тоже подошел к окну, стал смотреть на ребят. Все мальчики были одеты в школьную форму, трудно было отличить их друг от друга. Наконец он увидел нашего беглеца.

— Вот он, сметает пыль со скамейки. Интеллигентный мальчик, а щеткой орудует запросто.

— Все носят гимнастерки навыпуск, а он заправил в брюки, — заметила Людмила Васильевна. — Что-то прячет под рубашкой, видите, как оттопырился живот?

— Хитрюга.

Ребята притащили шланг, стали прилаживать его к водопроводу, поливать цветочные клумбы. Вода брызгалась в разные стороны, мальчики с визгом убегали от водяной струи.

В это время на дорожке появилась Людмила Васильевна. Ребята, занятые возней со шлангом, не замечали ее.

Наш герой стоял у водопровода и закручивал кран. Людмила Васильевна тихо позвала:

— Мурадов!

Мальчик не обернулся на ее зов. Она снова окликнула:

— Мурадов!

На этот раз мальчик обернулся.

— Вы меня? — нерешительно спросил он.

— Конечно, тебя, если ты Мурадов.

Мальчик неуверенно закивал головой.

— Я Мурадов. Сергей Мурадов.

— А меня зовут Людмила Васильевна, — улыбнулась она ему. — Здравствуй, Мурадов.

— Здравствуйте. А кто вы будете?

— Я здесь работаю. Хочу с тобой познакомиться. Ты из Средней Азии приехал?

— Не-ет, — сказал мальчик. — Я из-под Иркутска.

— Я, кажется, все перепутала. Ты тот самый, у которого верующий отец?

— Да, — кивнул головой мальчик.

— Он тебя бил и заставлял учить молитвы?

— Заставлял.

— И много молитв выучил?

— Я не считал.

— Все наизусть знаешь?

— А что особенного?

— Прочти хоть одну.

Мальчик смутился.

— А зачем? Они длинные.

— Ну, хоть одну строчку. Читай же!

Мальчик насупился, с обидой сказал:

— Отец заставлял молиться, и вы тоже неволите? Я все позабыл, головой ударился, всю память отшибло, а вы заставляете.

— Я не заставляю, а прошу. Если забыл, значит, забыл. А что это у тебя за поясом под гимнастеркой?

Мальчик вынул из-за пояса книгу.

— Книжка. Разве нельзя?

— Дай-ка взглянуть.

Мальчик не сразу подал книгу.

— Смотрите, пожалуйста.

Людмила Васильевна взяла книгу. Это был «Мир приключений». Она полистала книгу и увидела вложенный листок с рисунком. На листке детской рукой было нарисовано лицо мужчины.

— Отдайте! — решительно сказал мальчик.

— Кто это?

— Это мое. Я сам рисовал. Отдайте.

Она вложила листок в книгу и вернула мальчику.

— Пожалуйста, читай, если нравится. Ты любишь книги?

Людмила Васильевна улыбнулась мальчику и ушла.

Он стоял на месте и смотрел ей вслед. Водяная струя из шланга ударила ему в лицо. Он закрылся книгой и отскочил в сторону.

Ночью в спальне у мальчиков раздавалось тихое сопение, кто-то храпел. На койке у окна лежал Юра, не смыкал глаз. Справа и слева от него посапывали на своих постелях его новые товарищи по несчастью: Мишка и Димка.

— Здорово мы обвели их вокруг пальцев, — тихо сказал Димка. — Королевскую житуху схлопотали, тепло и мухи не кусают.

— И жратва приличная, — сладко потягиваясь, сказал Мишка. — Пирожков нагрузил полный карман, держи.

Он протянул Юре пирожок. Тот не взял, молча отвернулся.

— Не хочешь, не надо.

Мишка сам стал жевать, аппетитно причмокивая.

Юра лежал в темноте и смотрел в потолок, где медленно раскачивалось бледное квадратное пятно от уличного фонаря. То справа, то слева доносились слова дружков.

— Им-то ври, сколько влезет, а от нас правды не скрывай. Как тебя на самом деле зовут?

— Скажи, не выдадим.

— Я подписался Григорием Клементьевым, — сказал сосед справа, — а на самом деле меня зовут Димкой. И вовсе я не от батьки убежал, просто люблю угонять чужие машины, интересно мне путешествовать по новым местам. Подстерег в Тамбове у одного жлоба «Москвича», драпанул по шоссе, и будь здоров. Под Москвой съехал в лесок, оставил железную конягу в кустах и на электричке укатил в столицу.

— И не боишься? — спросил Мишка.

— Пускай воробей коршуна боится. Меня два раза ловили, и ничего. Прочтут мораль и отпустят. Только один мужик по шее долбанул, будь любезен!

— А где ты живешь? — спросил круглолицый.

— Тебе не все равно? Сам даже имя свое скрываешь, а меня выспрашиваешь.

— Думаешь, я жлоб? — обиделся товарищ. — Мишкой меня зовут, из Курска.

— А тебя как по правде звать? — спросил Димка у беглеца.

— Написал Сергей, так и зовите Сергеем, чего пристали? Спите!

— Сергей — Пантелей, — хихикнул Димка и отвернулся.

Юра уткнулся лицом в подушку, натянул одеяло. Ребята затихли.

Юра смотрел на потолок, где качалось и качалось бледное пятно от уличного фонаря.

И как видение из темноты возник сад за высоким кривым забором.

Размахивая кетменем, Юра пробивал на сухой земле узкую канавку, по которой змейкой тянулась вода из арыка. Обнаженное до пояса тело мальчика потемнело от загара, лицо покрылось потом.

Железный кетмень гулко ударял по сухой земле и отскакивал от нее, как от камня.

Мальчик перевел дыхание, вытер мокрый лоб, устало прислонился к забору.

За забором в тени деревьев послышалась какая-то возня.

Мальчик стал смотреть в щель и увидел мужчину и женщину. Женщина преградила дорогу мужчине, стараясь сдержать крик, злобно шептала:

— Не ходи к ней! Не пущу!

Мужчина пытался отстранить женщину, подвигался к калитке, так же тихо, но спокойно сказал:

— Не срамись перед людьми, уйди!

— Образумься ты, господи! — в отчаянии застонала женщина, хватая его за руку. — Я же не калека какая-нибудь, давно бы свадьбу справили, детей бы тебе нарожала. На что она тебе сдалась с чужим ребенком?

— Да ты сбесилась, Настя? Разве я давал тебе повод для таких разговоров? Иди домой, успокойся!

Она отстранилась с дороги и с ненавистью сверкнула глазами.

— Катись, падай в пропасть, доктор! Подбирай баб с чужими детишками, если своих неспособный иметь.

Она закрыла лицо руками и ушла, а он, проглотив обиду, прошел вдоль забора, стукнул в калитку.

Юра бросился к калитке, навалился всем телом, не хотел открывать. Калитка была высокая, мужчина никого не видел, продолжал настойчиво стучать.

Тогда мальчик приоткрыл калитку и зло крикнул:

— Чего надо?

Мужчина приветливо улыбнулся.

— Я к Надежде Ивановне.

— Нету дома. И можете совсем не ходить к нам.

— Что с тобой, Юра? — удивился мужчина.

— А ничего! Ясно? — он сердито захлопнул калитку и закрылся на крючок.

Стоял в растерянности и смятении. Мужчина не стучался и не настаивал. Вскоре послышались его удаляющиеся шаги. Юра взял в руки кетмень, пошел к дому.

На веранде его встретила Надежда Ивановна. Она прихорашивалась и была немного смущена.

— Почему ты не открыл калитку?

Юра упрямо и решительно сказал:

— Пусть больше не ходит к нам этот доктор. И пускай не говорят всякие глупости, не хочу я их слушать.

— Про кого ты, сынок? — насторожилась Надежда Ивановна.

— Да ну их! И так тошно, кетмень притупился,