Суть первой заключается в том, что на самом деле никаких десяти казней не было и в помине. В основу этого рассказа легла некая легенда о смерти наследного египетского принца, которая затем в еврейских сказаниях превратилась в казнь всех первенцев Египта, а дальше эта легенда все более и более расцвечивалась и наполнялась ужасающими подробностями, пока одна казнь не превратилась во все десять.

Сторонники этой теории обращают внимание на то, что к какому бы периоду египетской истории мы бы ни относили события Исхода евреев из этой страны — ко времени фараона Мернептаха или к смутному времени, наступившему после смерти Эхнатона, — египетские источники того периода ни словом не обмолвливаются ни о каких-то стихийных бедствиях, ни о самом исходе евреев. А ведь Библия уверяет, что обрушившиеся на страну казни разрушили ее экономику, да что там экономику — все течение жизни в этой стране!

Отсутствие же таких египетских источников, продолжают эти историки, однозначно доказывает, что если исход евреев из Египта и в самом деле имел место, то в глазах египтян это было столь малозначительное событие, что они решили даже не вносить его в хроники. Ну а десять казней — это вообще не более чем плод народной еврейской фантазии.

«Ни одна группа легенд не имеет никакого исторического источника в своем основании. Казни — это более поздняя замена древних чудес. Однако чудеса никогда не происходили... И поскольку ни казни, ни чудеса не имеют исторического характера, не может быть сделано вывода и о времени Исхода», — писал X. Грессман в своей известной книге «Моисей и его время».

Вторая концепция заключается в том, что в основу библейского рассказа положены некие вполне реальные события или явления, которые с течением времени гиперболизировались в народном сознании в десять казней.

Вот как излагает версию адептов этой концепции уже упоминавшийся нами 3. Косидовский.

«Уже давно известно, что так называемые казни египетские (за исключением десятой) были довольно обычным явлением в стране фараонов. В период половодья Нил часто окрашивается в коричнево-красный цвет в результате наносов из эфиопских озер. Кроме того, каждые несколько лет во время разливов комары и другие вредные насекомые размножались до такой степени, что египетские крестьяне рассматривали их как истинное бедствие. Что касается града, то, по правде говоря, над Нилом он выпадал чрезвычайно редко, но иногда выпадал, и тогда убытки, причиненные им, бывали весьма ощутимы. Зато гораздо чаще в Египте случалась другая беда — нашествие саранчи. А виновником "тьмы египетской" был стремительный вихрь сирокко; он подхватывал из пустыни огромные тучи песка и нес их на Египет, заслоняя солнце такой плотной завесой, что наступал полный мрак.

Согласно Библии, все эти казни вызвал Моисей с целью оказать давление на упрямого фараона. Как могла возникнуть легенда такого рода? Если бы вышеназванные катастрофы произошли в Египте в царствование фараона Мернептаха, и значит, в тот период, когда там действовал Моисей, ответить было бы легко. Израильтяне, люди простые и склонные к предрассудкам, могли набраться уверенности, будто Моисей, великий волшебник и представитель Яхве, наказывал таким путем преследователей. Более того, даже египтяне могли этому поверить, коль скоро они вообще верили в существование магов. Ведь, как мы знаем из документов и из Библии, некоторым их жрецам приписывались те самые сверхъестественные знания, которые демонстрировал Моисей перед троном фараона.

В данном случае мы имели бы дело с обычной временной последовательностью, которую люди склонны возводить в причинную связь. Моисей, по мнению израильтян, был могучим чудотворцем, который своими чудесами неоднократно вызывал у сородичей восхищение и страх; следовательно, он мог и на Египет наслать десять казней, одну за другой...

...К сожалению, у нас нет ни одного доказательства, что библейские казни действительно поразили Египет в царствование фараона Мернептаха. Они могли иметь место с равным успехом за несколько лет или даже за десятки лет до возвращения Моисея в столицу Раамсес.

Неужели в связи с этим наша теория стала беспредметной? В принципе нет, потому что на подмогу ей приходит еще другое мифотворческое свойство. Оно основано на том, что в народной фантазии по мере уплыва лет временное расстояние между двумя памятными событиями постепенно сокращается, пока не наступает их полная синхронность. Израильтяне хранили в памяти народные предания о стихийных бедствиях, которые одно за другим низвергались на Египет, и с течением времени, для того чтобы подчеркнуть могущество Моисея, создали легенду, будто он был виновником этих казней. Это дало им моральное удовлетворение, ибо таким путем был унижен высокомерный фараон, а его жестокости по отношению к израильскому народу вызвали божью кару».

Но справедливости ради следует отметить, что существует еще одна, хотя и не получившая широкого признания, но весьма любопытная и достаточно убедительно обоснованная версия о том, что скрывается за рассказом о египетских казнях и всей историей исхода евреев из Египта. Речь идет о теории И. Великовского, изложенной в его книгах «Столкновение миров», «Эдип и Эхнатон» и др.

Великовский принадлежал к тем исследователям, которые, будучи убежденными атеистами, тем не менее считали, что Библия повествует о вполне реальных исторических событиях и, если она говорит, что десять казней носили глобальный характер, причинив огромные бедствия Египту и египтянам, значит, вероятнее всего, так оно и было. При этом трудно допустить, что события такого масштаба и в самом деле не нашли отражения в египетских хрониках или каких-либо других документах, и значит, считал Великовский, такие документы надо искать. И в итоге он пришел к убеждению, что ему удалось найти подобный документ.

Речь идет о хорошо знакомом египтологам папирусе Ипувера, приобретенном Лейденским музеем в 1828 году и потому известном в научных кругах еще и как «Лейден 344» — по своему каталожному номеру. Текст папируса оказался частично поврежден, сама форма его написания (жреческой скорописью — чем-то вроде современной стенографии) и древность языка вызывали немалые трудности у специалистов, и потому первый более-менее связный перевод текста «Лейдена 344» был опубликован лишь в 1909 году А. X. Гардинером и был назван им «Предупреждения одного египетского жреца согласно иератическому папирусу из Лейдена».

Гардинер, таким образом, истолковал текст папируса Ипувера как обращение его автора к фараону о том, что в наказание за его неугодную богам политику может последовать страшное наказание со стороны последних.

Это мнение прочно утвердилось в современной египтологии — папирус Ипувера рассматривается исключительно как образец обличительной и нравоучительной древнеегипетской литературы. «К сожалению, как и в берлинском папирусе, начало с повествовательным прологом не сохранилось, и перед нами только длинные речи, которые мудрец Ипувер произносит перед царем и его свитой. Вероятно, дело обстояло так же, как и в других подобных восточных произведениях: царь пожелал слушать известного мудреца и послал за ним, а может быть, последний сам явился обличать царя, как пророк Нафан к Давиду», — пишут об этом памятнике Д. Брестед и Б. Тураев.