В первый раз я подошел к спортсменам и железу сразу после перевода из карантина и до перевода в 16-й отряд. Я посмотрел, постоял и, подождав, пока освободятся гантели с навернутыми 10 кг на каждой палке, стал качать бицепсы. Так как я и в тюрьмах не переставал отжиматься и бегать, то трицепсы у меня ничего и ноги вполне развитые, а вот с бицепсами плохо.

— Во, старый, дает, не всякому молодому доступно, — сказал Барс, обращаясь к Галецкому. — Шестьдесят человеку, а вы! — обратился он укоризненно к Сафронову и двум юным зэка, те раскрывши рты наблюдали за тем, как Галецкий лежа выжимает совсем уж неподъемные черные блины.

Я думаю, мое участие в спорте значительно прибавило мне авторитета в колонии. Умный ты или нет, знаешь историю или не знаешь, еще не всякий поймет, а вот то, что ты железо поднимаешь в шестьдесят, это всем видно и достойно удивления. Забегая вперед, скажу, что я таки перестарался потом, слишком перегибался назад, подымая штангу, и в результате перенапряг позвонок, он у меня потом стал побаливать. Но это случилось перед самым освобождением. А в тот первый мой день участия в спорте пришел позже и Юрка. Разделся и обнажил очень нехилые мышцы, а живот у него был развит даже лучше, чем у Барса или Галецкого. Три горизонтальные полосы мышц, разделенные все три посередине еще и вертикальной ложбиной! И все левое плечо, и левая рука, и грудь исколоты татуировками собственного авторства. Там у него и меч, и змей, и девушки, все как надо. Моя граната «Лимонка» на левом предплечье, впрочем, выглядит также достойно. Скромно, но со вкусом. Это военная татуировка, по тюремным понятиям. Я ношу ее, и никто, например, не может мне предъявить претензии, что я ношу татуировку не по чину. Вот с куполами, например, там проблема серьезная. Купола — это срока. Нельзя наколоть себе так вот ни с того ни с сего многие купола, если ты их не отсидел. Череп, пронзенный кинжалом, — это безошибочно татуировка вора в законе. Череп может быть с короной, кинжалов может быть несколько, перекрещенные, но это уже не о спорте. Это о татуировках. Нельзя носить не свои татуировки.

Впоследствии, побывав в 16-м и имея там столкновение по поводу спортинвентаря, я, вернувшись в 13-й отряд, вернулся в ряды отрядных спортсменов. Недостаток питания, оказывается, не имеет такого уж значения при наращивании мышц. Даже на жидких калориях и каше можно их нарастить. Каша этому наращиванию способствует.

Может быть, раз в неделю у нас в локалке происходят отрядные соревнования. Антон сгоняет всех к турнику, и наши начинают один за другим выходить и отжиматься или, кто умеет, даже вертеться на перекладине. Многие умеют плохо, но все же хоть раз, или два, или пять делают, вызывая либо смех, либо одобрение. Антон сам не принимает участия в соревнованиях. Еще не принимаем участия я и Али-Паша. Юрки часто не бывает в дни соревнований, он бывает в клубе. Но на турнике он подтягивается неплохо. Вот бегать его, конечно, не заставляют, хромого.

Бегают у нас в локалке от решетки, выходящей на Via Dolorosa, до другой решетки, ограничивающей 9-й отряд соседей. В это время красную линию как бы отменяют. Длинный тощий Смерть — наш вечный дежурный по клубу — соревнуется обычно с Купченко. Когда их, тощих и длинноногих, нет, соревнование смотреть неинтересно. И даже бывает смешно до коликов. Однажды Антон прикола ради заставил бежать Хлястика за 49-ю бригаду, а за нашу 51-ю побежал Акопян. Одетые в выгоревшие тряпки и сомнительной прочности обувь, оба были похожи на бомжей, рванувших за пустой бутылкой. На двух третях дистанции у Хлястика соскочил с ноги ветхий башмак, и он грохнулся на асфальт. Это вызвало громкий хохот зрителей. Да и я, не большой человеколюбец, смеялся не сдерживаясь, очень уж комично выглядел старый обиженный с обнаженной, древней, как копыто зверя, ступней. Боевик Акопян же в это время, упоенный победой, коснулся ограды, выходящей на Via Dolorosa. Бригадир Солдатов с часами в руках прокричал нам оттуда его время. Его записали, это время, и оно оказалось худшим в отряде, потому 51-я бригада не выиграла. Однако повеселились все. Зэк — он как малый ребенок, развлечений в его жизни мало, потому он такой безжалостный и нечувствительный. Потом, все же нашу жестокость перекрывает насилие над нами государства, оно ведь тоже радуется нашим несчастьям. Избивает осужденных, не дает им спать, изнуряет работой. И прикрывается тем, что якобы нас необходимо воспитывать, неистово добивается, чтобы мы раскаялись, признали вину. Вину в чем? Что мы живы, что мы люди, что нами движут страсти и иллюзии?

Соревнования в масштабах колонии обычно проводятся вблизи клуба. От его ступеней стартуют все эстафеты и бег на все дистанции. С тыльной, задней стороны клуба между зданием профтехучилища и клубом есть пустырь. Вот на нем обычно устанавливают спортснаряды, те, которые нельзя внести в клуб, ну, турник в первую очередь, брусья. А те снаряды, которые можно внести в зал, гири и штанги, по тем видам спорта соревнования проводятся прямо на сцене клуба. Соревнования простые: снаряжается штанга определенного веса, и от каждого отряда подходит атлет, берет штангу, ему при этом помогают два осужденных. Берет штангу на плечи и приседает. Вот кто сколько может. Я не интересуюсь весом штанги, я смотрю, как трещат мышцы зэка, как зэки корчатся, тужатся, испускают вздохи и газы. Воля к победе даже в условиях неволи налицо. Иной зэк аж перекривится весь, подымаясь. Думаешь, ну, этот сейчас сойдет со сцены. А он, как паук, прямо за воздух хватается, корячится, сопит, хрипит и еще раз встал. И опять присел и встал, опровергая все возможные законы физических тел. Одного беднягу так даже со сцены свели. Сам идти не мог, его двое под руки на место повели.

На турнике на пустыре за клубом я вновь увидел завхоза из 16-го отряда, Горбунка. Только в майке и шароварах, он являл миру прямо-таки лошадиную силу и мускулатуру жеребца. Он вынырнул из-под брусьев и пошел сгибать руки и выпрямлять их. Как заведенный, как коленчатый вал какой-то. Прямо механизм, а не человек. Он и выиграл соревнования. Я дополнительно успел заметить, что у Горбунка несоразмерно длинные руки.

Пошел редкий дождь. Юрка где-то затерялся в толпе зэка. Я стоял один, не видя никого из наших вокруг. Постоял, вошел в клуб, вышел с другой стороны и попал в разгар спортивной ходьбы, совмещенной с эстафетой. Там вовсю художествовали наши Купченко, Смерть и Кириллов-наркоман. По правде говоря, ходил он не очень спортивно, но поскольку длинный и тощий имеет шаг больше обычного, то все равно дал хороший результат, и мы победили, 13-й отряд. Если бы не ВИЧ-инфицированные, я думаю, мы были бы первыми и в спорте, и в КВН. Хотя зачем мне это надо? Я ведь принадлежу к другой команде, к высшей лиге. И там мы соревнуемся в других видах. Но ведь люди любят даже животных. Чего ж мне не испытывать приязни к товарищам моим по несчастью? Надо испытывать. Ну и с Симоном Магом нужно летать на закате над Иерусалимом.

Все лето 2003 года 13-ю колонию будоражила борьба за 1-е место в КВН между 13-м отрядом и вичевыми. Вичевых не один, а целых три отряда. В социальном смысле вичевые собрали в своих рядах наиболее прогрессивное и обеспеченное население колонии. Вичевые куда более средний класс, чем мы, грешные, хотя в 13-м отряде у нас двенадцать музыкантов из пятнадцати. Очевидно, беспорядочные сексуальные связи — это привилегия обеспеченного класса. Вичевые отряды не ходят в столовую, но вот в клуб и на спортсоревнования они являются. И часто побеждают. Выглядят они лучше обычных зэков, их больше, их лучше поддерживают семьи. В основном это мордатые ребята. Так вот, в КВН побеждаем то мы, то они. К тому же им подсуживают. Во всяком случае, Юрка говорит, что им подсуживают. Жюри у нас состоит из наших офицеров, разумеется.