Опер Михеев был парень не робкий, однако растерялся. Вот так, запросто, поговорить с начальником главка, а завтра о капитане Михееве узнает министр! Полковник-важняк, имеющий чрезвычайные полномочия, хотя и смотрит неласково, но, судя по всему, считает опера Михеева стоящим человеком, иначе бы в Москву не звонил. Немец неизвестно кто, прикидывается, мол, по-русски не волоку, сам все отлично понимает. И чего им нужно в российской глубинке, какая нужда закинула их за тридевять земель?

Полковник Гуров в присутствии людей заниматься серьезным анализом не умел, мысли перескакивали с одного на другое, сбивали вершки, летели дальше. Удалось выйти на Академика, Мустафу, майора, главное – на ТТ. Опыт хорошо, талант еще лучше, но везение, фарт в розыскном ремесле дело чуть ли не первейшее. Глава местечковой банды в прошлом не из спецслужб, оперативным мышлением не обладает, это хорошо. С другой стороны, и опасно, логически не мыслит, значит, непредсказуем. Ты шахматы расставляешь, а он кувалдой по голове, сыщик таких встречал. Если ему человек непонятен, разбираться не стоит, легче убить, все неизвестное опасно и подлежит уничтожению.

Нина, хорошенькая, умненькая, в совершенстве владеет немецким. Убийца выезжал в Германию. Совпадение? Немецкий язык… Германия… Полковник сдавил ладонями голову, словно пытался удержать ускользающую мысль.

Дитер поднялся и уже привычно начал убирать со стола.

– Посуду моет Василий, – сказал Гуров. – Такова участь младшего.

– Простите, господин полковник, но Василий наш гость, – на чистом русском языке возразил Дитер.

– Здесь один гость – инспектор Вольф, второй гость – полковник Гуров, а Василий – хозяин. Он моет посуду и повествует о печальной истории, которая произошла с ним недавно и закончилась счастливым отравлением, хотя должна была закончиться скромным надгробием.

– Конечно, конечно! – Василий вскочил и начал собирать грязную посуду. – А чего рассказывать. Виноват, господин полковник, прикупили меня, как зеленого фраера, на женщину. Свернул я на Красноармейскую, две дамочки, одна вроде в положении, дорогу перебегают и прямо мне на капот. – Василий тяжело вздохнул, помолчал. – Лопухнулся, в общем. Одна машина на улице. Чего под нее кидаться? Так ведь быстро все… Ну, я по тормозам, выскакиваю, и тут мне в лицо чем-то брызнули. Этой химии развелось, спасенья нет.

– Значит, тебя отравили, когда ты стоял рядом с машиной? – спросил неожиданно Дитер. – Как же ты за рулем очутился?

Дитер понимал, что вмешиваться в разговор, который ведет полковник, неэтично, но ему надоело быть безмолвной пешкой, и он не выдержал.

– Верно, – одобрительно сказал Гуров. – И остановили тебя на углу, а машина стояла в центре улицы.

Василий развел руками, произнес нерешительно:

– Чудится мне, что, когда я падал, меня очень сильные руки подхватили.

– Похоже, не могли двум женщинам такую операцию доверить. – Гуров вытянул ноги, с хрустом потянулся. – Один из них был мужчина, тебя сунули в машину, потом ее перегнали. Только нам это ничего не дает. Лица совсем не запомнил?

– Длинноволосые, лохматые, парики, конечно, – виновато ответил Василий.

– На такой номер кто угодно попасться может, – успокоил оперативника Гуров. – А вот как ты не заметил, что тебя ведут?

– Не было за мной никого, отвечаю. Господин полковник, вы наши улицы вечером видели, ведь каждая тачка светится, а я проверялся.

– Разрешите, господин полковник? – Второй раз вмешаться в разговор Дитер не решился.

Гуров улыбнулся, кивнул и включил портативный магнитофон, который все время крутил в руках.

– А по машине тебя не могли определить? – спросил Дитер. – Ты на чье имя машину взял?

Для немца взять машину напрокат – дело естественное, для русского – непонятное.

– Я у друга взял, – ответил Василий.

– А он где работает? – быстро спросил Гуров.

– У нас, в хозу.

– А ты оперативник! – Гуров махнул рукой. – Вася ты, а не оперативник. Ладно, не расстраивайся, может, мы из твоей ошибки еще и кашу сварим. Дитер, какой главный вопрос мы с тобой не задали?

– Не знаю, – после паузы ответил Дитер. – Мне вся история с женщинами, отравлением, машину переставили не нравится. Это не работа профессионалов, а кино.

Василий порывался сказать, что все именно так и произошло, но, глядя в сосредоточенное, замкнутое лицо полковника, лишь вздыхал. Естественно, что молчание нарушил Гуров.

– Дитер охарактеризовал ситуацию правильно, вопрос возникает лишь один. – Полковник посмотрел Василию в глаза: – Почему тебя не убили?

Дитер смутился, вопрос звучал как прямое обвинение в предательстве. Василий сначала опешил, затем вскочил, но Гуров его опередил, подсек ногу, перехватил руку, отобрал пистолет, швырнул оперативника на пол, спокойно сказал:

– Твоя пушка пусть побудет у меня, не люблю, когда рядом неизвестно кто, да еще с оружием.

Тимофей Тимофеевич, он же Тимоша, он же ТТ, завтракал в квартире своей любовницы – официантки ресторана «Алмаз» Нины Лозбенко. Она недавно вернулась со свидания с Дитером, принесла магнитофон, они прослушали запись и теперь молча обдумывали услышанное.

Квартира Нины даже по московским масштабам была обставлена вполне достойно, не шикарно, не дорого, именно достойно, только специалист мог бы определить, что простая мебель, главное, простор, обилие света в этой небольшой двухкомнатной квартире стоят больших денег. Весь пол, за исключением кухни, был застлан светло-серым паласом, белые стены мягкой фактуры, мебели было мало, всякие стенки, горки отсутствовали, их заменяли различные поделки из натурального дерева, видно, кто-то из поклонников хозяйки мастерил по дереву.

В гостиной у журнального столика в низких, обтянутых ситцем креслах сидели Нина и глава преступной группировки города Тимофей Тимофеевич. Женщина пила сок, мужчина пил молоко, хрустел сухариками. Они следили за фигурами, а так как обоим приходилось вечерами выпивать, то днем они придерживались строгой диеты. Нина, в скромном платье, почти без макияжа, без злата и каменьев, совершенно не походила на официантку, ее строгое красивое лицо было задумчиво, даже романтично.

А Тимофей Тимофеевич, хотя и имел грозную кличку ТТ, походил на Тимошу – то ли плюшевую игрушку, то ли персонаж из мультфильма. Вроде все в нем было пропорционально и на месте – и фигура, средняя по всем параметрам, и лицо с правильными чертами, русые волосы хорошо пострижены, а впечатление человек производил размытое, несерьезное, таких людей порой называют – мужчинка. Только не стоит смотреть ему в глаза. За счет глубокой темноты или из-за полного отсутствия в глазах какого-либо выражения и мысли они походили на стволы пистолетов. Кто заглядывал в них, это ощущение знает, кто не заглядывал – все равно не поймет. Человек, встретившийся с Тимофеем Тимофеевичем взглядом, враз понимал, почему – ТТ, что это не аббревиатура имени-отчества, а суть хозяина и стоимость твоей жизни, человека, заглянувшего в пистолетные стволы. Тимоша своим взглядом не управлял, смягчить не мог и, чтобы не выдавать своей сути, смотрел всегда в пол или прикрывал веки, отчего лицо его казалось слепым и беспомощным.