Она не понимала необходимости такой меры, и у нее невольно вырвался вопрос:

— Зачем вы собрали в городе так много народа? Ведь это означает, что может пострадать гораздо большее количество людей?

Теола почувствовала, как генерал пристально вгляделся в нее в темноте.

Потом он ответил тихо и серьезно:

— Если войска короля пройдут через эту долину и завоюют Зантос, они пошлют банды мародеров в пригородные деревни убивать крестьян и угонять их скот. Армия всегда голодна, а я сомневаюсь, что король нашел на границе большие запасы пищи.

— Конечно, нет, — согласилась Теола. — Теперь я понимаю.

— Для женщины довольно необычно стараться понять маневры армии, — заметил генерал.

— Меня интересует только ваша армия, — ответила Теола, — но мне ненавистно думать о тех страданиях, которые эта битва причинит столь многим человеческим существам, на чьей бы стороне они 1и сражались.

— Вот почему я считаю, что, устроив засаду в этом месте, мы, если повезет, спасем от страданий множество людей.

— Я молилась о вашей победе, — тихо произнесла Теола. — Молилась всю ночь, и, думаю, вы тоже.

У нее мелькнула мысль, что она не смогла бы сказать этого генералу, если бы они разговаривали при свете дня. Однако сейчас беседовать с ним было легко: он был всего лишь тенью на противоположном конце пещеры.

— Уверен, ваши молитвы будут услышаны, — ответил генерал, — и позвольте мне еще раз сказать, как я благодарен вам не только за то, что вы спасли мне жизнь, но и за то, что у вас хватило смелости поехать с нами.

— По правде сказать, все дело в том, что у меня не хватило смелости остаться.

— Большинство женщин посмотрели бы на эту ситуацию по-другому, — заметил он.

— Вы считаете, что… ваши люди… рады тому, что… я здесь? — неуверенно спросила Теола.

Она надеялась, что ее вопрос не покажется ему слишком самонадеянным.

— Я считаю, что каждый из них будет стараться так, как никогда прежде, и всем сердцем верить в нашу победу!

Генерал говорил с такой искренностью в голосе, что усомниться в ней было невозможно, и после минутного молчания Теола ответила:

— Спасибо, что… сказали мне об этом.

— Когда увидел вас вчера верхом на коне, — продолжал генерал, — я подумал, что вы похожи на Жанну д'Арк, следующую за вдохновляющими ее голосами, вливавшую свежие силы и звавшую к новой жизни колеблющихся французов.

— Именно это я… хотела бы сделать, — призналась Теола. — Но боюсь, что… не сумею.

— До сих пор вы были просто великолепны. Вы могли отказаться, когда я попросил вас стать моей женой, и я даже мечтать не мог, чтобы вы согласились сопровождать меня на передний край сражения.

Произнося эти слова, он встал, и Теола осознала, что, пока они беседовали, первые лучи солнца уже осветили небо.

Она тоже поднялась и встала рядом с ним, глядя на горы по обеим сторонам долины.

Не было заметно никакого движения. Окрестности выглядели совершенно пустынными, и все же сотни людей в ожидании затаились на этих склонах, с оружием на изготовку, готовые убивать и быть убитыми во имя будущего.

— Вы уже должны идти? — спросила Теола. — Вам придется остаться здесь, — ответил генерал, и в его голосе зазвучали повелительные нотки. — Два человека, которым бы я доверил собственную жизнь, находятся по обеим сторонам от вас. Если дело вдруг обернется плохо, можете положиться на них: они доставят вас в безопасное место.

Теола прекрасно понимала, что он хочет сказать словами «если дело обернется плохо». Он имеет в виду, если его убьют.

— Но вы будете осторожны? — умоляюще произнесла она. — Обещайте мне, что будете осторожны и не станете зря рисковать своей жизнью. — Генерал не ответил, и, помолчав, она продолжала:

— Вы должны понимать, что без вас им не добиться успеха. Все будущее Кавонии зависит от того, останетесь ли вы в живых.

— Неужели мы, живущие в столь маленькой и бедной стране, так много для вас значим? — спросил генерал.

— Конечно! — порывисто воскликнула Теола. — Я теперь тоже часть вашего народа, поэтому, пожалуйста… пожалуйста, будьте осторожны.

Произнося эти слова, она подняла к нему лицо. И неожиданно, так резко, что она слегка вскрикнула, он грубо привлек ее к себе.

Его губы завладели ее ртом.

Теола была так ошеломлена, что первое мгновение ничего не ощущала, кроме этих сильных и властных губ. Потом какое-то необычное и чудесное ощущение охватило ее тело, словно его озарила вспышка света. Она не знала, что может испытывать такой восторг, такое волшебное возбуждение, которое невозможно описать словами.

Руки генерала сжимали ее все сильнее, она едва могла дышать, и ей казалось, что он завладел не только ее губами, но и всем телом.

Он увлек ее за собой к звездам, и ослепительный свет окутал их обоих.

«Это и есть божественное озарение», — подумала Теола.

Она чувствовала, что он завладел се сердцем, что она стала другой, она теперь — часть его.

Так же внезапно, как обнял, генерал отпустил ее, повернулся и вышел из пещеры. Теола слышала, как он спускается вниз по горному склону.

На мгновение ей показалось, что ее ноги сейчас подломятся, и она едва удержалась, чтобы не pyx-Путь па землю. Все се существо было охвачено чувством, которое он в ней пробудил. Она все еще ощущала на своих губах его страстный поцелуй, и божественный свет все еще сиял в ее глазах.

Почти не сознавая, что делает, она села на одеяло и поднесла руки к груди, словно пыталась успокоить бурлящие в ней чувства. Она поняла, что любит его; никогда прежде она не понимала, не могла себе представить, что любовь может быть такой.

Теола всегда думала, что любовь должна быть теплой, счастливой и мирной, подобной той, которая, как она знала, была у ее отца и матери.

Но это чувство было другим. Страстным и необузданным… обжигающим огнем, и, подобно языкам пламени, эта любовь притягивала и одновременно пугала.

«Я люблю его! Я люблю его!»

Теперь она понимала, что любила его еще тогда, когда он нес ее вверх по лестнице после того нападения и она ощущала надежную силу его рук, зная, что теперь в безопасности. Теола не испытывала ничего подобного с тех пор, как умерли ее отец и мать, не чувствовала такой надежной защиты, перед которой отступали все страхи.

Даже после всего, что выпало на ее долю, после ужаса, вызванного нападением пьяного солдата, она все равно знала, хотя и не могла выразить это словами, что Алексис Василас означает для нее нечто совершенно особенное — нечто такое, что отличалось от всего, с чем она когда-либо прежде сталкивалась в своей жизни.

«Это любовь», — сказала себе Теола и удивилась, как она раньше этого не поняла.