– А ты что думаешь?

– Не верю я ему. Охота в артели прекратилась еще дней десять назад. Значит, либо сам добыл, либо есть где-то запасы. Кто-то орудует умело.

– Сколько у него убоины?

– Пудов пять будет. Да пуда два, говорит, сдал в магазин сельпо. По-моему, врет. Там целый день шла торговля… через черный ход. Коркина надо спросить. Он поточнее скажет.

– При чем тут Коркин?

– При том. Это его заготовитель. Две недели назад этот самый Кузякин с Балабиным привозили много изюбрятины. Это Коркин признает. А то, что вчера шла торговля изюбрятиной, об этом – ни слова.

– Во-первых, он мог не знать – торговали или нет. Он же не продавец.

– Вот и давай установим, знал он или нет. И почему продавец не докладывает ему о поступлении в магазин убоины от частного лица? То бишь, извините, от заготовителя Коркина.

– Постой! Ты что предлагаешь, еловая голова, Коркина вызвать на допрос?

– Ну и что? Вызовем и Кузякина, и продавца, и Коркина, сделаем перекрестный допрос. Ведь это же не первый случай.

– Ну при чем тут Коркин? Ему же сдали готовый продукт, да и то через магазин. Он – государственное заведение, а не частная лавочка.

– Дункай тоже не частную лавочку держит. Но мы же его допрашивали. Теперь давай Коркина допросим.

– Дункай – заготовитель, а Коркин – потребитель, то есть распределитель! Это ба-альшая разница! Понимать надо, еловая голова.

– Вот именно, потребитель, – усмехнулся Коньков и с ехидцей спросил: – Что-то я не слыхал, чтобы в сельпо изюбрятину продавали в этом месяце. Кто же ее потреблял, кроме Коркина? Любопытно бы узнать…

– Ну, знаешь! Ты, кажется, того, божий дар путаешь с яишницей.

– Эге, божий дар! А ты, случаем, не приложился к этому дару? Тебе не продавали изюбрятину по дешевке?

– Леонид Семеныч, не забывайся! – вспыхнул Косушка, и на залысинах его стали проступать мелкие бисеринки пота. – Ты что, в кастрюли мои хочешь заглянуть?

– Не о кастрюлях я, – устало ответил Коньков. – О совести я думаю, о нашей принципиальности.

– По-твоему, я бессовестный! – Косушка, поджав губы, исподлобья смотрел на Конькова, и на его широкой переносице проступили красные жилки.

– Да не сердитесь! Я же не про вас. Я говорю о том, что скрывается за частным случаем убийства. О той нетерпимости, о травле Калганова. Они же его ненавидели за то, что он требовал жить по закону. И заготовители, и леспромхозовцы, и браконьеры, и черт знает кто. На него чуть ли не науськивали…

– Но пойми же, мы с тобой ведем следствие. У нас частное дело об убийстве. А ты куда лезешь? Не превышай полномочий!

– Конечно… Посадить под стражу какого-нибудь Кончугу, толком не разобравшись в его виновности, – тут не превышаем. А допросить Коркина, который принимает браконьерскую изюбрятину, – тут превышение. Ладно, еще вернемся к этому. У меня есть новость и поважнее, – меняя тон, сказал Коньков.

– Что за новость?

– В дневниках Калганова записано, что оба Ивана, должно быть, встречаются в Медвежьем ключе… Там у них, предполагал Калганов, и происходит заготовка. Или тайник есть. Мне только что сказали, что в Улахе, так называют удэгейцы Медвежий ключ, прячется какой-то тип. И там же, между прочим, обитает эти дни и тот шалый тигр, который слопал нашего свидетеля. Не кажется ли тебе, что наш свидетель живет поблизости от того самого тигра, который слопал его?

– Это любопытно! Кто тебе сказал?

– Сейчас узнаешь. – Коньков растворил дверь и поманил Дункая и Сольду.

Те вошли и остановились у порога, слегка поклонившись. Следователь подошел, поздоровался с ними за руку.

– Семен Хылович, значит, Улахе и Медвежий ключ – это одно и то же место? – спросил Косушка.

– Это правильно, – сказал Дункай. – А Сольда говорит: там человек прячется.

– Какой человек? – спросил Косушка старика.

– Не знай, – ответил Сольда.

– Ты его видел?

– Нет.

– Так кто же говорит?

– Наши люди говорят.

– Они его видели?

– Нет.

– Откуда ж они знают?

– Наши люди все знают, – твердо отвечал Сольда.

– Каким образом? – чуть усмехнулся Косушка.

– Тебе что, не понимай? Чувствуют!

– А-а! Тогда другое дело. – Косушка, все с той же улыбочкой, валкой походкой прошел к карте, которая висела на дальней стене, и поманил за собой Конькова.

Они нашли на карте распадок с ключом Улахе.

– Калганова убили здесь, возле Бурунги… – отмечает на карте ручкой Коньков, – до Улахе недалеко. Километров двадцать.

Косушка, обернувшись, громко спрашивает Дункая и Сольду:

– По Медвежьему ключу лодка проходит?

– Почему нет? – отозвался Сольда.

– Даже с мотором, – сказал Дункай.

Следователь сказал вполголоса Конькову:

– Съездить можно… Но зыбкая история. Одни слухи. Что мы с тобой с лодки увидим?

– У меня есть идея… – тихо сказал ему Коньков. – Но сперва давай отпустим удэгейцев и поблагодарим их.

– Ну, ну! – Косушка подошел к Дункаю и сказал: – Спасибо вам, Семен Хылович! Сведения ваши ценные. Мы их учтем.

Дункай натянул кепку, а Сольда сунул трубочку в рот, а свою шапочку с кистью и не снимал. Они повернулись уходить.

– Семен, подожди меня возле прокуратуры! – сказал Коньков. – Ты мне нужен.

– Ага, подождем! – и вышли.

– Что ж у тебя за план?

– Устроить облаву в Улахе. Прочесать весь распадок…

– А что? Может, и в самом деле там какой-нибудь обормот скрывается. Но как ее устроить? Собирать охотников на ловлю призрака? – усмехнулся Косушка.

– Ни в коем случае! Нас просто на смех поднимут, во-первых; а во-вторых – те, кому надо, услыхав о такой охоте, просто уберут того человека нынешней ночью, – сказал Коньков.

– Что ж ты предлагаешь?

– Поскольку разлетелась по всей округе молва, что кашевара утащил тигр, то давай и устроим облаву на тигра-людоеда. Людей даст лесничий и Дункай. Но звонить им надо завтра утром, по причинам предосторожности. Пойми, нам нужен тот свидетель. И делать все надо так, чтоб его перед нашим носом не ухлопали.

– Ты уверен, что он жив и прячется там?

– Да как бы там ни было, а прочесать эту падь надо. А главное, я на этой охоте их всех сведу – и Зуева, и Кончугу… А Инга сама придет.

– Откуда ты знаешь?

– Я чувствую.

– А-а! – усмехнулся Косушка и пошел к столу.

Коньков шел за ним и горячо доказывал:

– Завтра скажу Кончуге, что к Зуеву поедем, а уж он Инге передаст.

– Но вы ж до ночи облаву все равно не проведете? Не успеете. А за ночь те, кому надо уничтожить этого свидетеля – уничтожат! Они ж не дураки. Они ж поймут, что на такой облаве и тигра, и того типа зацепят.