так устала, не так ли?

Так устала.

Когда ее пальцы коснулись резкого изгиба его скулы. Он дернулся под ее рукой, вызвав сильное, чувственное ощущение в ее теле. Но тоненький голосок глубоко в ее разуме кричал ей, что вовсе она не устала. Что ей нужно выбираться отсюда.

Пока она смотрела в его глаза, голос затихал. Вот так-то. Она испытывали сильную сонливость.

Ее веки опустились, и она почувствовала, как колени подогнулись. Он поймал ее, когда он упала.

— Вы снова меня держите, — прошептала она, сон завладевал ею волнами мира и спокойствия.

— Никто другой никогда не будет держать вас, Кили, — сказал он, а потом она почувствовала, как его губы легко касаются ее лба. — Вы — моя.

Что-то в его словах, — что-то было не так, — затронуло край ее сознания на несколько секунд, но потом она впала в сон. Она подумает об этом позже. Когда не будет настолько усталой.

Скользя вниз, вниз в нежные волны дремоты, она видела сны о мечах, драгоценных камнях и мужчине с волосами цвета сапфира, который умел обращаться и с мечом и с драгоценностями.

Атлантида, дворец, следующее утро

Конлан осматривал свой кабинет стратегического планирования — он отказывался думать о нем, как о военной палате, когда предстояло рассмотреть вопрос о собственном брате — и задавался вопросом, почему ночь сна, казалось, не восстановила силы ни одного из них. У всех входящих в зал были темные круги под глазами, и он знал, что и его лицо не являлось исключением. У Райли снова была тяжёлая ночь, а для него казалось невозможным спать, когда не могла она.