– А что такого? Я имею право знать!

– Замнем эту тему.

– Но почему?

– Сама подумай, своей головой.

И она подумала.

Что она знала о том, кого всю свою короткую, шестнадцатилетнюю жизнь звала по имени-отчеству? Он был, сколько она помнила, маминым начальником. В детстве он казался ей похожим на медведя из сказки – большой такой, угрюмый, должен бы вызывать страх, но вызывает отчего-то жалость. Он сутулился, словно под тяжестью невидимой ноши, и часто оглядывался, тоже по-звериному, по-медвежьи. Опасался, что ли, что кто-то скажет из-за спины тоненьким, въедливым голосочком: «Высоко сижу, далеко гляжу, не садись на пенек, не ешь пирожок!» Еще он был вроде Деда Мороза – всегда дарил подарки, и на день рождения, и на Новый год. Даша знала, что Акатов помог ее матери с жильем, – а проще говоря, поселил ее в эту квартиру, когда она только приехала в Верхневолжск учиться, поддерживал ее, как мог, и потом, когда она выучилась, взял ее на работу в свою фирму, где мать теперь занимает должность финансового директора. Зарабатывает она неплохо, давно выкупила у Акатова эту уютную квартирку, отгрохала в ней знатный ремонт, теперь бывший хозяин приезжает в гости, они подолгу чаевничают с матерью, обсуждают свои «рабочие моменты».

Подрастая, девочка стала задумываться о сущности отношений между матерью и Вадимом Борисовичем, наблюдать за ними, цепким глазком примечать детали, но так и не пришла ни к какому выводу. Спрашивать у матери она не решалась, а ее собственный жизненный опыт был пока слишком мал, чтобы она сделала какой-то вывод из своих наблюдений. Да, приходит часто, к маме внимателен, дарит подарки, но вот ночевать у них ни разу не оставался. Как-то она нашла в вещах матери фотографию. Мама, так смешно причесанная, щурится на солнце, а за плечи ее обнимает Вадим Борисович, и оба они такие молодые, такие веселые! Судя по надписи золотом в углу карточки – такие надписи любят делать провинциальные фотографы, – этот снимок сделан за год до рождения Даши. Она что-то поняла тогда, но матери не задала ни одного вопроса, потому что всегда была разумной девочкой и знала – есть вещи, о которых спрашивать не полагается, мать сама все расскажет. Потом. Когда придет время.

Неужели Акатов – ее отец? А этот прикольный мальчишка, значит, приходится ей единокровным братом? Как все занятно, словно в сериале! Только мать отчего-то не сочла ситуацию забавной.

– Мам, ну что с тобой? Что ты так расстроилась? Почему глаза на мокром месте? Ты не хочешь, чтобы я с ним встречалась?

– Дочь, ты у меня умница!

– Ну давай, улыбнись. – Даша обхватила мать за плечи, стала покачиваться вместе с ней, словно баюкая. – Ты думаешь что? Думаешь, он мне так нужен? Да таких на рубль десяток в базарный день! И давай попробуем торт, съедим по огро-омному куску, да и хрен с ней, с диетой!

– Дашка, что за выражения!

– Мам, мы же в домашнем кругу!

– Все равно, ты должна держаться… – Галина развела плечи, вздернула подбородок, словно иллюстрируя свои слова, – всегда в форме! Знаешь, у меня есть одна мечта…

– Поделись.

– Ты только не смейся!

– Ну что ты…

– Вот я думаю, закончишь ты школу и отправим мы тебя учиться в вуз. Пока в наш, российский. А потом соберемся с силами – и поедешь ты у нас, дочка, в Англию.

– Лучше в Америку.

– Нет, в Англию. Ты поедешь туда учиться и познакомишься там с принцем Гарри…

– С ке-ем?

– С сыном принцессы Дианы, тетеря! Вы познакомитесь, и ты ему понравишься, и он сделает тебе предложение…

Даша только глазами заморгала.

– Ты даешь, мам.

– А что такого? Ты у меня девка видная, умеешь себя поставить. А случаи такие бывали – и на журналистках женились, и на официантках. Главное, мечту иметь, цель видеть, понимаешь? А не бросаться на первого попавшегося пацана!

– Па-адумаешь, – обиделась Даша. – Он мне вовсе и не нравится, этот твой принц. Рыжий, ушастый… Может, я еще и не соглашусь.

– Куда ты денешься, – хлопнула ладонью по столу мать, словно рыжий и ушастый принц Гарри с букетом наперевес уже был здесь и стоял перед Дашкой на коленях, а та кочевряжилась. – Стерпится – слюбится! Другое дело, если семья будет против. Ну что ж, тогда можно не жениться, а пока так.

– Мам, да ты у меня, оказывается, широких взглядов!

– Знаешь, если у человека есть цель…

– То она оправдывает средства?

– Вот, умница. Рано или поздно всегда можно получить свое. Камилла же получила!

– Кстати, в Дании еще есть неженатый принц. Фредерик.

– Вся-то их Дания размером с Верхневолжскую область…

– А тебе мало!

За окнами сыпал мелкий снежок, крутился по улице вихрь, словно щенок, играющий со своим хвостом, а мама с дочкой отрезали себе еще по куску торта и, сблизив головы, делились наполеоновскими планами по завоеванию Европы…

На кухне – Сережа прислушался – мать била посуду и плакала. Она плакала и била посуду уже вторую неделю, потому что руководство телеканала решило ни с того ни с сего взять на ее место нового диктора.

О предстоящей замене Анна Алексеевна узнала внезапно. Отдыхала перед телевизором и вдруг услышала объявление, вклинившееся в разноцветный поток рекламных роликов, сделанное знакомым голосом студийного звукорежиссера Николая:

– Телеканал ВТВ объявляет кастинг на роль ведущего. Требования к кандидатам: юноши и девушки до двадцати пяти лет, хорошие внешние данные, отличная дикция, высшее образование желательно. Резюме принимаются по адресу…

У Анны что-то оборвалось внутри. Она сразу же кинулась звонить в приемную директора канала, но начальник не пожелал с ней разговаривать.

– Господин Кравцов не может сейчас уделить вам времени, чем я могу вам помочь? – нахально, как показалось Анне, заявила секретарша.

Уж она-то точно ничем не могла помочь! В этот же вечер Анна Алексеевна ворвалась в кабинет Кравцова и устроила там безобразный скандал, о котором ей потом было стыдно вспоминать. С рыданиями, с упреками в неблагодарности, с перечислением собственных заслуг, с упоминанием о прежнем начальстве, которое умело ценить кадры, с сожалением о своей безвременной смерти на улице… По мнению Анны, лицо телеканала было неотделимо от ее собственного лица, зрители привыкли видеть на экране ее, Анну Акатову, слышать ее спокойный голос, они даже вечерний выпуск новостей пропустят мимо ушей, если вести его будет не Анна!

Кравцов слушал и морщился, но потом утешил развоевавшуюся сотрудницу весьма любезно:

– Анна Алексеевна, поверьте, это не мое решение. Мне самому очень тяжело. Но там… – он поднял глаза к потолку, намекая на некое вышестоящее руководство, которое обосновалось в столицах и которого в Верхневолжске сроду не видали, да и существовало ли оно в принципе, – там решено было реформировать канал, привести его в соответствие с духом нового времени, чтобы привлечь молодую аудиторию. Нужен новый диктор, активный, энергичный. Мы знаем, как много вы для нас сделали, и конечно же никто не собирается выбрасывать вас… хм… на улицу. Для вас, конечно, найдется работа на канале. Вот, например… В общем, мы что-нибудь придумаем!