будильником и бутылку виски – предметы, не вызывавшие в ту пору ни у таможни, ни у службы безопасности особого интереса. Еще через пять дней оба агента отправились в Багдад, чтобы сесть на южнокорейский «боинг», вылетающий в Абу-Даби.

В багдадском аэропорту у Ким Сун Иля в зоне спец-контроля вытащили из приемника батарейки, пообещав вернуть их после полета, – таковы правила безопасности. Уже перед самым вылетом другой охранник тоже проявил интерес к радиоприемнику Кима. Странным образом батарейки оказались на месте: Ким вставил новый комплект, но это никого не обеспокоило. Сун Иль включил приемник, демонстрируя полнейшую невинность своей техники. Охранник махнул рукой и пропустил пожилого японца в самолет.

Двумя часами позже отец и дочь сошли в Абу-Даби. «Боинг» – с оставленными на багажной полке радиоприемником и бутылкой виски – полетел дальше. Ким Сун Иль и Ким Хен Хи должны были выйти из аэропорта и в тот же день покинуть Объединенные Арабские Эмираты. Но в Абу-Даби их везение закончилось.

Как ни тщательно готовилась операция, их руководители в Пхеньяне совершили элементарный промах. Отец и дочь не смогли выйти в город, потому что у них не было виз, которые следовало получить заранее. Им пришлось купить билеты и другим рейсом лететь в Бахрейн. Они прибыли туда примерно в тот момент, когда рейс № 858 южнокорейской авиакомпании был прерван. «Боинг» со ста пятнадцатью пассажирами на борту взорвался в небе где-то между Бирмой и Таиландом.

Чтобы уничтожить огромный пассажирский самолет, хватило трехсот пятидесяти граммов спрятанной в радиоприемнике пластиковой взрывчатки С-4, которую трудно обнаружить обычным детектором, и жидкой взрывчатки, залитой в бутылку из-под виски.

Ким Сун Иль, который сам устанавливал взрыватель с часовым механизмом, дал себе и напарнице фору в девять часов, чтобы исчезнуть. Но через девять часов, когда самолет взорвался, они все еще были в Бахрейне.

Интерпол и полиция тех стран, через которые пролегал маршрут взорванного «боинга», принялись первым делом изучать списки пассажиров. Те, кто заблаговременно сошел с самолета, оказались среди подозреваемых.

«Японцев» нашли в здании аэропорта. Когда к ним подошли полицейские, опытный Ким Сун Иль все сразу понял. Ни на секунду не утратив хладнокровия, попросил мнимую дочку дать ему закурить. Она вытащила из сумочки пачку «Мальборо» и протянула ему. Местных полицейских не предупредили, кого они задерживают, поэтому стражи порядка не позаботились о том, чтобы обыскать «японцев» и проверить их вещи.

Ким Сун Иль спокойно взял сигарету, но не закурил, а раскусил ампулу с цианистым калием, которую в Пхеньяне предусмотрительно заложили в табак, и рухнул на пол. Ким Хен Хи тоже вытащила сигарету, но не успела последовать на тот свет за своим старшим товарищем – полицейские наконец сообразили, что им следует делать.

Впрочем, Ким Хен Хи, возможно, и не спешила покончить счеты с жизнью. Вообще, судя по ее дальнейшему поведению, руководители северокорейской разведки сделали неверный выбор.

Сомнения в подлинности ее японского паспорта возникли сразу, поэтому Ким Хен Хи отправили в Южную Корею, где шло расследование обстоятельств крушения пассажирского лайнера. Подрывница заговорила на девятый день, выложив все, что знала.

Признания Ким Хен Хи, уверяли Шувалова южнокорейские коллеги, не были результатом изощренной техники сеульских следователей. Молодая женщина, которая уже в любом случае не выполнила приказ своих начальников – в случае ареста покончить с собой, – всеми силами хотела избежать тюрьмы. Она предпочла длительному тюремному заключению возможность насладиться красивой жизнью, которую сотрудники Агентства национальной безопасности показывали ей из окон автомобиля, кружившего по Сеулу.

Обе стороны выполнили свои обязательства. Ким Хен Хи помиловали. Она была не единственным прощенным северокорейским агентом. К тем, кто признает свою вину перед Южной Кореей и согласится публично покаяться, относятся со снисхождением – как к жертвам «промывания мозгов» в коммунистическом Пхеньяне.

Ким Хен Хи, совершившая тяжкое преступление, вышла сухой из воды. Она написала три книги, которые были изданы на корейском и японском языках, и заработала приличную сумму. Вышла замуж за преуспевающего южнокорейского бизнесмена. На свадебной церемонии со стороны жениха присутствовали многочисленные родственники, со стороны невесты – офицеры спецслужб, которые по-прежнему ее охраняли, понимая, что в Северной Корее она за предательство приговорена к смерти.

Но главный вопрос – зачем северокорейские агенты взорвали именно этот самолет, – на телевидении и в газетах не обсуждался. Публика полагала, что это просто очередной теракт против Юга.

А Шувалов знал, почему погибли пассажиры лайнера.

ЦЕРЕМОНИЯ ПОХОРОН, НОЖНАЯ КОРЕЯ

Это было странное обручение. Через сорок девять дней должна была последовать свадьба. Но присутствовавшие не испытывали обычной радости. Молодых людей соединили навеки не ради совместной жизни. Все знали, что у этой пары не будет ни детей, ни общего дома. Молодые присутствовали на церемонии, устроенной в их честь, лишь фотографиями с траурной лентой.

Обручение мертвых.

Они встретились в самолете. Она стюардесса, он пассажир. Самолет, на котором они летели, был взорван. Не выжил никто.

Горе родных усугублялось тем, что погибших не удалось даже похоронить. По древним корейским поверьям, если умерший лишен положенного каждому живущему – семьи, детей, достойного погребения, – то его несчастный дух вернется на землю и будет преследовать семью. И тогда возникла идея избавить души жертв от вечных страданий. Семья погибшей стюардессы согласилась на брак духов.

Шувалов внимательно наблюдал за родителями девушки. Это не были необразованные или суеверные люди. Напротив, современная преуспевающая пара, настоящие новые корейцы. Но изменившись внешне, внутренне здешние люди остались теми же. Среди прочего они сохранили и веру в своих древних богов и в шаманов.

В старой Корее женщинам не разрешалось участвовать в общественной жизни и даже в конфуцианских обрядах; их жизнь была ограничена домом. За помощью и советом они могли обратиться только к шаманам.

Переезд в новый дом мог состояться лишь после умиротворения Духа балки крыши, который предпочитал рис, вино и фрукты. Если в доме случалось несчастье, следовало предположить, что Дух балки крыши чем-то недоволен.

Деревенским шаманам платили рисом после сбора нового урожая. Каждая семья вносила свою долю. Особые услуги оплачивались отдельно. Например, помощь бесплодным женщинам. Отсутствие детей – самое большое горе для корейской семьи. Но главным образом крестьяне просили дождя. Такие обряды могли продолжаться несколько дней. Шаманы пели и танцевали под изображением Дракона дождя.

В начале XX века шаманство почти искоренили. Корею включили в состав Японской империи, и молиться следовало новым богам. Но любовь к старым богам сохранилась. Обряды проводили тайно, чтобы не узнали ни японцы, ни соотечественники, служившие колонизаторам.

После 1945 года на Севере религии запретили. На Юге первый президент