«И сказал Бог, обращаясь к Моше и Аарону: "Наберите полные пригоршни печной золы, и пусть Моше бросит ее к небу на глазах у фараона, и будет от нее на коже людей и животных воспаление, образующее нарывы, во всей стране Египетской"...» (Исх. 9:8-9).

Мидраш снова полон ужасающих, натуралистических подробностей этого бедствия: «Волдыри, покрывавшие тела египтян, внутри были наполнены жидкостью, а снаружи сухи. Невозможно было избавиться от боли. Любое смазывание, которое смягчало внешний сухой слой, причиняло вред внутреннему слою, а любое лечение, которое задерживало сочившуюся жидкость, вызывало раздражение сухой части.

Маги фараона так страдали от нарывов, что не могли стоять на ногах, когда во дворец пришли Моше и Аарон...

...Ни одна из предшествующих казней не произвела на египтян такого страшного впечатления, как эта. Язвы показались им невыносимыми, и они завопили: "Это ужасная казнь!"...»

Седьмой казнью, обрушившейся на Египет накануне весны 1313 года до н. э., стал град. Появившись перед фараоном, Моисей предупредил его, что град будет поистине ужасен, и те люди и скот, кто не успеет спрятаться от него в домах или хлеву, погибнут. Многие египтяне, уже усвоившие, что угрозы Моисея обычно сбываются, поспешили увести скот с полей и велели своим работникам возвращаться домой. Однако были и такие, кто решил не придавать словам еврейского пророка особого значения — и, разумеется, жестоко поплатился за это.

«И был град и огонь, занимающийся внутри града, сильный настолько, что не было такого во всей стране египетской с тех пор, как досталась она народу. И побил град по всей стране египетской все, что не было под крышей: и людей, и животных, и всякую траву полевую побил град, и всякое дерево полевое сломал. Только в стране Гошен, где пребывали сыны Израиля, не было града...

И лен, и ячмень были побиты, потому что ячмень уже колосился, а лен был в стеблях. А пшеница и полба не были побиты, потому что они созревают позже...» (Исх. 9:24—32).

Необычность этого града заключалась не только в том, что градины были чрезвычайно крупными — некоторые величиной с яйцо, а некоторые — с увесистый булыжник. Самое удивительное было, что сами градины были изо льда, а внутри них бушевал огонь. Падая на землю, градины разбивались, и огонь охватывал посевы. Если же градины попадали на человека или на животное, то убивали их наповал.

На сей раз фараон вроде бы согласен на все условия Моисея; он даже готов навсегда отпустить евреев из Египта: «И послал фараон, и призвал Моше и Аарона, и сказал им: "Согрешил я на этот раз. Прав Бог, а я и народ мой — грешны. Помолитесь Богу и довольно быть громам Всесильного и граду, и я отпущу вас — не останетесь более здесь"...» (Исх. 9:27—28).

Но как только по слову Моисея град прекращается, фараон вновь отрекается от своих слов — отрекается, уже сознавая, что был не прав, когда слишком высокомерно говорил о Боге — Творце мира, но упорно не желая признавать этого вслух.

Восьмая казнь опять выглядит как обыкновенное природное бедствие — нашествие на страну гигантских полчищ саранчи. Все повторяется: Моисей снова является к фараону и предупреждает его, что саранча покроет всю поверхность земли и пожрет всю растительность, которая уцелела от града. В том числе — и начавший созревать урожай основных зерновых культур — пшеницы и полбы. И на этот раз приближенные фараона уговаривают своего повелителя смириться и избавиться от евреев, которые вместе с их Богом принесли стране столько бедствий. Фараон внимает этим советам, вызывает к себе Моисея и милостиво сообщает ему, что готов отпустить в пустыню всех взрослых мужчин, но при этом женщины и дети останутся в Египте в качестве заложников. И когда Моисей отказывается принять это предложение, фараон приходит в ярость и начинает угрожать расправой не только Моисею и Аарону, но и всему еврейскому народу, явно задумавшему окончательно разорвать цепи рабства:

«И сказал им (фараон. — П. Л.): "Да будет так с вами Бог, как я отпущу вас и детей ваших. Смотрите: беда перед вами!"» (Исх. 10:10).

Но беда оказывается перед Египтом.

Восточный ветер приносит стаи саранчи, которая «пожрала всю траву земли и всякий плод дерева, который оставил град». Теперь над Египтом явственно замаячил призрак голода.

Когда же и после этого фараон отказался отпустить евреев, на Египет обрушивается девятая, предпоследняя казнь — казнь осязаемой тьмой.

Любопытно, что Моисей в Библии не предупреждает фараона об этой казни: тьма опускается на Египет внезапно и покрывает в мгновение всю страну, опять за исключением провинции Гесем. Но речь идет отнюдь не об обычной темноте. «Никакая сила огня не могла дать египтянам свет, никакое сияние звезд не было достаточным, чтобы осветить темноту этой ночи», — говорится в Книге Премудрости Соломоновой. Пытаясь постичь природу этой тьмы, Сфорно в своих комментариях разъясняет: «Обычная тьма, то есть отсутствие света, была удалена. Наступившая тьма была совершенно иного рода: не временное отсутствие света, а полная неспособность принять его».

Библия сообщает, что тьма была настолько кромешной, что люди «не видели друг друга, и не вставал со своего места никто три дня». Устное предание сообщает, что, как и все остальные казни, наказание тьмой длилось семь дней. Однако в последние три дня люди не только не видели друг друга, но и были не способны двигаться даже ощупью внутри дома: стоявший не мог сесть или лечь, а сидевший не мог встать — тьма обволакивала их, словно липкая паутина.

Как только тьма развеялась, фараон сам вызвал к себе Моисея и сообщил ему, что разрешает евреям покинуть на три дня Египет, причем, как и настаивал Моисей, всем евреям — не только мужчинам, но и женщинам и детям. Он ставит при этом только одно условие: принадлежащий им скот останется в Египте.

Но теперь эти слова вызывают у Моисея только усмешку. Но ведь без скота мы не сможем приносить жертвы, — говорит он фараону. — Ведь только на месте Бог пообещал нам раскрыть, как мы должны служить Ему, какие животные и в каком количестве понадобятся для жертвоприношения. И потому мы возьмем весь свой скот до последнего копыта. И не только свой — ты сам дашь нам животных для того, чтобы мы принесли за тебя жертву. А вернемся ли мы назад? Не знаю, не знаю...

И реакция владыки Египта на эти слова оказывается вполне предсказуемой. Ибо даже раздавленный обрушившимися на его страну бедами, он все равно остается фараоном; он не готов плясать под чью бы то ни было дудку, а тем более — под дудку этого еврея.

«И сказал ему фараон: "Иди прочь от меня! Берегись, чтобы ты больше не увидел лица моего, ибо в день, когда увидишь лицо мое — умрешь!"» (Исх. 10:28—29).

— Что ж, — ответил на это Моисей. — На этот раз ты сказал правду: я не увижу больше лица твоего. Но, прежде чем я уйду, я должен сказать: если ты не изменишь своего решения, Бог нашлет на Египет еще одну казнь, и умрет всякий первенец в стране Египетской — от первенца фараона до первенца рабыни, и все первенцы скота.

Надо заметить, что вопрос, действительно ли когда-либо на Египет обрушивались те глобальные бедствия, о которых рассказывает Библия, волновал еще древних и средневековых историков. В результате к XX веку в исторической науке и библеистике сформировались две основные концепции объяснения библейского рассказа о десяти казнях египетских.