По щеке Хоуп скатилась блеснувшая слезинка, и девушка яростно смахнула ее, ненавидя себя за слабость.

– Ты говоришь это, чтобы мне стало легче?

Он вздрогнул, удивившись злости, переполнявшей ее голос.

– Ну вот… Я снова тебя обидел…

– Ты не хотел оставлять разговор неоконченным? Нет, ты всего лишь хотел довести до моего сведения, что ты меня любишь. Ну так и прекрасно! – На ее глаза снова навернулись слезы, и она засопела, поднеся руку к носу. – Просто великолепно!

Стефано озадаченно глядел на нее.

– А по тебе, так лучше и не знать, что я тебя люблю?

– Да нет же, жаждала это услышать. – Господи, ничего не понимает! – Я тоже тебя люблю. Что скрывать – это совершенно очевидно. Только… А, ладно, гори все огнем! – выкрикнула она прямо ему в лицо. – Иди и женись на своей избраннице! – Она быстро пошла прочь, вытирая струящиеся слезы и безуспешно силясь прийти в себя.

Хоуп не слышала, что кричал Стефано, пока наконец он не догнал ее. Обняв ее за плечи, он прошептал:

– Я не вынесу твоих слез.

– Не беспокойся, – ответила она, сбрасывая его руку. – Я уже взрослая, переживу. В общем… Я в тебя быстро влюбилась, быстро и забуду. – Это была явная ложь, но ей во что бы то ни стало хотелось сохранить остатки гордости.

Стефано еще сильнее стиснул ее плечи.

– Пьетро назначил наш отъезд в Сан-Лоренцо на завтра во второй половине дня.

Она замерла.

– Так скоро?

– Я соглашусь с этим, если ты не захочешь увидеть меня вновь. Но если… если сочтешь возможным встретиться со мной в ближайшие два-три дня, я перенесу отъезд.

– Ты просишь о невозможном! – воскликнула Хоуп. Ей было невыносимо от его объятий, в которых вскоре окажется другая женщина, от его поцелуев, которые отныне будут предназначены другой.

– Знаю, – прошептал принц. – У нас так мало времени… прости, любимая, что я думаю лишь о себе, но, поверь, мне так тяжело…

– Стефано, – пролепетала Хоуп и прижалась к нему.

Склонившись, Стефано запечатлел на ее губах нежный, чувственный поцелуй. Хоуп ответила ему, и он, словно в отчаянии, стал целовать ее сильнее и сильнее. Когда же наконец отстранился, она с шумом перевела дыхание.

– Прости, – проговорил Стефано, – я не хотел тебя напугать.

Она совсем не испугалась, но была не в состоянии набрать достаточно воздуха, чтобы сказать об этом.

Стефано целовал ее снова и снова; его губы ласкали ее нос, уши, щеки… Хоуп содрогалась под его жарким дыханием. Наконец он остановился, точно собираясь с силами, и отодвинулся от нее – явно против своей воли.

– Я отвезу тебя домой.

Хоуп кивнула.

Обратно ехали молча. Теперь им было некуда спешить. Через некоторое время впереди показался домик Хоуп. Стефано затормозил. Соскочив первым, помог ей сойти на землю и проводил до двери.

Оба молчали. Их глаза на секунду встретились, и тогда они слабо улыбнулись друг другу.

– Спасибо тебе, Хоуп. – Стефано прикоснулся ладонью к ее лицу и нежно провел пальцем по щеке. В его взгляде отражалась нестерпимая боль. – Господи, что же делать? Не могу уйти от тебя, – произнес он прерывистым шепотом.

– Ну и не уходи, – всхлипнула девушка и бросилась к нему. – Только не сейчас. О том, что будет завтра, подумаем после. А теперь мы с тобой вдвоем.

Стефано не осмеливался взглянуть на часы, чтобы Рутерфорды не подумали, будто он спешит. Он никуда не спешил: до встречи с Хоуп оставалось целых три часа. Единственное, чего ему хотелось, – чтобы время шло не так медленно.

– Очень рад видеть вас, – произнес он, когда вся компания принялась разглядывать меню. Сам Стефано не был голоден. К тому же Хоуп сказала, что они поедут в Лес дождей на пикник. Будет стыдно, если после ланча с Рутерфордами он явится с набитым желудком.

– Нам также чрезвычайно приятно, – заверила Элизабет Рутерфорд. – Правда, Присцилла?

Рутерфордша-старшая науськивала дочку на каждом шагу. Да, пригласить девицу вместе с родителями было большой ошибкой, подумал Стефано. С ней одной они посидели бы очень мило, но присутствие родителей, и особенно мамаши, безнадежно портило все дело.

– Для нас большая честь принять ваше приглашение, – монотонно проговорила Присцилла, точно повторяла давно заученную фразу.

Стефано поглядел на Пьетро. Тот был чернее тучи. Принц так и не узнал до конца, что же творится с его секретарем. На протяжении нескольких лет Пьетро составлял ему компанию на бесконечных торжественных ужинах и других приемах. Он частенько использовал его как буфер против чиновных вдов, пытающихся навязать ему в невесты своих дочерей и внучек.

Стефано чувствовал, что Пьетро отчаянно не хотелось идти на этот ланч. Друг даже пытался сослаться на головную боль, но принц решительно отверг все отговорки, и теперь тот мрачно сидел напротив, поджав губы, всем видом показывая, что предпочел бы в данную минуту быть где угодно, но только не вместе со Стефано и Рутерфордами.

Честно говоря, поведение секретаря начинало уже надоедать принцу.

Раньше Стефано верил, что Пьетро его друг, теперь же весьма в этом сомневался. Об отставке Пьетро не было сказано больше ни слова, но само собой подразумевалось, что по возвращении в Сан-Лоренцо секретарь найдет себе достойную замену, поделится опытом и уйдет.

По всей видимости, принц совершил что-то ужасное, а отношение к Присцилле тут ни при чем. Честно говоря, Стефано вовсе не считал свое поведение с девушкой таким уж скверным.

Ему нравилась Присцилла, и он надеялся, что это чувство только усилится, когда над ней не будет довлеть воля матери. Для наследницы Рутерфорда вполне найдется местечко в его сердце. Конечно, нечего и сравнивать расположение к Присцилле с тем всепоглощающим чувством, которое он испытывал к Хоуп. Но он все же верил, что со временем они с Присциллой будут счастливы… Насколько это возможно для человека в его ситуации.

– Мы с мужем обсуждали ваше приглашение посетить Сан-Лоренцо, – вторглась в его мысли Элизабет.

Стефано сделал над собой усилие и посмотрел на нее.

– Само собой разумеется, что вы остановитесь во дворце.

Элизабет обменялась с мужем торжествующим взглядом: ее так и распирало от гордости.

– Нам, безусловно, не хотелось бы отвлекать вас от королевских обязанностей, – вставил Рутерфорд-отец.

– Дорогой, принц не пригласил бы нас, если бы боялся, что мы создадим для него неудобство. Так ведь, принц Стефано?

– В высшей степени так.

– Но, насколько я понимаю, Сан-Лоренцо располагает едва ли не лучшими отелями в Европе, – настаивал отец Присциллы, словно ему было гораздо приятнее остановиться в гостинице, чем во дворце.