Когда в назначенный день гельветы явились на встречу с Цезарем, то замерли в изумлении при виде грозной стены высотой в три человеческих роста, протянувшейся через всю равнину. Лишь месяц назад путь казался простым и безопасным, а теперь этот римский выскочка посмел преградить дорогу десяткам тысяч галльских воинов. Цезарь сообщил то, что уже было ясно само собой — он отклоняет их просьбу, а если они все-таки попытаются проникнуть на римскую территорию, то остановит их силой. Но гельветы не собирались отказаться от своего замысла и стали искать в возведенной римлянами стене слабые пункты, однако таковых не нашлось. Римляне также пресекли все попытки гельветов переправиться через Рону на лодках.

Тогда гельветы решили идти к Атлантике через земли секванов. Но секваны могли преградить им путь — в ущелье Юры сделать это было нетрудно, — и потому гельветы посчитали необходимым сначала с ними договориться. Но и секваны отказали гельветам, опасаясь беспорядков и нежелательных столкновений. Тогда гельветы обратились к вождю эдуев Думноригу с просьбой посодействовать им и взять на себя переговоры с секванами. Думнориг, находившийся в дружеских отношениях с обоими племенами, с готовностью согласился, посчитав, что если выступит посредником между враждебными племенами, то этим укрепит свой престиж и влияние на народы Восточной Галлии. Думнориг добился у секванов разрешения для гельветов на проход через их страну, оговорив, что обе стороны предварительно, во избежание взаимных враждебных действий, обменяются несколькими заложниками, жизнь которых будет зависеть от соблюдения соглашения: гельветы обязуются мирно пройти по земле секванов, а секваны — не чинить им препятствий.

Цезарь вскоре узнал о новых планах гельветов и понял, что перед ним встала проблема, гораздо более сложная, чем отражение попыток противника преодолеть защитную стену. Если гельветы проникнут в Центральную Галлию, они могут устроить там крупные беспорядки, которые представят угрозу Провинции и дестабилизируют положение во всей Галлии, чем могут воспользоваться германские племена. Но для отражения возникшей угрозы у Цезаря недоставало войск, и он, оставив за себя руководить обороной легата Лабиена, своего старого товарища по оружию, отправился в Северную Италию. Там он вывел из зимнего лагеря три легиона и набрал еще два из местного населения. У Цезаря не было времени идти маршем вдоль средиземноморского побережья, а потом вверх по Роне до земли аллоброгов, поэтому он повел свои войска через Альпы, что не пришло бы в голову ни одному другому полководцу. В Альпах путь Цезарю попытались преградить дикие горские племена, но были разбиты наголову. Перевалив через Альпы, армия Цезаря спустилась в долину Роны. Трудный поход пошел солдатам на пользу, особенно молодым. Они поверили не только в своего командира, но и в свои силы.

Когда Цезарь вел свою армию из Италии в Галлию, гельветы, успевшие пройти через землю секванов, уже пребывали на территории, принадлежавшей эдуям. Как и предполагалось, гельветы не удержались от грабежей и насилия, что побудило вождей эдуев направить посольство к Цезарю с просьбой о помощи. Эдуи давно находились с Римом в дружеских отношениях и помогали римлянам в свое время в войне с аллоброгами и арвернами (племенем в Южной Галлии) и потому не без основания рассчитывали на помощь. Гельветы, как утверждали эдуи, опустошали их земли, уводили в рабство детей и чинили беспорядки на границе с Провинцией.

Такая информация, как и сама просьба эдуев, была Цезарю на руку. Появился прекрасный повод для вторжения в Галлию: официальная просьба о помощи союзнику Римского государства. И в самом деле, даже политические противники Цезаря не стали ему мешать. Более того, если бы он не начал наступательных действий, его бы обвинили в невыполнении обязанностей наместника римских провинций в Галлии. Даже эдуй Думнориг оказался доволен сложившейся обстановкой: римское вторжение в Галлию породит в стране хаос, из которого он постарается извлечь наибольшую выгоду для расширения своей власти.

Оставив долину Роны, войска Цезаря дошли до земли эдуев, а когда приблизились к Соне, Цезарь узнал от разведчиков, что воины гельветов вместе с семьями переправляются через эту реку по сооруженному ими мосту из связанных между собой плотов. Галлы отнюдь не славились своими инженерными навыками, а потому им понадобилось на сооружение этого моста двадцать дней упорных трудов. Цезарь наблюдал издалека, дожидаясь, пока три четверти сил противника переправятся через Сону, после чего римляне атаковали. Мост перекрыли, чтобы не допустить подмоги с берега, а затем легионы обрушились на галлов на восточном берегу и принялись убивать беспощадно. Многие гельветы были убиты на месте, некоторым, израненным и изможденным, удалось укрыться в лесах. Галлы, наблюдавшие за разгоревшимся боем с западного берега Соны, посчитали нападение трусливым и бесчестным, но Цезаря не интересовали взгляды противника на соблюдение кодекса чести на поле боя. Главным для него являлась победа любыми средствами. Он неизменно проявлял к своим противникам милосердие, но только к тем, кого одолел.

Убив и рассеяв около четверти гельветов, Цезарь устремился в погоню за остальными, которые уже ушли на северо-запад, в самое сердце владения эдуев. Гельветы, чтобы переправиться через Сону, построили мост за двадцать дней. Римляне же обошлись свего одним днем. Обескураженные такой изобретательностью противника, а также потерей части своего войска и опасаясь преследовавших их римлян, гельветы направили к Цезарю для мирных переговоров старейшину Дивикона, который пятьдесят лет назад участвовал в битве, закончившейся разгромом римского войска.

Встретившись с Цезарем, Дивикон сообщил ему, что если римляне прекратят военные действия и согласятся на мир, то гельветы готовы осесть в любой части Галлии, которую им предложат для проживания. Далее Дивикон сказал Цезарю, что если римляне продолжат войну, то Цезарь должен прежде всего понять, что он одолел часть войска гельветов лишь потому, что переправившиеся через реку гельветы не могли прийти на помощь своим. Дивикон кичливо добавил, что гельветы научились у своих предков тому, чтобы в сражениях полагаться только на храбрость и не прибегать к хитростям и уловкам. Они сокрушили римское войско пятьдесят лет назад, и им по силам повторить свой успех.

Внимательно выслушав Дивикона, Цезарь ответил ему, что знает о давнишней победе гельветов над римским войском, но с тех пор положение изменилось, и римляне способны поквитаться с гельветами. Далее Цезарь сказал, что не может удовлетворить просьбу гельветов, ибо соседству с ними не обрадуется ни одно галльское племя: своими грабежами в земле эдуев гельветы дискредитировали себя. Цезарь затем добавил, что он великодушный, незлопамятный человек и разрешит гельветам возвратиться на их исконные земли, если они оставят ему заложников, удостоверив тем самым свою готовность вести в дальнейшем мирную жизнь, а также возместят эдуям убытки, им нанесенные. Как и ожидал Цезарь, Дивикон пришел в ярость. Он процедил, что гельветы приучены брать заложников, а не жертвовать ими. С этими словами он покинул римский лагерь.

Получив отказ Цезаря, гельветы не утратили присутствия духа: хотя они и потеряли часть войска, они все еще значительно превосходили противника в численности. Принимая во внимание это важное обстоятельство, Цезарь не вступил с противником в бой, а лишь шел за гельветами по пятам, углубляясь следом за ними в земли эдуев. Римляне, ведя боевые действия, бывало, прибегали к помощи конницы, набиравшейся у союзников, и Цезарь, воспользовавшись этой полезной практикой, набрал в Провинции и в землях эдуев четыре тысячи конников. Командиром конницы Цезарь назначил Думнорига, ничего не зная о том, что тот некоторое время назад вел тайные переговоры с гельветами. Конница пошла впереди римского войска, и Думнориг, вопреки указаниям Цезаря, напал на арьергард неприятеля, да еще в невыгодной для себя диспозиции. В результате гельветы нанесли Думноригу поражение, располагая меньшими силами. Это сражение подняло боевой дух гельветов и вселило надежды на успех в будущем.