Я кивнула. Вот и пытайся помочь такому. Просили ведь его: не надо никому рассказывать про то, чем мы занимаемся. Но Богатов не удержался, и сейчас собравшиеся налетят на меня.

– Настой? – удивившись, первой заговорила Виктория. – Какой настой? И почему он Дарью мамой назвал?

Антон, не обращая внимания на ее вопрос, вынул телефон.

– Борис, немедленно в синюю комнату! Здесь нужна уборка.

– Странно… – протянула я.

– Ничего страшного тут нет, – не согласился со мной муж. В наш дом в Ложкине тоже птички впархивают.

Лариса показала пальцем на останки.

– Плохая примета. Если в чьей-то комнате птица окажется, хозяин скоро умрет.

– Так и знал, – прошептал Степан, опускаясь на пол, – чувствовал, что дело плохо. Силы тают, жизнь утекает…

– Глупое суеверие! – возмутился Антон. – Этого может испугаться только неграмотная деревенская старуха.

Я с укоризной взглянула на гомеопата. Затем обратилась к его пациенту:

– Степан, это же не твоя комната.

Богатов вздохнул.

– И что?

Меня охватило вдохновение.

– Примета срабатывает только в отношении того, кто спит в этом помещении.

– Как вы вообще в синей спальне оказались? – спросил Юрий Петрович, который незаметно появился в комнате.

Бизнесмен замялся.

– Мыло.

– Мыло? – повторила Луиза. – Какое?

– Шалфейное, – после небольшой заминки ответил Степан. – Когда мы с Дашей вернулись с прогулки…

– Вы вместе обозревали окрестности? – живо перебила его Лариса. – Ага, значит, Феликс в библиотеке читает книги, а жена под ручку с толстосумом по лесу прошвыривается? Интересненько!

– У некоторых людей в голове роятся только грязные мысли, – грустно произнесла Хватова. – Если мужчина и женщина решили выпить кофейку, в чем криминал?

– А муж в библиотеке, – хихикнула Феоктистова, – нормально.

– Человек подозревает людей только в том, на что способен сам, – произнес Маневин. – Если я слышу, как кто-то называет окружающих ворами, сразу понимаю: обвинитель нечист на руку.

– Один ноль, академик, – зааплодировала Виктория. – Вот тебе, Серега, пример: кулаками Феликс размахивать не стал, в драку не полез, нашел нужное слово.

– Мы случайно встретились в магазине, – соврала я, – походили по отделам и вернулись к Шкодиным.

– Так зачем вам шалфейное мыло? – вернулась к прежней теме Луиза.

– Оно единственное уничтожает порчу, – зачастил Степан. – Всегда его с собой вожу, в джипе лежит бутылка. Мою руки, лицо в течение дня.

Анатолий ухмыльнулся, а Богатов продолжал:

– Пришел из торгового центра, ощутил тяжесть в ногах. Это верный признак вредного энергетического воздействия. Решил душ принять. Пошел в машину за гелем, а его нет. Украли!

– Ну да, ну да, – развеселился Сергей, – дорогущий внедорожник не тронули, только мыло сперли. Так всегда и бывает.

– Я решил посмотреть, может, в каком санузле оно есть. Заглянул в общий туалет на первом этаже, потом вспомнил про синюю гостевую, – гудел Степан. – Пришел туда и обрадовался: мыло есть. Но дозатор к стене приклепан, взять нельзя. Вот я и помылся там. Вышел в комнату, а тут птица летит, прямо мне в лицо! Я не ожидал этого, руками замахал. А она давай о стену колотиться, кровища во все стороны полетела. Потом ворона мертвой на кровать упала. В ушах у меня колокольный звон раздался, понятно стало: Анька наслала черную смерть.

Я подошла к Богатову.

– Давайте рассуждать здраво. Каким образом ваша любовница могла узнать, что вы отправитесь мыться в ванную в чужой спальне?

– Не говори глупостей, – рассердился Богатов. – Ей и знать не надо, это же порча, а не посылка, которой точный почтовый адрес нужен, она везде настигнет, хоть в Африке, хоть в Австралии. Лучше побыстрей настойку сделай.

С этими словами бизнесмен выбежал вон, Антон поспешил за ним.

– Что за настойка? – спросила Вера. – И почему Богатов вас мамой называл?

– Теряюсь в догадках, – соврала я. – Степан Андреевич очень разнервничался, вот и несет чушь. То «мама Даша» ко мне обратится, то звон колокола слышит…

– Смущает меня шкаф в библиотеке, – сказал Феликс, укладываясь в постель.

Я зевнула и отложила айпад.

– Какой и почему?

– Тот, откуда никому нельзя брать книги, – пояснил муж.

– А тебе хочется там порыться, потому что запретный плод сладок? – улыбнулась я.

– Нет, – возразил Феликс. – Я неправильный глагол употребил – не смущает, а удивляет. Библиотеку составлял образованный человек. Думаю, Виктор Маркович начал собирать тома в студенческие годы. И уже тогда он отличался превосходным литературным вкусом. За жизнь образовалась великолепная коллекция, в которой идеальный порядок, все логично. Издания расставлены по алфавиту, четко по отраслям знаний. Произведения, которые можно отнести к двум, а то и к трем наукам, например, труды Лосева[1], стоят отдельно. А теперь посмотрим на особо значимый для хозяина шкаф. Для начала отмечу: он тщательно заперт, а остальные книги в открытом доступе. И на полках кавардак: детективы, любовные романы, справочники стоят вперемежку. Создается ощущение, что основную часть библиотеки Виктор Маркович пестовал сам, а в шкаф кто-то другой запихивал тома. И еще одна странность: крайний к двери стеллаж отдан детской литературе.

Я села.

– Ничего удивительного нет. В доме Нина и Антон, понятное дело – им покупали книги и расположили их у входа, чтобы дети не шастали по всему помещению.

– Верно, – согласился Феликс. – В самом низу там авторы, чьи труды читают первоклассники, выше идут книги по школьной программе: Толстой, Пушкин, Гоголь, Лермонтов. Но! Есть собрание Майн Рида. Полное. Все тома на месте и основательно потрепаны. А в спецшкафу есть книга этого писателя. Отдельная. Или «Лунный камень» Уилки Коллинза. Прекрасный детективный роман находится там, где стоит изданная еще в СССР серия «Приключений».

Я обрадовалась.

– У меня такая была в детстве. Но не вся, поэтому я отчаянно завидовала Маше Трубиной – ее родители ухитрились приобрести полную серию. У Машуни был «Лунный камень», а у меня нет.

– В приватном шкафу есть еще один такой же Коллинз, – договорил муж. – Ну и зачем дублировать эти книги?