Квинт пытался не отставать от профессора, чертя на стенах как можно быстрее и поспешая далее. Но с туннелем было трудно ладить. Потолок был низок, пол в коварных ямах и выступах, а стены порой сближались так, что приходилось протискиваться между их шероховатыми поверхностями.

Квинт понял, что профессор уже здесь проходил, так как временами на стенах виднелись следы ударов кирки, а пол порою был усеян осколками и пылью.

Иногда каменные соты оглашались странными стонами И бормотанием. Могли ли эти звуки быть порождены ветром? Квинт не мог ответить на этот вопрос, и его пальцы дрожали, выводя очередную стрелу на неровной стене.

В конце относительно прямого участка туннеля Квинт увидел мелькнувший край одежды профессора. Он задержался и затаил дыхание. Он не хотел, чтобы Линиус заметил его. Сквозь завывание ветра он услышал, как нетерпеливо ругается профессор. Его одежда зацепилась за выступ стены.

— Спокойно, Линиус, услышал Квинт голос профессора, высвобождающего ткань одежды.

— Будет хуже, если ты прибудешь туда взбудораженным. Владей собой, иначе оно само тобой овладеет.

Квинт нахмурился. Что он имеет в виду? Был только один путь это выяснить. С дрожью вдоль позвоночника Квинт спешил за профессором. В туннеле стало теплее, даже душно. Жужжание стало громче, а шипение, наоборот, затихло. Воздух светился более тёмным, красным, оттенком. Внезапно Квинт обогнул закругление туннеля и увидел профессора остановившимся перед каменной дверью в сплошной твёрдой скале, всего в нескольких шагах.

Он отпрянул и терпеливо ждал.

Дверь была круглой и казалась сделанной из материала внешней стороны красной сердцевины скалы. Дверь была бы неразличимой, если бы не многочисленные фигуры, вырезанные на её поверхности. Профессор приблизился к двери, сжал в руке Большую Печать, висевшую у него на шее, и наклонился. Дальнейшее было закрыто от Квинта сгорбленными плечами профессора. В следующий момент раздался низкий скребущий звук, за которым последовал мягкий щелчок, и дверь отворилась. За ней виднелась обширная, плохо освещённая пещера. Вытянув шею, Квинт попытался разглядеть, что было внутри. Он уловил очертания множества мерцающих сосудов и стеклянных сфер, к которым подходили длинные стержнеобразные трубки. В центре помещения парила в воздухе большая блестящая сфера, как бы сотканная из света.

— Что, во имя Неба… — выдохнул Квинт, скрючившись и подавшись вперёд, чтобы получше увидеть.

И тут он услышал это: тихий жалкий звук, от которого у него мурашки поползли по коже. Это было похоже на всхлипывание грудного ребёнка, которому сделали больно. Квинт двинулся вперёд, чтобы лучше рассмотреть, но фигура профессора мешала ему. Что бы это ни было, оно казалось маленьким и ранимым.

— Замолкни, гадкое создание! — отрезал профессор.

Как бы в ответ, жалобные крики превратились в тонкий истерический вопль. Квинту показалось, что он может различить полные страдания слова:

— Не надо… Прошу… Больше не надо…

Квинт поднялся и собирался сделать шаг вперёд, когда дверь захлопнулась. Несчастный голос мгновенно исчез, и Квинт остался стоять напротив узорной двери. Он подошёл к двери и прижал к ней ухо, но скала не пропускала ни звука.

Квинт отвернулся. Профессор держал что-то — или кого-то — запертым в этой подземной камере… Этого Квинт никак не ожидал. Его передёрнуло, голова шла кругом. Он доверял Линиусу Паллитаксу, даже восхищался им. Теперь он не знал, что и думать. Что было заперто в камере? Какие жестокие опыты, заставлявшие это создание вопить так страшно, проводил профессор? Его встряхнула мысль: он должен сказать Марис, что её отец сошёл с ума и мучает несчастных существ в подземной камере пыток? Ясным было только одно: необходимо вернуться к клетке раньше профессора. Ни в коем случае не должен Высочайший Академик обнаружить, даже заподозрить, что за ним наблюдали. Повернувшись, Квинт пустился в путь, чтобы вернуться как можно быстрее. Он шёл, оставляя позади поворот за поворотом, потея из-за того, что спешил, и из-за того, что нервничал. Скала жужжала вокруг него, пока он следовал за чёрными стрелами по бесконечному туннелю, пока.

— О Хрумхрымс! — выругался он. Перед ним опять возникла гравированная дверь. Почему?

Где-то как-то он ошибся, он сам виноват, говорил он себе. Он так был занят мыслями о том, что происходило в камере, что не обратил должного внимания на путь, которым следовал.

Он снова отправился в путь. В этот раз он должен был быть внимательнее. Высочайший Академик мог показаться в любой момент. Он не мог ошибиться дважды. Сердце Квинта бешено заколотилось, когда он обнаружил, как он ошибся. Хотя он думал, что он отметил весь путь маленькими чёрными стрелками, но, спеша и нервничая, он нацарапал некоторые так небрежно, что они вообще едва походили на стрелки. Другие были такими слабыми, что он едва мог их разглядеть. Кроме того, местами стены были покрыты своими собственными отметками: пятна, кляксы, потёки.

Какие отметки были его?

Хуже всего, что скала изменилась. Некоторые из узких проходов Стали ещё уже, потолок опустился ниже, заставляя Квинта пригибаться. Им овладевала паника. Стоны, которые он слышал, издавала растущая скала! И если стены двигались, какая надежда оставалась на следование по стрелкам?

— Куда идти? — шептал он тихим, дрожащим голосом, подойдя к развилке туннеля с одинаковыми чёрными отметками, выделяющими оба направления. — Я мог начертить только одну из вас, — простонал он, — но какую?

Он потёр указательным пальцем по одной из них и осмотрел палец. Он был покрыт лёгким налётом чёрного мела. «Сюда», — подумал он, поворачивая налево, но всё же проверил и вторую отметку. Как и указательный, его средний палец был покрыт таким же веществом.

— Нет! — выкрикнул он, и этот взрыв страха и разочарования многократно отразился в запутанных катакомбах труб, туннелей и галерей — нет, нет, нет, — чтобы смениться совершенно иным звуком.

Этот царапающий звук спешно приближался. Сначала Квинт подумал, что это профессор торопится к клетке. Но только одно мгновение. Шум раздавался не сзади, а из одного из туннелей перед ним. Из которого? В этой скале нельзя верить звукам. Он вошёл в первый туннель, склонил голову и прислушался. Он нахмурился. Не понял. Отступил назад и только собирался обследовать левый туннель, как увидел свет, приближающийся к нему с другого конца. Сердце Квинта замерло. Ярко-алый, ритмично пульсирующий свет приближался по левому туннелю. Фырканье и сопение становились громче.

Не медля ни секунды, Квинт повернулся и рванул по правому туннелю. Звуки ускорились, в воздухе раздавались теперь хлюпанье и кожистое шлёпанье. Существо — кто бы это ни был — гналось за ним.