Из салона ветерана немецкого автопрома вылезло четверо ражих хлопцев в черных кожаных куртках, у двоих в руках были бейсбольные биты. Намерения юношей были написаны на их лицах — ребята страстно хотели пообщаться с экспедитором фуры, причём — обязательно подержаться за его самое интимное место — кошелёк. В общем, вариант простой и примитивный до неприличия — раз машина идет за границу, значит, у экспедитора есть наличная валюта на разные потребности. И он просто обязан этой валютой поделиться с 'хозяевами' местных трасс, раз не захотел сделать это с таможенниками. Кто-то из пузатых дядек брякнул какому-нибудь своему племянничку, занимающемуся грабежами на большой дороге, и тот живенько снарядил в набег свою стаю. Ну что ж, ничего необычного, дело житейское…

Он тогда не стал дожидаться, пока встречные хлопцы за штанину выволокут его из кабины тягача — зачем затруднять молодых людей? Он сделал свой ход первым — выпрыгнул сам, и не с пустыми руками; надо же как-то обрадовать галицийских юношей? Спрыгнул он на дорогу, держа в руках прихваченный именно для такого дела старенький, когда-то вороненый, а нынче вытертый до белизны 'стечкин', в прошлой жизни принадлежавший пилоту Ми-восьмого, воевавшего в Афгане, а затем привезённого им домой с целью банальной продажи. И, дабы хлопцы не поддались соблазну принять оружие в его руках за газовую пукалку, передернул затвор, перевел предохранитель на одиночный и выстрелил в воздух — но так, чтобы свист пули был слышен его оппонентам. Ребятишек нужно же было чем-то взбодрить…

Свист пули однозначно был услышан. Двое передних рефлекторно присели, один из битоносцев выпустил из рук свое оружие. Самый храбрый из четверки тут же закричал:

— Ты, дурак, убери ствол! Мы уезжаем, уезжаем! Убери, кому говорю!

Сразу видно — вооруженного отпора ребятишки не ожидали. Знакомо. Может, подстрелить кого-нибудь? Так, для куражу? Да нет, глупо. Милиция здесь все равно где-то есть, поймают их довольно быстро, и, раз есть раненый — ствол будут искать сверхрьяно — и найдут, можно не сомневаться. Он с видимым сожалением засунул 'стечкина' за ремень.

Ражие хлопцы не стали дожидаться продолжения; споро загрузившись в свой 'БМВ', они быстренько покинули поле боя.

Теперь помчаться стучать в местную милицию. Опять же, знакомо до боли. Менты, узнав, что по территории вверенного их попечению района шествует вооруженная до зубов фура — постараются ввести в дело какой-нибудь 'план-перехват', какую-нибудь 'облогу'. Поэтому нам главное что? Правильно, как можно быстрее покинуть негостеприимную Волынскую область (благо, до ее границы осталось всего ничего), и скрыться от преследования ярых блюстителей закона — если таковое обнаружится — в области Львовской, значительно более дружественной для проезжающих. Наверное. Ну, там увидим.

Он подобрал гильзу, а затем вдвоем с водителем они, предварительно обтерев его замасленной тряпкой, быстро спрятали пистолет (в этом плане 'ивеко' крайне удачный тягач, у него масса всяких нычек и полостей, и потайное место найдётся всегда). А потом живо тронулись в путь, объезжая чреватые неведомыми опасностями Иваничи; повернув от Павловки на Сокаль, уже через полчаса они оказались в пределах Львовской области.

Ночной марш через Червоноград заставил его изрядно помучиться — указателей нет, дорога ужасная, встречные машины и не думают переходить на ближний. И, лишь проехав историческую Жовкву (что там было? Кажется, первое сражение с идущей на Русскую Украину армией Карла Двенадцатого; или в ней Петр Первый принял решение генеральной баталии не принимать, а уходить за Днепр? Вот чёрт, уже не помню), они выехали на более-менее приличную трассу и без приключений добрались до Львова.

В город, конечно, не заезжали, запарковались на стоянке в пригороде. Несмотря на ночное время, в кафе было полно народу, причём водителей было меньшинство — основную массу посетителей составляли окрестные парубки и дивчины, неведомо с какими целями оккупировав почти все столики — на которых ничего, кроме местной водки (кстати, весьма и весьма недурной) и пакетиков с орешками, не наблюдалось. Тем не менее, несмотря на такой аскетизм большинства посетителей, кухня в кафе работала на полную катушку (несмотря на время, далёкое за полночь), их плотно покормили отличным украинским борщом, сочными и свежими свиными отбивными, варениками с картошкой. По случаю удачного избавления от опеки неформальных сборщиков дорожных сборов, они, вдобавок к плотному ужину, позволили себе по сто грамм горилки с перцем. Он, помниться, еще тогда умудрился (тут он смущенно улыбнулся про себя) за очень небольшие деньги воспользоваться благосклонностью какой-то Оксаны, веселой и разбитной девахи, работающей в том кафе официанткой; как выяснилось ночью, не только официанткой…

На утро они с водителем держали военный совет — по какой дороге перевалить Карпатский хребет. Одна была короче, но хуже — через Ужокский перевал; другая длиннее, но много лучше — через перевал Верецкий. Решили в пользу хорошей дороги, и, плотно позавтракав, двинулись на Стрый.

Хохлы продолжали изумлять его своей сообразительностью в деле отъема денег — вернее, отсутствием таковой. За Стрыем, в деревеньке Дулибы, они наткнулись на весовую станцию — каковая ни в каких картах и справочниках не значилась. Важный инспектор в непонятной форме велел им въехать на весы, что-то записал в своем 'талмуде', а затем укоризненно покачал головой. Потом, ничего не сказав, обошел фуру, посчитал пакеты с заготовками, еще раз сокрушенно обвел взглядом водителя и экспедитора фуры-нарушителя, тяжело вздохнул и, вместе с густым вчерашним перегаром, выдохнул приговор:

— Дуже вэлыка нагрузка на ось. Дуже вэлыка! Нэ можно йихаты далей. Трэба пивтонны скинуты.

Боже, ну почему они не придумают что-нибудь посвежее! Эти заманухи были в ходу у дружинников средневековых баронов веке эдак в восьмом — в конце концов, за столько лет можно же придумать что-нибудь новенькое! Ладно, он сейчас покажет этому надутому бурдюку…

— Хорошо, вызывайте инспектора таможни, надо зафиксировать факт фазгрузки в сэмээрке и в книжке МДП. Как ваша фамилия, товарищ инспектор? Надо будет записать ее в путевые документы.

Подействовало. Весовой чин на глазах сдулся, вся важность его тут же улетучилась.

— Та ни, хлопци, ниякых мытныкив нэ трэба. Давайтэ двадцать долларив, та й йихайтэ соби.

— Без квитанции не имею права. Квитанцию выпишите?

— Та якый тоби квиток? Добре, добре. Дайтэ хочь пъять грывень… — Теперь уже просто канючил весовой чин.

— Нет украинских. Есть пара бутылок пива. Пойдет?

— Та давайтэ. Ось, навъязалысь на мою голову…

Он залез в кабину, достал две бутылки 'Оболони', торжественно вручил весовику. Ладно, совсем без потерь преодолеть Украину — это было бы все же слишком хорошо. Пусть это будет жертва дорожному богу…

Карпаты были великолепны! Даже сейчас, зимой, они изумляли своей дикой красотой. Надвигались они угрюмо, уверенно; вот только сейчас 'ивеко' шла по ровному, как стол, тракту, а мрачные шапки окутанных в зеленый хвойный океан горных вершин были далеко впереди, у горизонта — и вдруг выросли вокруг, а дорога, только что бывшая прямой, как стрела — начала изгибаться бесконечными серпантинами. Всё выше, и выше, и выше — и вот из кабины открывается захватывающий вид на лежащий где-то далеко внизу, почти игрушечный с этой высоты, посёлок, который они покинули два часа назад — серпантины завели их на перевал; а казалось, что дорога петляет просто так, без видимой цели.