Полет в количестве 22 часов с краткой посадкой в ЛосАнджелесе для подзаправки самолета и пассажиров был несколько утомителен, но я держалась молодцом, пока, по прибытию в аэропорт Таити, местные туземцы и принимающая сторона не надели на меня несколько рядов разноцветных ожерелий до пояса из цветов и экзотических растений. Мое чувство достоинства слегка пошатнулось от количества вспышек фотографов, радовавшихся возможности лицезреть столичную звездульку и запечатлевших меня в таком смешном виде. Но я успокоила себя тем, что эти снимки появятся только в местных газетах и поэтому не нанесут большого урона моему имиджу, ведь для местных туземцев этот маскарад, видимо, привычное дело. Эти милые люди улыбались и ласково заглядывали мне в глаза, в надежде увидеть в них восторг от такого приема, но глаза предусмотрительно были прикрыты солнцезащитными очками, для того чтобы скрыть не только отсутствие восторга, но и последствия длительного перелета.

Проснулась я на вилле Алины, таитянской директрисы пригласившей меня ювелирной компании. Шагнув на террасу, я ахнула. Роскошный бассейн стоял в дивном саду, где изумительные лианы переплетались с кокосовыми пальмами и дивными яркими цветами неизвестных мне растений. В этом райском саду слышны были лишь пения экзотических птиц и жужжание машинки для выдавливания натуральных соков для завтрака. Я чуть больше прониклась удивившей меня восторженностью Таити директора парижского филиала.

В этот же день меня представили одному из акционеров компании, Королю Черного Жемчуга, миллиардеру китайского происхождения Роберту Вану, одному из самых влиятельных людей Таити и самому крупному в мире производителю черного жемчуга, торгующего им оптом на бирже в ГонКонге, как «Де Бирс» — бриллиантами. Я удостоилась чести пообедать в его роскошной резиденции и лицезреть не только его молодую красавицу жену, бывшую Мисс Таити, но и святотатство в отношении жемчуга. Жемчуг был повсюду. И не просто жемчуг, а самые крупные в мире черные жемчужины диаметром до 20 миллиметров. Одна редкая по величине и блеску жемчужина, диаметром три сантиметра, висела у Роберта на шнурке от мобильного телефона. Каждая китайская палочка, которыми мы ужинали вместо вилок и ложек, имела на конце огромную жемчужину. Но самыми умопомрачительными были люстры, полностью сделанные из тысяч крупных жемчужин всех цветов — от светло серого до цвета фиолетового баклажана. Жемчуг был повсюду: в дизайне, на шеях прислуги, на одежде и даже на шнурках гардин. Но настоящая жемчужная лихорадка у меня случилась в сейфе Роберта, куда он любезно меня пригласил пройти на экскурсию. Дада, я не ошиблась, именно пройти, потому что сейф был гигантской величины, в котором спокойно мог ходить европеец, не касаясь головой потолка. Повсюду стояли пластмассовые емкости типа ведер без ручек, наполненные рассортированным по цвету и по размеру жемчугом. Великодушный Роберт преподнес мне подобранные по цвету моих глаз четыре роскошные огроменные жемчужины идеальной формы и изумительного качества для ансамбля из сережек, кулона и кольца.

На следующий день Роберт предоставил нам с фотографами один из своих частных самолетов и даже сам вызвался слетать с нами посмотреть на то, как я мучаюсь в неудобных позах под палящим солнцем и под оптическим прицелом, а главное, показать нам парудругую своих атоллов, разбросанных по всей Полинезии на расстоянии два часа лета между двумя крайними из них. Во время полета Роберт оказался настолько демократичен, что развлекался, изображая стюарда и разливая кофе из пластмассовых термосов желающим, передвигаясь по салону в спортивных трико и шлепанцах на босу ногу. Надо было его так сфотографировать, прекрасный бы получился снимок для американского «Fortune». Но наши фотографы были не репортерами и папарацци, а гламурнорекламностудийной элитой, и поэтому они, вальяжно развалившись в креслах, попивали поднесенный Робертом кофе и закусывали булочками с шоколадом.

Первый же частный остров Роберта, на котором мы приземлились, имел одну лишь частную взлетнопосадочную полосу стоимостью минимум миллион долларов и несколько хижин работающих на жемчужной ферме таитян. Дом Роберта, с гостевыми домиками для друзей, отличался полинезийской простотой, натуральным деревом и удобством. Зато кухня была королевская. Нигде в мире я не ела лучшего карпаччио из свежего, только что пойманного тунца и вкуснейших и многообразных, жаренных на гриле рыб и морепродуктов. На берегу на белом роскошном песке лежали раковины и ползали рачки — приятели Робинзона Крузо. В прозрачной воде резвились акулы, которые совершенно не обращали внимания на человека. Зато они оживлялись при виде кусков сырого тунца, которые Роберт бросал им для забавы. И тогда было видно, насколько опасными могут быть их зубки.

Для очередной фотосессии мне прислали модного таитянского манекенщика Эренуи, спустившегося с трапа самолета в одной набедренной повязке. Его роскошное мускулистое, генетически загорелое тело было все украшено экзотическими татуировками и рождало в слабых женщинах греховные желания.

Вылетая с Таити, я была убеждена в том, что если рай существует, то он очень похож на то, что я увидела за последние десять дней, за исключением, конечно, физиономий фотографов и их многочисленных фильтров.

Вчера я порой страдала от одиночества в свободное от насыщенного рабочего графика время и многочисленных послеразводных хлопот молодой мамы. Но как любая медаль философски славится наличием разных сторон, эта проблема тоже, как и все в мире, имеет свои положительные стороны.

Сегодня я могу позволить себе быть свободной деловой женщиной. Когда, вследствие стереотипного представления о симпатичных блондинках, многие люди, не понимая всех механизмов достижения успеха, вульгарно полагают, что ко мне стоит одна очередь из желающих переспать спонсоров и другая — из готовых мне во всем помогать влиятельных людей, мысленно широко улыбаюсь. На самом деле, большинство спонсоров уже решили свои постельные проблемы со своими женами или любовницами, а в случаях необходимости произвести замену все больше интересуются восемнадцатилетними вечновосхищенными, беспрекословно подчиняющимися и все больше молчащими красотками, коими недорого полны ночные клубы и бары. Что же касается влиятельных людей, то, поверьте, они достаточно умны, чтобы не помогать своим подругам добиваться независимости от них же самих. Как мне както сказал один крупный руководитель шоубизнеса, «все эти глупые мужчины, финансирующие новых певичек, должны вместе с миллионами долларов носить с собой еще и лобзик… для того, чтобы спиливать себе рога, которые у них потом неизбежно вырастут». А мне не только чуть больше восемнадцати лет, но я еще и зарабатываю сама больше, чем обычно дают своим женам или подругам жизни желающие удержать их на коротком поводке толстосумы. Так что спать с ними мне просто не выгодно, если вы не верите в мои моральноэтические принципы. Да и физически невозможно переспать со всеми многочисленными, необходимыми для достижения успеха участниками шоубизнеса. Поэтому могу себе позволить спать только с любимым человеком.

Сегодня я — вегетарианка. Мне нравится идея жить, не поедая себе подобных, как на кухне, так и в бизнесе. А еще я не пью кофе. Очень искусственно тонизирует нервную систему, а она у меня и так естественным образом возбуждается, когда это необходимо. Тем более что ее мне надо щадить, так как я планирую дожить, по Полю Брэггу, до 130 лет и она мне еще пригодится. Я не пью и другие напитки химического происхождения типа всяких кол и вообще когданибудь создам общественную организацию по борьбе с химией в продуктах питания. Я не курю, я никогда не пила алкоголя и даже не пробовала ни вина, ни водки и нахожусь в блаженном неведении, отчего люди выпивают и что им это дает, кроме лишних калорий и ужасной зависимости. Я никогда не пробовала наркотики и надеюсь, что не попробую. Для меня это — один из немногих способов победить конкурентов в шоубизнесе, ряды которого редеют в основном по этой причине.