Холлидей сидел и слушал долгие гудки зуммера. Отец наверняка еще не ложился. Любовь Холлидея работать по ночам – одно из, к счастью, немногих качеств, которые он унаследовал от отца.

Прошла целая минута прежде, чем ему ответили, но экран по-прежнему оставался темным, только ворчливый голос спросил:

– Кто это?

Холлидей кашлянул, прочищая глотку:

– Это я, папа, Хол. Решил вот позвонить. Мне нужно с тобой поговорить.

– О господи! Десять лет прошло, а потом ты, черт подери, звонишь чуть не в полночь!

Холлидею хотелось его поправить. Не больше шести лет, и сейчас еще нет половины двенадцатого.

– Извини, я знаю, ты не спишь… Я тут работал и…

– Я читал, Хол. Ты же знаешь, терпеть не могу, когда меня прерывают.

Холлидей помолчал. Какая-то часть его души желала лишь одного – немедленно прекратить тягостный разговор.

– Ты не включишь видеосвязь?

Он услышал вздох, потом молчание, потом экран вспыхнул и появился узколицый, седоволосый мужчина – за семьдесят, который сидел с подчеркнуто выпрямленной спиной, как будто правильная поза служила единственной гарантией полноценного долголетия.

– Что тебе нужно, Хол? Холлидей все разглядывал старика.

– Ты давно видел Сью? Она тебе не звонила?

– Сью? Сто лет ее не видел. Она все еще… – Старик замолчал, запоздало оценив нелепость вопроса, и закончил совсем иначе: – Вы оба годами даже не звоните, а уж навестить-то – и подавно не соберетесь. “Оно и неудивительно, – подумал Холлидей. – Ты так стремился поскорее от нас избавиться, а до этого с таким презрением относился к нашим увлечениям и занятиям”.

– Отец, я хочу поговорить об Элоизе…

Лицо старика словно захлопнулось, ворчливая готовность уделить единственному сыну несколько минут своего драгоценного времени куда-то исчезла.

– Если ты позвонил только за этим, я отключаюсь.

– Нет! Ну пожалуйста! Мне необходимо узнать, что случилось!

– Хол, ты представить себе не можешь, насколько мне больно об этом говорить, иначе ты не посмел бы звонить. Прощай! – Он протянул руку к клавишам. Протянул очень быстро. И отключился.

Не сводя глаз с потухшего экрана, Холлидей откинулся в кресле, протянул руку за кофейной чашкой и обхватил ее ладонями. Подумал, не попробовать ли отыскать Сью, и сам себе улыбнулся. Что за ирония: он человек, занимающийся розыском пропавших людей, натыкается на каменную стену каждый раз, когда пытается установить место нахождения собственной сестры! Скорее всего нечто подсознательное не позволяет ему предпринять достаточно эффективные меры.

Холлидей подтянул клавиатуру поближе, открыл новый файл и начал составлять официальный отчет Джеффу Симмонсу о событиях прошлой ночи.

Барни проснулся поздно, принял душ и остановился в дверном проеме, разглядывая офис.

Перестановка мебели по указанию Ким была единственным изменением, которое Барни впервые за много лет внес в интерьер. Когда восемь лет назад он подписал договор аренды, то вместе с офисом к нему перешел и ковер, столетний, темно-зеленый, выношенный. Пятна от дыма бесконечных сигар расплывались на стенах. Не мешало бы пройтись по ним краской. Да и вообще, контора имела убогий вид кабинета управляющего в дешевом магазинчике.

Барни всегда находил аргументы для своего нежелания как-то украсить помещение. В конце концов, говорил он, если клиент идет в детективное агентство в Эль-Баррио, едва ли его смутит подобный интерьер. Но времена меняются, и район постепенно стал повышать социальный статус. Многие дома подверглись перестройке; теперь там дорогие квартиры для специалистов компьютерного бизнеса, которые работают дома. Когда это дело закончится, надо будет поговорить с Холом насчет ремонта, посмотрим, что он скажет.

Барни приготовил кофе, но потом передумал. Черт возьми, он уже целую неделю придерживается дисциплины: пива не пьет, диету соблюдает. Неужели он не может позволить себе приличный завтрак?! Отправится-ка он к Ольге, прихватит с собой документы и поработает на старенькой машине, спрятанной у Ольги за стойкой.

Сыщик собрал в папку, сделанную Холом, копию отчета, дневники Сисси Найджерии и… кристаллик иглы с компьютерной записью, которую вчера дал ему Лью, когда осоловевший Барни вынырнул из ванны с гелем. Потом запер офис и прошел с полквартала пешком. Ольгин подвальчик славился самым богатым выбором импортного пива во всем районе. Там Барни заказал украинское пшеничное пиво и ветчину на черном хлебе с корнишонами, затем перетащил старенький компьютер Sony к своему столику под окошком, выглядывающим наружу на уровне тротуара. После уличной стужи тепло в баре показалось ему особенно гостеприимным, в углу приглушенно работал телевизор – шла трансляция футбольного матча с Западного побережья. И снова Барни задумался над идеей изменить интерьер офиса, завтра он спросит, как Хол отнесется к мысли временно перенести деятельность в заднюю комнатку Ольгиного бара.

Следующую пару часов он просматривал дискету с дневником Сисси Найджерии, постепенно проникаясь пониманием ее натуры, но так и не найдя ни единого намека на то, что с ней произошло. Судя по всему, она являлась высококлассным специалистом в компании КиберТек – одним из основных конкурентов “Мантони Энтертеймент” в области виртуальной реальности. О работе Сисси упоминала лишь мимоходом, говорила в основном о коллегах. В дневнике было полно иллюстрированных описаний ее многочисленных интрижек с женщинами, которых она цепляла в баре “Пена”; присутствовал там и анализ ее отношений с “сожительницей”, как она называла Кэрри Виллье. Подобный стиль жизни был абсолютно чужд старомодным представлениям Барни, но кто он, черт возьми, такой, чтобы судить? Очевидно, возможность делить любовь и секс с несколькими партнерами тоже дает какие-то преимущества… Господи, конечно, это прекрасно – прожить всю свою взрослую жизнь бок о бок с единственным любимым человеком, но в какой ад превращается твое существование, когда ты этого человекa теряешь! Он заставил себя погасить такие мысли, сделал большой глоток пива и занялся сандвичем.

Он ел и пробегал глазами строчки отчета Холл идея. Тот писал, как всегда, обстоятельно, не пропуская даже мелких деталей, которые скорее всего вовсе не относились к делу, но могли и оказаться жизненно важными. Барни вспомнил, как совсем недавно считал, что этот случай, вероятнее всего, закончится просто ничем: любовная ссора, Найджерия сбежала – пусть подруга помучается, через пару дней вернется, – и все. Однако никакие разногласия с Виллье в дневнике не упоминались, а ночной случай с Холом ясно указывал: происходит что-то серьезное.

Беда в том, что пока они практически ничего не знают, нет ни улик, ни версий, непонятно, что произошло с Найджерией, почему расплавилась аппаратура у нее в доме, зачем тот латинос хотел убить Хола. Требуется передышка, нужна информация извне, чтобы расследование получило новый толчок. Попозже он сам съездит в Гринвич, потолкается вокруг Солано-Бидцинг, поговорит с людьми, может, что и выплывет.