одним веслом, вывел лодку на середину реки, и она тихой тенью проскользнула мимо домов, погруженных в легкие сумерки. Прошло примерно полчаса, река свернула в лес, и в ночи исчезли редкие огни села.

— Если хотите, можете сесть, — разрешил Титов.

Карл сел на скамейку и взял весла. Лодка начала двигаться гораздо быстрее. Изредка им приходилось наклонять головы, чтобы не задеть за кусты и ветви наполовину выкорчеванных водой деревьев: они склонялись почти к самой воде, а там, где река суживалась, соединялись, образуя естественный мост. На крутых поворотах Фрол Титов изо всей силы налегал на рулевое весло, искусно проводя лодку мимо опасных мест. Он знал здесь каждую подводную корягу, каждый камень, этот крестьянин, обеспечивавший к великому посту половину села рыбой. Каждое дерево было ему знакомо, и, глядя на макушку какой-нибудь стройной ели или прибрежный куст, он мог сказать, где лодка сейчас и далеко ли еще плыть.

Больше часа они углублялись в тайгу. Наконец, Титов повернул лодку к берегу и остановился в маленьком затоне. В чащу вела еле заметная тропинка. Они вытащили лодку на берег, привязали ее к дереву, и Титов три раза свистнул. Вскоре из чащи вышли двое мужчин в крестьянской одежде с винтовками в руках.

— Кто такие будете? — спросил один из них издали.

— Фрол из Уксуная, — отозвался Титов.

— А второй?

— Привез нового товарища, — пояснил Титов.

Оба партизана приблизились к лодке и испытующе посмотрели на Карла.

— Мы завяжем тебе глаза, — сказал один из них. — У нас так принято. С первого взгляда человека не узнаешь.

— Завязывайте, если так полагается… — согласился Карл.

Один из партизан тщательно завязал ему платком глаза, так что Карл даже не видел земли под ногами. Затем его взяли за руку и повели. Фрол Титов, взяв корзину с едой и жбан с квасом, с другим партизаном последовал за ними. Тропинка то поднималась в гору, то спускалась куда-то вниз, причудливо петляя и делая резкие повороты. Иногда партизан, ведший Карла заставлял его нагибаться, и он чувствовал, как спину задевали ветки. Изредка под ноги попадались камни, пни, корневища деревьев. Через довольно большой промежуток времени Карл сквозь повязку увидел красноватый свет, и до него донесся треск горящих на костре дров. Поблизости послышались шаги, тихое перешептывание.

— Оставайся здесь, — остановил ведущий Карла. — Отвечай на вопросы, которые тебе будут задавать.

Наступила тишина. Затем Карл услышал, как к нему кто-то приблизился четким, военным шагом, и совсем рядом раздался резкий баритон:

— Откуда идешь?

— Из села Бренгули Н-ской волости, — ответил Карл.

— Кто такой?

— Латышский беженец Карл Зитар.

— Зачем тебе нужно скрываться в черни?

— Меня хотели арестовать и отправить в Ануй, потому что в восемнадцатом году я служил помощником начальника отделения барнаульской милиции.

— Какого отделения? — вдруг раздался чей-то голос сзади Карла.

Карл назвал отделение и номер. Шаги удалились, и опять послышалось перешептывание.

— Чем ты думаешь быть нам полезным? — возобновил прерванный допрос тот же резкий баритон.

— Был на фронте и умею стрелять, — сказал Карл.

— На каком фронте и в каком полку служил?

— На Рижском фронте, в одном из латышских стрелковых полков.

— Военный чин и должность?

— Поручик, командир роты.

— Почему не служишь в армии Колчака? Ему офицеры нужны.

— Потому что мне не по пути с этими кровавыми псами.

— Документы какие-нибудь есть?

— Служебные удостоверения из полка и милиции.

— Развяжите ему глаза.

Когда повязка упала, Карл прежде всего увидел среднего роста моложавого человека с темными усами, без бороды. На его худощавом смуглом лице на левой щеке виднелся шрам от сабельного удара; одет он был в зеленовато-серую военную гимнастерку, галифе и поношенные сапоги; на ремне висела кобура револьвера. Некоторое время этот человек вопросительно смотрел Карлу в глаза, затем протянул руку.

— Черняев. А это твои будущие товарищи.

Разговор происходил на небольшой полянке, окаймленной со всех сторон кустарником и голыми горными кручами. Костер горел на другом краю полянки, в укрытии. Это место походило на громадное скалистое гнездо, хорошо скрытое со стороны реки и надежно охраняемое тайгой: Здесь оказалось больше сотни мужчин разного возраста. Некоторые из них стояли, другие сидели у костра или лежали, укрывшись полушубками или поношенными военными шинелями. Все они внимательно разглядывали чужого. Молодые крестьянские парни с еле пробивающимся пушком на лице прислушивались с наивным любопытством. Бывалые солдаты держались более уверенно и сдержанно, как и полагается опытным, видавшим виды людям. Пожилые мужчины, положив рядом с собой охотничьи ружья и берданки, потягивали едкий дым самосада и сердито отмахивались от комаров, назойливо пищавших вокруг. Но все они — молодые и старые, закаленные в боях и те, кто всю жизнь проходил за сохой, — принадлежали к упорному, свободному племени — непокорному и ни перед кем не заискивающему. Для них не было выбора и возврата к прежнему — или бороться и победить насильников, или быть побежденными и погибнуть, если удача в борьбе улыбнется противнику.

Это были простые люди, многие из них даже не умели читать…

Сам Черняев, в прошлом сельский писарь, во время войны дослужился до подпрапорщика. Он сразу сообразил, что Карл Зитар — ценное приобретение для партизанского отряда, и в первый же вечер, познакомившись с ним, объявил, что новый товарищ будет его помощником.

Партизаны не знали никаких чинов и званий. Это был единый отряд борцов, полагавшийся на свое оружие и спаянный ненавистью к угнетателям. Черняев организовал этот отряд, успешно руководил боями; с его именем слава о победах партизан облетела деревни и волости. «Ты будешь моим помощником», — сказал он Карлу, и никто даже не подумал возразить: Черняев решил — значит, так нужно. Он как никто знал, что требуется партизанам. Карл Зитар дал торжественную клятву и сделался их товарищем на жизнь и на смерть.

Им предстояло выступить следующей ночью, потому что Фрол Титов привез не только еду, но и новые важные известия.

3

У Черняева состоялся продолжительный и серьезный разговор с Фролом Титовым. Позднее командир отряда собрал всех партизан и сообщил следующее: во время последней мобилизации жители Уксуная отказались дать рекрутов для армии Колчака; большинство парней, которым нужно идти на военную службу, сбежало в лес и присоединилось к партизанам. Теперь в непокорное село высылали карательный отряд. Уксунай был обречен на уничтожение. Карательный отряд в составе полуроты пехотинцев будущей ночью должен прибыть из Ануя в село. Эту страшную весть сообщил Фролу прискакавший из Ануя беглец.

— Почистите винтовки, — сказал Черняев. — Мы всем отрядом пойдем им навстречу.

Нескольких уксунайцев тотчас же отправили на ануйскую дорогу занять наблюдательные посты, остальные