– Это пока еще не твоя работа, – замечает мой собеседник, на всякий случай отступая еще на шаг.

– Самое меньшее, что ты можешь сделать, – это сказать своему дяде, чтобы он перестал меня преследовать, – продолжаю я.

Доминик бледнеет.

– Что? Он тебя преследует?

– Вот, полюбуйся.

Я достаю из кармана телефон и нахожу письмо от юриста. Он молча переводит взгляд с экрана на меня. Я складываю руки на груди.

– Как видишь, твой дядя…

– Он мне не дядя.

– Кем бы он ни был, мне все равно. Он явно вознамерился не только уничтожить мою семью, но и выгнать меня из квартиры.

Видно, что парню не по себе.

– Гм… даже не знаю, что сказать. Он, конечно, негодяй. Но дело в том, что я никак не могу на него повлиять.

Откуда-то с передней части поезда доносится свисток. Доминик нажимает кнопку на дверях, те с шипением распахиваются, и он заходит в вагон. Я тянусь к поручню, и в этот момент что-то вылетает из моего кармана. Уже из вагона я вижу, что на станционную платформу выпал конверт из «Экслибриса».

Не обращая внимания на второй свисток, я выпрыгиваю на платформу и хватаю конверт, но когда добегаю до двери, она захлопывается у меня перед носом. Поезд трогается.

– Стойте! – кричу я и бегу за вагоном, набирающим ход. – Эй, подождите!

Когда я достигаю края платформы, мимо проносится последний вагон. Меня обдувает ветром, и я хватаюсь за металлическую изгородь, чтобы не улететь на рельсы. Телефон намертво зажат в моей ладони, но мощный поток воздуха от движущегося поезда вырывает из другой руки конверт, который вместе с выпавшими бумагами кружит над рельсами позади уходящего поезда.

Снимок: Альпы

Инстаграм: Роми_К [Шамони, Франция, 28 марта]

#ЗубыРептилий #Подъем

91 ♥

Я потрясенно слежу взглядом за красными огоньками, уносящимися в сверкающую белизну альпийского утра. Полная катастрофа! Мало того, что меня опередил соперник, о существовании которого я даже не подозревала, так я еще отстала от поезда, а там все мои вещи. Вдруг кто-то хватает меня сзади за руку.

– Arrête je dis! Qu’est que-ce que tu penses faire, petite folle!

Повернувшись, я вижу старика с длиннющими белыми усами, в безукоризненной форме железнодорожного служащего. На его лице написан ужас.

– La vie est belle mademoiselle, – говорит он. – N’essaie pas de la terminer – surtout pendant je bosse!

– Извините, я не говорю по-французски, por favor, – растерянно лопочу я, подняв руки.

Лицо старика выражает полное недоумение.

– Ой, простите, это, кажется, испанский.

Я набираю воздуха и делаю вторую попытку.

– Je no habla francais, Monsieur.

Его взгляд проясняется.

– А-а, – добродушно говорит он, – ты американка?

Я обрадованно киваю.

– Я ехала в том поезде и отстала. Вы можете его остановить?

Естественно, он не может. Единственное, на что он способен, – теперь, когда понял, что я не собиралась бросаться под поезд, – спуститься на пути и достать мой конверт и выпавшие из него бумаги.

– Пожалуйста, мадемуазель, – сопя и отдуваясь, говорит он, поднявшись по утопленной в стену лесенке обратно на платформу. – Теперь все хорошо, правда?

– Не совсем, месье.

Я шлепаюсь на ближайшую скамейку, зажав в руке кошелек, телефон и бумаги из «Экслибриса».

– Все мои вещи, кроме этих, уехали в поезде.

Он благодушно улыбается.

– Обещаю, мадемуазель, я договорюсь, чтобы ваш багаж сняли на следующей станции, и забронирую вам место в ближайшем поезде. Куда вы направляетесь?

– В Бриндизи.

– Тогда дело плохо, – мрачнеет старичок. – Завтра государственный праздник, и следующий поезд на юг Италии отправляется только через два дня. Можно было бы…

Слушая его разглагольствования, я лихорадочно соображаю. Даже если мои вещи снимут с поезда на ближайшей станции и я дождусь следующего, то отстану от расписания на целых два дня. Зловредный Племянник получит фору. Хуже того, мой собеседник сообщает, что автомобильный туннель, соединяющий Францию с Италией, тоже закрыт на праздники – с целью профилактического ремонта. Пропускают исключительно коммерческие автомобили, да и те смогут проехать только после полуночи.

Отстав от поезда, я прочно застряла в Шамони, разве что взберусь на Монблан пешком. Оттуда можно спуститься в Италию и там уже сесть на поезд. Я поднимаю взгляд в небо. Над горой взлетает новая стайка разноцветных бабочек, и меня осеняет идея. До такого могла додуматься только Новая Роми.

Заметно успокоившийся дежурный по станции уже во второй раз приподнимает кепи, намереваясь меня покинуть. Я хватаю его за руку и указываю на параглайдеров.

– Как попали туда эти люди?

– Гм… скорее всего, воспользовались гондолой, мадемуазель.

– Чем-чем?

Он молча машет рукой в сторону указателя на входе на станцию. Значок изображает лыжника, ступающего на подъемник. Я запихиваю кошелек и телефон в разорванный конверт с бумагами и бросаюсь бежать, пока Старая Роми не нашла отговорки.

Указатели приводят меня ко входу на главную туристическую достопримечательность Шамони. Когда я взбегаю по ступенькам, церковные колокола звонят восемь раз. Эта гора называется Эгюий-дю-Миди, и, согласно плакату на стене, ведущая на ее вершину канатная дорога занимает первое место в мире по длине и перепаду высот между нижней и верхней станцией.

Через заснеженные скалы тянется тонкая черная линия, уходящая ввысь. Примерно на полпути к вершине болтается одинокий, похожий на кубик «Лего» серебристый с красным вагончик, который в конце концов исчезает из виду. По параллельному тросу выползает из облаков другой кубик, направляющийся ко мне. Старая Роми где-то на задворках моего сознания начинает вопить от ужаса.

Перед входом стоит бледный парень с собранными в высокий пучок волосами и брекетами.

– Nous ouvrons à dix heures, – говорит он сквозь облако вонючего сладковатого дыма.

– Ты говоришь по-английски? – спрашиваю я, подбегая к ступенькам. – Мне надо добраться до тех параглайдеров.

– Еще как, – говорит парень, вытаскивая изо рта и протягивая мне самокрутку. – И всегда готов поделиться косячком с соотечественницей.

– Спасибо, не надо, – быстро говорю я. – Послушай, это долгая история, но мне надо прямо сейчас добраться до следующей остановки поезда. Это…