Ей ужасно хотелось стащить со стола хоть что-нибудь из еды. Но воспитание не позволяло, да и нарушать красоту, любовно возведенную Ириной, было жаль. Хлопнула дверь, и вошедшая Ирина ловко сгрузила с подноса на стол две глубокие тарелки, на которых исходили соком четыре курицы гриль. От их запаха у Златы на миг помутилось в голове, чище чем от бани. Есть хотелось невыносимо, слюна наполнила рот.

– А вы не стесняйтесь, налегайте, в большой семье не щелкают. – Неведомо откуда взявшийся Аржанов, смеясь, смотрел на нее, стоя по другую сторону стола. Рядом, не поднимая головы, хлопотала Ирина.

– Александр Федорович, вам чаю травяного налить? – тихо спросила она.

– Нет, спасибо, Ириша. Я, пожалуй, еще один заход сделаю, и уж потом чаю, – ответил он.

Злата поняла, что хозяин первым опробовал сегодняшний пар и это его халат висит на вешалке у входа. Он был красный и влажный. Мокрые волосы, небрежно зачесанные назад пятерней, блестели. Капли выступали на широкой груди, обильно покрытой густой растительностью, дорожкой сбегающей вниз по накачанному, ни малейшего признака жира, животу и теряющейся где-то под белым полотенцем, тщательно замотанным вокруг талии.

Злата на миг представила, как это полотенце разматывается и соскальзывает на деревянный пол, к ногам стоящего перед ней мужчины. Ее бросило в жар. Даже капельки пота выступили над верхней губой. В ушах зашумело.

«Все-таки вертебро-базиллярного криза мне не избежать, – краем сознания подумала она. – Традиция же. Падать в обморок в бане. И сейчас я упаду в обморок только от того, что рядом со мной стоит практически обнаженный мужчина. Точнее, именно этот практически обнаженный мужчина. Здорово, Добровольская! Как же низко ты пала! Если бы он сейчас развернул это чертово полотенце, ты была бы рада ему отдаться прямо на этом столе. Тебя бы даже присутствие посторонних не смутило. Кто бы мог от тебя ожидать!»

Действительно, отношение Златы к сексу было более чем спокойным. Фригидной она, конечно, не была и удовольствие от близости испытывала, вот только удовольствие это оставалось ровным и спокойным, как вода в лесном ручье. Ни тебе волн, ни тебе наводнений. Ее физические чувства никогда не выходили из берегов, в отличие от регулярно зашкаливающих эмоций.

Телесный контакт она считала чем-то второстепенным, в отличие от контакта душевного. То есть главное – это родство душ, общность интересов, а уж никак не постель. Она может прилагаться к отношениям, если мужчине это надо, но не обязательно. К слову, именно в этой непритязательности как раз и крылась ее ценность для Артема Галанина. К своей любовнице он зачастую приезжал просто поваляться на диване с книжкой, выпить бокал вина в неспешной беседе, выслушать ее точного совета и просто выговориться. Конечно, когда он был в настроении, Злата всегда отвечала на его физические потребности. Но если проявлять подвиги в постели ему по какой-то причине не хотелось, она никогда не обижалась и не настаивала. Точнее – инициатива в этом вопросе всегда исходила от него.

Именно поэтому шум в ушах, учащенный пульс и бесстыдное желание стащить полотенце с полуголого Аржанова казались ей симптомами неизвестной болезни. Объект ее фривольных мечтаний ее смятения не замечал.

– Вы бы поели, – заботливо сказал он. – Вон аж позеленели уже. Не надумывайте себе. Тут не жарко. И окно открыто. Так плохо вам не станет. Давайте я вам морса налью.

– Вы бы лучше о своем здоровье позаботились, – сквозь зубы процедила Злата, пытаясь нормализовать сбившееся дыхание. – Вам, между прочим, в парилку нельзя.

– Почему? – искренне удивился он.

– Потому что после инъекций ботокса три дня нельзя ходить в баню. – В голосе Златы послышался вызов. – Он от этого разрушается, так что у вас спина может снова заболеть.

– Ничего, – беззаботно махнул рукой он. – Еще вколем. Я человек запасливый, попросил привезти несколько флаконов. Так что не беда.

Стоящий под окном человек задумчиво прикусил сорванную по дороге травинку. Когда-то давно, в своей прошлой жизни, он получил медицинское образование, а потому ботокс, то есть ботулотоксин во флаконах для инъекций, его крайне заинтересовал.

– Ну что, пошли париться? – Веселая компания дружно приблизилась к крыльцу.

– Пошли, – так же весело ответил он. – Хотя лично я предпочел бы для начала поесть. Тяжело на природе без обеда.

Все происходящее скользило по краю Златиного сознания. Полуголые чужие люди, небрежно завернутые в большие белые пушистые полотенца вокруг бедер, с веселыми лицами то и дело ходили в парилку. Возвращались, опрокидывали стопки, отчего становились еще веселее, ели, смеялись, оживленно вели какой-то никчемный бессмысленный разговор, периодически выходили курить на крыльцо, бегали нырять в речку, до которой прямо от порога бани вела зеленая дорожка из искусственного покрытия. Было шумно и как-то бестолково.

Настала очередь уединиться в парилке Светке и Котику. Проводив их взглядом, Злата подумала, что вряд ли могла бы так же легко на глазах у всех уйти вдвоем с мужчиной.

«Ханжа, – мрачно сказала она себе. – От этого все твои беды. Проще надо быть, и люди к тебе потянутся. Руками и даже ногами, как говорил мой одноклассник Юрка Симонов».

Аржанов внимательно смотрел на ее нахмуренные брови. Ей было неуютно под его взглядом. Она все время ощущала, что сидит напротив него в одном купальнике. И его полотенце продолжало ее смущать, чего уж греха таить. Чтобы отвлечься, она начала вспоминать все странное, что произошло на базе с момента их приезда. Надо признать, что странного было немало.

Налив морса в высокий стеклянный бокал, она маленькими глоточками пила его, не прекращая размышлять. Аржанов откровенно любовался ее сосредоточенностью. Все-таки это было чудо, а не девушка.

– А что вы ничего не пьете?

Злата вынырнула из собственных мыслей и с легким недоумением уставилась на подсевшего к ней банкира Гришу.

«О господи, только б ухаживать не начал», – с тоской подумала она и вслух сказала:

– Я разборчива в спиртных напитках. Водку пить не могу. Коньяк не люблю. Полусладкие вина тоже не по моей части. Так что морс – самое то.

– А что вообще пьет такая очаровательная девушка?

Злата непроизвольно поморщилась.

– Брют. Сухие красные вина. А их крепкого – виски, текилу, граппу, сливовицу, ну и кальвадос, пожалуй. – Краем глаза она увидела, как сначала нахмурился, а потом усмехнулся Аржанов.

– Да вы что! – Гриша тоже оживился. Его одутловатое лицо как будто утратило присущую ему печать напряжения. – А у меня с собой есть бутылка удивительного кальвадоса. Двенадцатилетней выдержки. Я сейчас схожу в номер и принесу.

– Да не надо, не утруждайте себя, – попыталась остановить его Злата. Но он, не слушая возражений, накинул халат и выскочил за дверь бани.

«И что я буду делать, если он разделяет правило «Кто женщину поит, тот ее и танцует»?» – уныло подумала Злата.