- Я приду к тебе сегодня?

Она покачала головой. Но прежде чем меня затопила волна разочарования, взяла за руку, открыла дверь в комнату и потянула за собой.

Мия вскочила со стула, и глаза у нее стали, как у совы. Но даже говорить ничего не пришлось – шмыгнула в дверь и исчезла.

- Видимо, тебе придется побыть моей прислугой, - сказала Лери, и ее голос, на несколько тонов ниже обычного, бархатной лапой провел по животу сверху вниз.

Когда она упала в болото, на ней было повседневное платье, которое сняла сама, распустив шнуровку по бокам. Но эта парадная конструкция оказалась намного сложнее. Я путался в крючках, шнурках и застежках, а Лери стояла и едва заметно улыбалась, опустив ресницы.

Можно было, конечно, сделать все проще. Задрать подол, стянуть местное подобие трусов, к которым крепились чулки. Но так поступил бы Гергис под чарами ведьмы. Вот уж чего я точно не собирался, так это повторять его. Даже если Лери этого не помнила.

- Пока все это расстегнешь, наверно, уже ничего не захочешь, - заметила она, подняв руки, чтобы снять подвески и сетку с волос.

Грудь приподнялась вслед за руками, и ткань обрисовала ее так четко, что невозможно было удержаться и не повторить пальцами этот изгиб.

- Или захочешь еще сильнее, - возразил я, с трудом проглотив слюну.

Направление ее взгляда из-под ресниц явно свидетельствовало о том, что ей захотелось проверить, так ли это.

Так, так, можешь не сомневаться. Куда уж сильнее-то!

Наконец я извлек ее из платья, как будто очистил мандарин от кожуры. Но под ним оказалось еще столько всякой ерунды – просто как издевательство. Но теперь мы справлялись уже в четыре руки. Пока Лери стягивала через голову рубашку и расстегивала крючки корсета, я занялся чулками, попутно касаясь губами атласной кожи на внутренней стороне бедер, заставляя ее дрожать от нетерпения.

Последним она сняла медальон. Волосы, отливая золотом, рассыпались по плечам.

- Как красиво! – выдохнул я, жадно рассматривая ее всю, в мельчайших подробностях.

Ее губы чуть приоткрылись, и я сделал то, чего хотел еще тогда, на озере. Поймал нижнюю зубами, слегка сжал, проводя по ней кончиком языка, собирая теплое, влажное дыхание. Ее глаза были так близко – потемневшие, как небо перед грозой, затуманенные желанием.

Словно иглой кольнуло: она хочет вовсе не меня. Нет, не Кэрригана, конечно. Гергиса. Того, кого полюбила когда-то, за кого вышла замуж. А мне лишь по недоразумению досталось его тело и те ее чувства, которые сейчас предназначались ему.

Я отогнал эту мысль.

Еще раз, по буквам. Гергис – это теперь я. Именно я с ней в эту минуту. Тот, кто заставил ее оттаять, забыть страх и недоверие.

Я поднял ее, опустил на кровать, наклонился над ней. Нужно было раздеться, и побыстрее, но так не хотелось отрываться от ее губ, от груди – нежной, упругой, так и просившейся в руку. Ее пальцы подобрались к моим пуговицам, неловко, торопливо, и тогда я все-таки встал. Быстро разделся, лег с ней рядом.

Как же она тянулась навстречу моим рукам и губам, полностью отдавая себя ласкам, пока мы оба не смогли больше терпеть эту сладкую пытку. Я вошел в нее, заполнил собою до краев, с каждым движением все сильнее, все больше сливаясь с ней в одно целое. Пока на нас снова не обрушился ослепительный звездный дождь…

Сквозь сон я услышал, как приоткрылась и тут же закрылась дверь.

Утро. Мия пришла будить свою хозяйку, но сообразила, что лучше уйти. Голова Лери лежала у меня на плече, волосы щекотали нос. Губы припухли, на щеке проступила краснота: борода, чтоб ей. Может все-таки сбрить эту фигню? Или лук наследника – государственный бренд?

Ресницы дрогнули, глаза открылись. И улыбка – такая, что оживит мертвого. Обняла за шею, прижалась, брови чуть приподнялись.

Ну да, ты ж не помнишь, как это – просыпаться утром с мужчиной в одной постели. Что он, может быть, спать хочет больше, чем тебя, но все равно в полной боеготовности. Но это не про меня. В смысле, спать уже не хочу.

Я встал, подошел к двери, закрыл на задвижку. Кстати, вот эта манера оставлять двери открытыми, чтобы слуги утром приходили будить-мыть-одевать, здорово раздражала. Хорошо, что вообще эта опция имелась, хотя ею и не пользовались. А пользовались бы, не вломилась бы Лери к Гергису в самый неподходящий момент, когда он драл какую-то девку.

Она смотрела на меня так же жадно, как я вчера на нее. Но и мне хотелось посмотреть на нее при дневном свете, а то ведь на болоте толком не успел. Подошел, стащил одеяло, и Лери потянулась навстречу моим взглядам, как вчера тянулась навстречу губам и рукам.

Впрочем, в последний момент я все-таки спохватился. Вечером настолько выбило предохранители, что о предохранении мыслей вообще не возникло. Забеременеть, если ребенку еще нет трех месяцев, - ну такое себе. Вопрос о том, были ли у нее после родов месячные и когда, превратил Лери в аленький цветочек, даже попа покраснела. Зарылась в подушку и пробормотала, что вот только что закончились.

Видимо, этот вопрос считался здесь жутко неприличным, а обсуждать его с мужчиной – просто адище. Даже с мужем. Всякие альтернативные варианты секса – норм, а это – ужас-ужас.

- Зачем тебе? – спросила, вытащив из подушки один глаз.

- Если только что закончились, возможно, не забеременеешь.

- Откуда ты знаешь?

Все ясно с вами, девушка. И с вашей медициной – тоже. Зачесалось ответить, что выяснил эмпирическим путем, но, во-первых, это прозвучало бы отвратительно, а во-вторых, не нашел в языке Эскары аналога.

- Лекарь сказал.

Вот так. Даже если ты побежишь к Солтеру за подробностями, в чем я сомневаюсь, всегда можно сказать, что это был другой лекарь. Не один же он на все замшелое королевство.

- Я думала, тебе нужен сын. Может, и не один.

- Нужен, - я провел пальцем вдоль ее позвоночника, и остановился на ямочках на пояснице, поглаживая тонкий пушок – чтобы ей стало щекотно и… не только. – И не один. Но не прямо сейчас. Ты родила совсем недавно. Надо отдохнуть. Мы будем об этом разговаривать? Или займемся чем-нибудь поинтереснее?

Судя по тому, как резко она повернулась, второй вариант ей понравился больше.

- Прошу прощения, господин, - в дверь деликатно поскреблись. Цинтас – нашел и здесь. – Там приехали из столицы. От правителя.

- Проклятье, - я выплюнул прядь волос Лери, забившуюся в рот, и встал. – Каждый день именно этого и боялся. Что приедут и скажут: с отцом совсем плохо, надо срочно ехать, чтобы успеть попрощаться. Хотя будь моя воля, вообще не приезжал бы сюда. Если полгода здесь обходятся без меня, не так уж я и нужен.

- Что делать, это традиция, - Лери села, натянув одеяло до подбородка. – Хотя согласна, что нет смысла в этих переездах. Когда принц становится правителем и до того времени, пока не подрастет новый наследник, севером управляет наместник. Думаю, принца посылают в Одден только для того, чтобы привык к государственным обязанностям.