Господи, как Марли только пережила порку?

Покончив с очисткой раны, Энн принялась накладывать швы. Она была права: зашивать было терпимей. Не знаю уж, потому что и в самом деле было менее болезненно или потому что наконец начало действовать снадобье, которое они мне дали. Все вокруг стало каким-то расплывчатым.

Потом все вернулись обратно в комнату и разом заговорили о чем-то. Стали обсуждать, кому нужно остаться, кому лучше уйти, что мы будем говорить утром… Кучу разных вещей, до которых мне не было дела.

В конце концов Максон подхватил меня на руки и понес в мою комнату. Я с трудом удерживала голову, но так было легче слышать, что он говорит.

— Как ты себя чувствуешь?

— У тебя глаза цвета шоколада, — пробормотала я.

Он улыбнулся:

— А у тебя — цвета утреннего неба.

— Можно мне воды?

— Конечно. Сколько угодно, — пообещал он. — Так, понесли ее наверх, — сказал он кому-то еще.

Я уронила голову и уснула, убаюканная его шагами.

Проснулась я с головной болью. Застонав, потянулась потереть виски и тут же вскрикнула, потому что движение отозвалось острой болью в руке.

— Вот, примите, — сказала Мэри и, присев на краешек постели, протянула мне две таблетки и стакан с водой.

Я медленно приподнялась на локте, чтобы принять предложенное лекарство. Голова, казалось, готова была лопнуть.

— Который час?

— Почти одиннадцать, — ответила Мэри. — Мы сказали, что вы неважно себя чувствуете и не выйдете к завтраку. Если мы поторопимся, то еще успеем привести вас в порядок к обеду.

Мысль о том, чтобы вскочить и куда-то собираться, а тем более на обед, не вызвала у меня никакого воодушевления, но я подумала, что лучше всего вернуться к нормальному режиму. Я все явственней понимала, как мы рисковали прошлой ночью, и не хотела давать никому пищу для подозрений.

Я кивнула Мэри, и она помогла мне подняться. На ногах я держалась далеко не так твердо, как мне бы того хотелось, но я все равно поковыляла в ванную. Энн прибирала что-то за дверью, а Люси, сидя в широком кресле, пришивала рукавчики к платью, которое, похоже, по замыслу, должно было держаться на тонких лямочках.

— Как вы себя чувствуете, мисс? — спросила она, оторвавшись от шитья. — Вы заставили нас поволноваться.

— Прости. Думаю, уже все в порядке.

Она улыбнулась мне:

— Мы готовы сделать все, что будет в наших силах, чтобы помочь вам, мисс. Только попросите.

Я не очень поняла, что именно она предлагает, но была согласна принять любую помощь, лишь бы продержаться следующие несколько дней.

— Кстати, заходил офицер Леджер и принц тоже. Оба просили дать им знать, как вы себя чувствуете, когда сможете.

— Я найду их после обеда, — кивнула я.

Безо всякого предупреждения кто-то взял мою руку. Это оказалась Энн, которая осторожно заглянула под повязку, чтобы проверить, как идет заживление.

— Воспаления вроде бы не заметно. Думаю, все быстро заживет, главное — не дать попасть инфекции. Жаль, что у меня не получилось лучше. Теперь останется шрам, — сокрушенно вздохнула она.

— Не переживай. У всех самых лучших людей есть какой-нибудь шрам.

Мне вспомнились ладони Марли и спина Максона. Оба несли печать своей отваги. Пополнить их ряды было для меня честью.

— Леди Америка, ваша ванна готова, — позвала Мэри из-за двери ванной.

Я перевела взгляд с нее на Люси, потом на Энн. Я всегда была близка со своими служанками и всегда им доверяла. Но этой ночью кое-что изменилось. Сегодня эти узы впервые подверглись испытанию и с достоинством выдержали его.

Я не знала, есть ли способ доказать им свою преданность точно так же, как они доказали мне свою. Но очень надеялась, что такой случай представится.

Собрав всю свою волю в кулак, я смогла донести вилку до рта, не морщась при этом. Однако это потребовало от меня таких усилий, что я вся покрылась испариной. Поэтому я отложила вилку и принялась щипать кусок хлеба. Для этого, по крайней мере, не нужна была правая рука.

Крисс поинтересовалась, как моя голова, — видимо, служанки объяснили мое отсутствие на завтраке головной болью, — и я сказала, что все уже в порядке, хотя и голова, и рука болели немилосердно. Никаких вопросов это ни у кого не вызвало, так что, по всей видимости, никто не заподозрил ничего необычного.

Жуя хлеб, я размышляла, как справились бы остальные девушки, окажись они на моем месте вчера ночью, и пришла к заключению, что, пожалуй, лучше держалась бы разве что Селеста. Уж она, без сомнения, нашла бы способ дать отпор, и на какой-то миг я даже пожалела, что не похожа на нее.

После того как из Женского зала унесли подносы, вошла Сильвия и попросила минутку нашего внимания.

— Девушки, вам снова предстоит продемонстрировать свои таланты. Через неделю мы устраиваем небольшое чаепитие, и все вы, разумеется, на него приглашены! — (Я вздохнула про себя, гадая, кого нам предстоит развлекать теперь.) — На этот раз подготовкой будете заниматься не вы, но вы должны продемонстрировать себя в наилучшем свете, поскольку вас будут снимать.

Я слегка приободрилась. С этим-то я справлюсь.

— Каждая из вас должна пригласить двух человек, которые будут на чаепитии вашими личными гостями. Больше от вас ничего не требуется. Выбирайте с умом и сообщите мне к пятнице, кто ваши приглашенные.

Она удалилась, оставив нас ломать голову. Еще одно испытание, мы все отлично понимали это. Кто из присутствующих в Женском зале обладал самыми впечатляющими связями, был знаком с самыми нужными людьми?

Возможно, я страдала излишней подозрительностью, но у меня было такое чувство, что это задание было задумано, как щелчок по носу лично мне. Король, похоже, искал способ напомнить всем, что я ни на что не гожусь.

— Селеста, кого ты выберешь? — поинтересовалась Крисс.

— Пока не знаю. Но обещаю, что будет на кого посмотреть.

Если бы у меня был такой круг друзей, как у Селесты, я бы тоже не слишком беспокоилась. А так, кого я приглашу? Маму?

Селеста обернулась ко мне.

— А ты кого пригласишь, Америка? — поинтересовалась она с теплотой в голосе.

Я попыталась не выдать своего потрясения. Хотя после того памятного разговора в библиотеке наши отношения несколько улучшились, она впервые обратилась ко мне как к подруге. Я кашлянула:

— Понятия не имею. Не уверена, что среди моих знакомых есть такие, кто будет к месту на этой вечеринке. Может быть, лучше вообще никого не звать.

Не стоило, наверное, так откровенно признаваться в том, что я нахожусь в столь невыгодном положении. Впрочем, об этом все и так были в курсе.