Квинт втащил её обратно в тень между двумя прилавками. Где-то рядом околачивались и плоскоголовый страж, и тип с фальшивым носом, поэтому осторожность не помешает.

— Как твой отец? — прошептал Квинт. — Утром он был в ужасном состоянии.

— Спит, — ответила Марис. — Я не хотела его беспокоить.

Квинт кивнул. На её щеке сверкала в лунном свете дорожка из кристалликов соли. Она явно недавно плакала.

— Пошли, — сказал он тихо. — Посмотрим сами, что он обнаружил. — Квинт протянул руку, чтобы взять за руку Марис, и наткнулся на что-то твёрдое и холодное. — Что это?

Марис приподняла обширные складки отцовской накидки и показала тяжёлую железную кирку. Квинт удивлённо поднял брови.

— На всякий случай, — тихо сказала Марис.

— Мы оба видели, что это существо сделало с моим отцом. По какой бы то ни было причине.

Квинт помолчал. Это была ещё одна сторона, с которой открывалась ему Марис: решительная, агрессивная, почти жестокая, но за всем этим, где-то в этих зелёных глазах, — страх. Квинт не мог не восхищаться её храбростью. Он похлопал по рукоятке своего ножа.

— Тоже на всякий случай, — повторил он.

Держась в тени, они заспешили вдоль пристани.

Поднялся холодный ветер. Он гнал завитки дымки вдоль дощатой набережной и охлаждал ночной воздух. На ветру болтались, мигали, чадили, а кое-где совсем угасали лампы. Чем ближе они подходили к краю пристани, тем гуще становилась толпа. В ночном воздухе кружились окрики: «Спину береги!», «Вниз пошёл!», «Держи правей!». Корзины сновали вверх и вниз, непрерывным потоком доставляя из Нижнего Города в Санктафракс и обратно купцов, слуг, стражей, академиков. Никто из них, казалось, не обратил внимания на двух подростков, протискивавшихся между ними к месту хранения клеток Нижнего Неба. И всё же их не покидало неуютное ощущение, что за ними наблюдают.

— Подожди, — сказал Квинт. Он спустил клетку и открыл дверь, пропуская Марис. Когда она залезла внутрь, клетка ощутимо задрожала. Марис вскрикнула и схватилась за прутья.

— Это мне не нравится, — сказала она.

— Ты скоро привыкнешь, — успокоил Квинт.

— Вам, земным увальням, требуется время, чтобы привыкнуть к небу. Я столько времени провёл в воздухе, что могу держать равновесие в любой шторм.

— Ладно, пока я буду привыкать к небу, зажгу фонари. — Она посмотрела на Квинта. — Или лучше ты?

Квинт слабо усмехнулся. Ладонь его руки зажила, но сразу напомнила болью о неприятном случае в предбалконной.

— Извини, — сказал он. — Я не хотел тебя обидеть. Я действительно так люблю небо, что мне трудно представить, что может быть иное ощущение. В конце концов, если бы мы не были созданы для полёта, то для чего тогда летучие скалы?

Марис жалобно поёжилась:

— Давай покончим с этим, ладно?

— Давай, — сказал Квинт. Он потёр руки, разгоняя кровь, и ухватился за рычаги баланса. — Ну, Марис, теперь по моему сигналу освободи цепь лебёдки.

— В-вот это? — спросила она, дрожа от страха и холода. Она показала на плоский ржавый рычаг в центре катушки с цепью.

— Правильно, — ободряюще сказал Квинт. — Поверни его вниз. Давай!

Ахнув от напряжения, Марис повернула рычаг. Клетка накренилась, сверху донизу прошёл звук разматывающейся звено за звеном цепи. Начался медленный спуск. Марис повесила свою лампу и приготовилась зажечь фонарь клетки. Квинт переставил рычаги баланса. Как любой хороший небоплаватель, он не смотрел на то, что делал. Доверяй пальцам, а не глазам. Такой совет его дед дал его отцу, а Шакал Ветров передал ему.

Это был хороший совет. Любой мог с грехом пополам управляться в небе, но, лишь когда вы развили чутьё, вы можете сказать, что покорили небо. Кроме того, если бы Квинт смотрел на рычаги, он не увидел бы, как две фигуры склонились к ним с пристани. Посмотрев вверх, Марис тоже увидела их.

— Вон тот жуткий тип с серебряным наносником. Со Ступеней Виадука.

— Вижу, — сказал Квинт. — А другой страж с пристани. Он со мной заговаривал. Кажется, они знают друг друга.

Клетка спускалась, и двое на пристани исчезли из виду.

— Стража зовут Бэгзвил, — сказала Марис. — Я узнала его татуировки. И шрам. Он служил во Дворце Теней. Отец уволил его.

— Уволил? За что?

— За склоки, — вздохнула Марис. — Лицемерие, обман, воровство. Видел, как он засовывал какой-то кошель себе за пазуху? Меня не удивит, если эти оба что-то затевают. — Она замолчала. Ветер свистел в решётке, позвякивала цепь.

— Может быть, это просто совпадение, — сказал наконец Квинт.

— Может быть. Надеюсь. Но…

Звяк!

Что-то было не так в этом звуке. Марис повернулась к Квинту.

— Что это за… аааах! — вскрикнула она, когда клетка камнем понеслась вниз.

— Цепь! — крикнул Квинт. — Цепь лопнула!

Звеня, как золото в кошеле предателя, цепь без помех скользила сквозь колесо лебёдки. Клетка ускоряла падение. Марис соскочила с сиденья и приникла к решётке. Квинт схватил рычаги баланса и давил на педаль тормоза. Ледяной ветер выл сквозь прутья решётки, промораживая пассажиров насквозь, но в то же время охлаждая валун-противовес. Пальцы Квинта ощутили изменение скорости. Он чувствовал это по рычагам.

— Замедляем ход! — воскликнул он. — Холодный ветер делает валун более летучим. — Он отчаянно огляделся. — Но у нас лишь несколько секунд. Марис, ты не видишь отверстие в скале? Где-то ниже нас.

Марис сжала свою лампу и вглядывалась в изрытую поверхность скалы.

— Нет… нет, я… Да!

— Где?

— Слева от нас!

— Слева. — повторил Квинт, лихорадочно перебирая рычаги. — Курс?

— Курс?

— Представь себе часы. Сколько минут до двенадцати?

— Пять. Может, чуть меньше.

— Между двадцатью пятью и тридцатью градусами, — мрачно перевёл Квинт.

Он нажал на рычаги. Клетка продолжала падать — но медленнее и под заметным углом. Скала приближалась. Вход в туннель вырисовывался чётче. Квинт зафиксировал рычаги и открыл дверь.

— Что ты делаешь? — закричала Марис.

— Нам надо выбраться, пока ещё можем. Давай, Марис. Приготовься прыгать.

— Прыгать? — Паника в голосе Марис была очевидной. — Я не могу.

— Ты должна!

Клетка опускалась. Дыра в скале приближалась.

— Видишь выступ? — показал Квинт. — Мы должны попасть на него.

— Нет, Квинт, нет, это…