Утром, когда я спустилась принять душ, на кухне стоял мой муж. Вид после дороги помятый. Стоя ко мне спиной, он растирал шею. Пару секунд я изучала его, пытаясь разглядеть в линиях широких плеч того человека, за которого когда-то вышла замуж.

Быть может, он по-прежнему здесь? Юноша, в которого я влюбилась. Парень, в котором чудесным образом соединялись мальчишка и мужчина. Рядом с которым по мне словно пробегал электрический ток. Его присутствие и сейчас вызвало во мне трепет, но теперь меня трясло по другим причинам.

– Ты дома, – сказала я.

Не дай бог обернется, а тут я стою, пялюсь.

Повернув голову, Сайрус глянул на меня, затем закрыл глаза и снова принялся массировать шею.

– Устал как собака. Шея просто убивает. Поди сюда, – подозвал он, усаживаясь за маленький стол у окна в нише возле кухни.

Я остановилась примерно в метре от него. Что ему от меня нужно? Долго гадать не пришлось. Сайрус, приподнявшись со стула, схватил меня за руку, рывком подтащил к себе. Положил мою руку себе на шею:

– Вот здесь. Не очень сильно.

– Тебе шею растереть?

– Нет, омлет поджарить! – буркнул он.

Я промолчала. Когда мы только поженились, Сайрус обожал напоминать, откуда он меня вытащил: из семьи простого рабочего, которому было не по карману держать жену дома. Моя мать работала в придорожном кафе. Для Сайруса это служило источником постоянных насмешек. Чтобы женщины из семьи Прайсов работали? Да никогда в жизни! Это так унизительно… Тем не менее иногда Сайрус напоминал и кое-что другое: мол, хоть я не приношу домой зарплату, обязанности мои сродни обязанностям буфетчицы: он заказывает – я исполняю.

Делать нечего. Я потуже затянула халат и уложила руки по обе стороны мускулистой шеи. После переезда через всю страну Сайрус, конечно, как выжатый лимон и наверняка захочет отоспаться перед завтрашней работой. Если он проторчит дома весь день, то и мне придется. И значит, не будет ни Макса, ни Сары, ни времени побыть вдвоем с Лили. Как бы дать знать Максу, но чтобы Сайрус не догадался ни о чем? Не хотелось, чтобы он зря прождал меня.

– Что тут у вас было без меня?

Вопрос застал меня врасплох, я даже вздрогнула.

– Да ничего, – пробормотала я. – Ничего интересного. Даже и рассказать не о чем.

– А ты не хочешь поинтересоваться, как я съездил?

Мои пальцы на секунду замерли, но я быстро спохватилась, надеясь, что Сайрус не заметил.

– Да, конечно. Как поездка?

– Слишком долгая. Поэтому вчера всю ночь ехали. Джейсону не терпелось домой попасть.

Я не стала спрашивать, хотелось ли домой самому Сайрусу. Ответ был известен. Разговор оборвался. Я лихорадочно подыскивала, что бы такое сказать, но в голову ничего не приходило – мы разучились общаться. Что можно сказать человеку, который разлюбил тебя? Да и любил ли когда?

Пока я сочиняла подходящий вопрос, на лестнице послышались шаги Лили. Рановато что-то. Но по торопливому топоту я догадалась: она что-то придумала, у нее «идея», которой надо срочно поделиться. Я развернулась в сторону арки, обрамляющей вход на лестницу, молясь про себя, чтобы Лили увидела отца прежде, чем ляпнет что-нибудь неподходящее.

Как бы не так.

– Мам! – с середины лестницы завопила Лили. – Я знаю, чего хочу! Знаю, что делать с ма… – И умолкла на полуслове. – Папа. Ты приехал.

– Только что, – откликнулся Сайрус, и его плечи у меня под руками напряглись. – Что ты хотела сказать, Лил? Прямо сейчас? «Знаю, что делать с м-м-м…»? – Он кивком пригласил Лили закончить.

Лили стрельнула в меня глазами. У меня сердце перевернулось – в глазах был неподдельный страх. Я-то понимала, точнее, догадывалась, что хотела сказать Лили: она, дескать, знает, что делать с материалом Макса. Я подгоняла ее с выкройкой, чтобы поскорее начать. А она разрывалась между тремя разными фасонами и никак не могла выбрать. Разве можно было признаться в этом отцу? На моих глазах погасло радостное возбуждение – Лили все поняла. Она была не очень хорошей актрисой, особенно когда приходилось лицедействовать не по своей воле. Сейчас сломается, думала я, и выложит Сайрусу все как есть.

– Рэйчел, ты спятила! – Сайрус дернулся, потер шею тыльной стороной ладони. Я его ущипнула!

Мы с Лили стояли обе красные, виноватые, и если Сайрус еще не сообразил, что мы затеяли что-то недозволенное, значит, он безмозглый слепец.

– Прости, – тихо сказала я, уже готовая к разносу.

Но Лили вдруг взяла себя в руки и одарила отца пленительной (разве что чуть кривоватой) улыбкой. В пижамных штанах и футболке, с всклокоченными со сна волосами и помятой щекой она была неотразима. Я хоть и тряслась от страха, но смотреть на Лили без улыбки не могла.

– С возвращением, пап. – Лили босиком пошла через всю кухню к отцу. Неужели хочет обнять его? Это было бы более чем странно. Просто смешно. Лили остановилась. – Я хотела сказать: я знаю, что делать с моими деньгами.

– С деньгами? – недоверчиво переспросил Сайрус.

– Мама дала мне десять долларов за то, что я помогла расчистить цветник, и я теперь знаю, что с ними делать.

Это правда, я действительно дала ей десять долларов за то, что помогла мне подготовить сад к зиме. Но челюсть у меня все равно отвисла – подобная молниеносная изобретательность кого хочешь сразит наповал.

– Хочу повести маму и Сару Кэмперс есть мороженое, – продолжала Лили. – Сегодня.

– Почему ты думаешь, что мама и Сара заслужили мороженое? – Сайрус говорил легко, даже шутливо, но, поднимаясь, бросил на меня пристальный, изучающий взгляд. Наверняка что-то почуял.

– Сара иногда к нам заходила, пока тебя не было, – сказала Лили.

Рискованный шаг, слишком близко к правде. Но Лили, после того как чуть было не дала маху на лестнице, держалась на удивление уверенно.

– Это верно, – вмешалась я. – Мы несколько раз встречались с Сарой. Она замечательная.

– Жена пастора, – сказал Сайрус скорее себе, чем нам. Он явно искал предлог, чтобы запретить нам общаться с Сарой, только не знал, к чему прицепиться. – Как хотите. – Он пожал плечами и зевнул во весь рот. – Но только обезжиренное мороженое! Мне жена-толстуха не нужна.

Я все еще не верила, что мы так легко отделались, когда Сайрус, проходя мимо, в последнюю секунду повернулся, грубо притянул меня к себе и поцеловал. Крепко – да, нежно – нет. У меня дух захватило, но не от восторга. Оторвавшись, Сайрус внимательно заглянул мне в глаза.

– Не люблю секретов, – почти беззвучно прошептал он и уже громче, чтобы услышала Лили, добавил: – А хорошо вернуться домой. Мой дом – мой замок.

Ну да. И он в замке – король. А я кто? Не королева точно. Тогда выходит – пленница.

* * *

Я позвонила Саре, как только Сайрус завалился спать. Уверенности, что он не подслушивает на другой трубке, не было, поэтому разговор завела самый невинный. Однако Сара, судя по тону, сама обо всем догадалась.