Возможно, все было бы гораздо проще, если бы Алекс не будоражил в Лине чувственность, которую она — как ей казалось — научилась в себе подавлять. Началось это в первый же час их знакомства и дальше лишь продолжалось. И именно в этой, вновь пробудившейся после длительного периода покоя чувственности таилась для Лины главная опасность. Потому что однажды подобная пылкость уже сыграла с ней злую шутку, заставив слишком высоко оценить мужчину, который этого не заслуживал. Результатом стал брак с Фрэнком.

В прошлый раз Алекс наскоро показал Лине дом, и в том числе дверь своей спальни. Сейчас она могла бы зайти туда, ей никто не мешал.

Более того, она сгорала от любопытства. И все‑таки, сделав над собой определенное усилие, в первый вечер своего пребывания на вилле Лина не заглянула в хозяйскую спальню.

В субботу приехала Элли.

Беседуя с ней о всякой всячине, Лина попутно пыталась решить вопрос: нарочно ли Алекс устроил так, чтобы она почаще встречалась с его дочерью, или все получилось спонтанно? Зато не приходилось сомневаться в неосведомленности Элли относительно того, что Лина именно тот человек, который, образно говоря, поймал ее за руку во время очередной попытки проникнуть в закрытые для общего пользования полицейские файлы. То есть Алекс не кривил душой, утверждая, что Элли не знает о Лине ничего, кроме того, что та является хозяйкой Пикси.

— Я ненадолго, — сказала Элли. — Возьму кое‑какие вещи и уеду обратно в город. Сегодня моя смена. — Поймав недоуменный взгляд Лины, она пояснила:

— Я подрабатываю билетером в кинотеатре «Топгэлант».

Лине сразу вспомнилось, как Алекс обронил, подразумевая свою дочь: «Ей очень хочется доказать свою самостоятельность и независимость».

— Понятно, — протянула она.

— А как вы тут? — с милой улыбкой на ангельской красоты лице спросила Элли. — Наверное, ваши питомцы доставляют вам много хлопот?

Лина не могла не улыбнуться в ответ. Если Алекс был обаятельным человеком, то его дочери это качество передалось в стократном размере.

— Пикси со всем справляется сама. Мне остается лишь вывести ее погулять, ну и покормить, конечно. Я поселила все семейство на кухне, чтобы не бегать каждый раз в сарай. Алекс мне разрешил.

Понимающе кивнув, Элли спросила:

— А можно мне взглянуть на Пикси и малышей, после того как я поднимусь в свою комнату? — Разумеется! Присоединяйся ко мне на кухне, я кофе сварю.

Лине показалось, что при последних словах по лицу Элли скользнуло странное выражение.

— Нет‑нет, благодарю, не стоит себя утруждать. Я лишь взгляну на ваших питомцев, и все.

Но Лина решила сделать по‑своему. Девчонка наверняка стесняется, в действительности же ей не помешает и подкрепиться, а не только выпить чашку кофе. Худенькая она совсем. И бледненькая.

Вот кто бледный, а вовсе не я, как утверждал Алекс! — подумала Лина, ставя на плиту кофейник. Он должен все‑таки приглядывать за дочерью. Так ему при встрече и скажу.

Через несколько минут по кухне разлился аромат крепкого кофе. Открыв холодильник, Лина оглядела хранящиеся там продукты, затем взяла ветчину, майонез, огурцы и помидоры и принялась готовить сандвичи.

Она успела сделать два, когда в коридоре зазвучали легкие шаги. В следующее мгновение порог кухни перешагнула Элли.

— А чем вы ее кормите? — спросила она, продолжая разговор и подразумевая конечно же Пикси. — У Алекса с этим были проблемы… — Последнее слово Элли произнесла в два приема, будто споткнувшись посередине.

Лина удивленно подняла голову. И в тот же миг с беспокойством увидела, что лицо Элли не просто еще больше побледнело, а словно посерело. Взгляд ее был устремлен на стоящий на плите кофейник.

— Вы все‑таки сварили ко… — Не договорив, Элли вдруг прижала ладонь ко рту и метнулась к раковине, где ее тут же начало тошнить.

— Ox, что с тобой?!.. — начала было Лина, но не успела договорить, как ситуация выкристаллизовалась в ее мозгу с предельной ясностью.

И чрезмерная бледность Элли, и отказ выпить чашечку кофе, и странная реакция на его аромат — все стало понятно Лине. И перед внутренним взором встала картина, не имеющая к дочери Алекса прямого отношения.

Будто со стороны увидела она себя сидящей за обеденным столом с Фрэнком. Оба ели, и ничто не предвещало неприятностей, как вдруг внезапный приступ тошноты заставил ее вскочить со стула и точно так же метнуться к кухонной раковине. И там Лину едва не вывернуло наизнанку. Она уже знала, что с ней, и приступы дурноты мучили ее уже около месяца, но впервые это произошло во время ужина.

И все время, пока, задыхаясь и конвульсивно содрогаясь, Лина пыталась избавиться от того, что организм считал лишним, Фрэнк поносил ее последними словами. В конце концов он вскочил из‑за стола — стул с грохотом полетел на пол — и зашагал прочь из кухни, ногой распахнув дверь.

«Весь ужин мне испортила, идиотка!» — произнес он тогда вместо слов утешения.

А ведь Фрэнку тоже была известна причина происходящего. Более того, он был прямо к этому причастен.

На миг зажмурившись, как в тот унизительный момент, она провела рукой по лицу. Затем взяла кофейник, вынесла в коридор и поставила в самом дальнем углу, прямо на пол. Вернувшись на кухню, включила вентилятор и настежь распахнула окно.

К тому времени, когда Элли привела себя в порядок и закрыла кран, на кухне практически не осталось ароматов кофе.

— Держи, — мягко произнесла Лина, протягивая ей полотенце., — Спасибо. Простите меня, я…

— Ладно, ладно. Все нормально. — Тут Лине пришло в голову, что Элли может не знать всей правды о том, что с ней происходит, и осторожно спросила:

— Давно это с тобой?

Элли молча пожала плечами, промокая полотенцем лицо.

Лина с минуту внимательно разглядывала ее, потом сказала:

— Иди‑ка сюда, присядь на стул. Давай плесну тебе минералки. — Она направилась сначала к шкафчику за стаканом, потом к холодильнику и, открывая дверцу, обронила через плечо:

— Ты бы обратилась к врачу.

— Обращалась, — сдавленно произнесла Элли.

Чуть помедлив, Лина уточнила:

— Я… кхм… имею в виду гинеколога.

Она нарочно не оборачивалась, ожидая ответа, и ее уловка подействовала — ответ хоть и с некоторой заминкой, но последовал:

— Обращалась.

Выходит, девчонка соображает что к чему, поняла Лина.

— И?

— На тот момент было две недели.

— Так. Понятно. А сейчас?

— Восьмая пошла.

Лина откупорила бутылку, наполовину наполнила стакан пузырящейся водой и спросила: