– Дочь моего брата, Бервин, работает на клик-башне в Щеботане… Сколько всего я не замечал, пока оно не постучалось прямо ко мне в дверь, но, кажется, теперь я прозрел.

Бедвир не убил глубинников, вовсе нет. Он просто, как бы выразиться, обезвредил их. Но когда Бедвир оставил их и поспешил обратно домой, он успел заметить, что гоблины были… заняты делом. С точки зрения тех, кто работал на неохраняемых башнях в дикой местности, мир делился на черное и белое, и для этих глубинников все только что почернело.

Железнодорожная лихорадка, уже раскалившаяся докрасна, дошла теперь до белого каления, по крайней мере на территории Равнин Сто. Потенциальные инвесторы рвались приобрести долю в Анк-морпорско-столатской гигиенической железной дороге[26]. Предстояло осушать болота, укреплять мосты, и теодолиты горели на солнце.

Но даже с поддержкой Витинари и миллионами Гарри дело продвигалось медленно. Каждый участок дороги нужно было прокладывать с осторожностью и тщательно испытывать перед тем, как пустить по нему настоящий поезд. Мокриц боялся, что Гарри захочет довести дело до конца как можно быстрее и любой ценой, не сильно заботясь о мерах безопасности. Да, он шумел, когда землемеры слишком долго тянули, но его ворчание так и оставалось ворчанием. Мокриц возвращался к одной и той же мысли: у Гарри Короля уже были деньги, горы денег, но железная дорога должна была стать его наследием. Не будет больше навозного короля. На его месте воцарился Властелин Дыма, поэтому даже когда Гарри кричал, что его пускают по миру, он все же беспрекословно подписывал нужные документы.

С точки зрения Юффи, которая теперь стала леди[27] во всех смыслах, у ее мужа – железнодорожного предпринимателя – наконец появилась работа, о которой она не стыдилась говорить. И Юффи нравилось не только говорить об этом – она принимала участие в самом процессе, и ее теперь нередко можно было найти в кабинете Гарри. Именно Юффи пришла в голову идея передвижных бригад. И вот одна за другой прокладывали себе путь по сельской местности цепочки вагонов, в которых, не тратя время на возвращение домой по вечерам, могли спать и есть землемеры и рабочие вне зависимости от того, куда вела железная дорога.

Рельсоукладчики дышали в спину Мокрицу, который все еще разбирался с бесконечными землевладельцами по пути следования. И это тоже был мучительно медленный процесс. Каждого распирали внутренние противоречия: если слишком набивать себе цену, всегда может найтись кто-то поблизости, готовый с радостью принять поезд за гроши, если будет таким идиотом, хотя опять же, именно этот идиот сможет доставить свои скоропортящиеся товары на рынок раньше тебя, и где ты тогда будешь – с пылью, и шумом, и дымом, но без гроша денег?

Чтобы работа двигалась как можно скорее, патриций разрешил Мокрицу реквизировать одну из немногочисленных городских лошадей-големов. Эти лошади были примечательны не только своим неутомимым галопом, но и тем, что после поездки на них человек рисковал полностью утратить чувствительность в области таза, и, даже подложив огромное количество подушек, Мокриц чувствовал себя избитым, когда возвращался в город после долгих недель переговоров.

Измученный, наперекор всем традициям и правилам, здоровью и безопасности – зато, с другой стороны, сияя собственным великолепием, как бог стиля – к большому неудовольствию дворцовой стражи, он проскакал на глиняной лошади до самых дверей Продолговатого кабинета. Там Мокриц был рад увидеть Стукпостука, который проворно открыл ему двери и так быстро отступил в сторону, что Мокриц, пригнувшись, ухитрился изящно прогарцевать к самому столу лорда Витинари.

Патриций невозмутимо отставил чашку кофе и сказал:

– Господин фон Липвиг. Обычай предписывает стучать перед тем, как войти в этот кабинет. Даже и особенно перед тем, как въехать верхом. Благодари богов, что Стукпостук вовремя сообразил отключить нашу… систему сигнализации. Сколько раз я должен тебе повторять?

– Каждый раз, сэр, к сожалению, потому что, видите ли, сэр, чтобы вам от меня была хоть какая-то польза, я должен оставаться Мокрицем фон Липвигом, сэр, а значит, я обязан дойти до самого края и поставить там свой флаг, сэр, в противном случае жизнь не будет стоить того, чтобы умирать.

Стукпостук поморщился при мысли о таком халатном обращении с символом государственности, а Мокриц продолжил:

– Такова уж моя натура, сэр, и, если честно, я до смерти устал возиться со старыми затейниками, которые возомнили, что могут облапошить Мокрица фон Липвига, и со всеми этими скользкими, и неприятными, и глупыми, и умными, и жадными… которые порой совмещаются в одном человеке. После такого моей душеньке нужно отмыться и взбодриться, сэр.

– Ага, душа! – воскликнул Витинари. – Не думал, что она у тебя есть. Век живи – век учись, – он сомкнул пальцы домиком. – Господин фон Липвиг, работа господина Кекса привлекла внимание всего мира. Конечно, наивно было бы полагать, что остальные страны, крупные города и столицы не обратят внимания на железную дорогу. Это оружие, господин фон Липвиг, коммерческое оружие. Ты можешь не знать этого, потому что живешь в другом мире. Юный господин Кекс приехал в Анк-Морпорк, потому что этот старый грязный город при всех своих недостатках – та самая ось, на которой вращается мир. Здесь творится история. Здесь благодаря просвещенному и заботливому правительству – иными словами, мне – каждый взрослый, ребенок, гном, тролль, вервольф, вампир, даже зомби и, да, гоблин может назвать себя свободным. Свободным от любого господина, кроме закона, который един для всех, какой бы расы ты ни был и какое бы ни занимал положение в обществе. «Цивис анкморпоркианус сум» – «я анк-морпоркский гражданин»!

Послышался глухой удар – это лорд Витинари стукнул кулаком по столу.

– Анк-Морпорк, господин фон Липвиг, не превзойти! Я знаю, что в эти дни ты кладешь все силы на то, чтобы первый полноценный поезд для настоящих коммерческих перевозок обзавелся своей железной дорогой, по которой он сможет передвигаться, и когда это произойдет, это будет чудо света. Но все течет, все меняется, и наша задача – удержать наш город на гребне волны. Не сомневаюсь, что вы, господин фон Липвиг, вместе с сэром Гарри и господином Кексом уже строите планы на будущее. Со своей стороны могу высказать предположение, что ежедневные железнодорожные рейсы до Щеботана и обратно непременно подтвердят полезность железной дороги. В то время как удобная дорога до Убервальда остается в высшей степени желательна, боюсь, мне придется подождать. Меня буквально изводят правительства всех стран, уговаривая провести дорогу именно к ним, но Щеботан – наш сосед и важный торговый партнер, и… – он понизил голос, – …мы сможем получать свежие морепродукты до того, как они приползут в Анк-Морпорк своим ходом. Что ты на это скажешь? Окончательные детали переговоров по Столатской линии предоставь Стукпостуку, – продолжал Витинари. – У него есть мое разрешение пользоваться услугами темных клерков… Таланты господина Смита могут нам пригодиться в разрешении любых вопросов… с неподатливыми землевладельцами.