просмотренные и незнакомец начал набирать сообщение, но оборвался на полуслове, а потом и вовсе вышел из переписки, чтобы, спустя минуту вернуться в чат с огненным смайликом.

— Хочу увидеть тебя в этом.

— Это вряд ли, — Полина пошла на дерзость, но мысль о том, что она зацепила тайного поклонника за живое, придала словам пикантной остроты.

— Не зарекайся, сладкая.

Свои слова тайный поклонник подкрепил поцелуем и вышел из чата. На этот раз окончательно. Полина не стала ничего отвечать на провокацию и занялась привычными для себя делами — помыла посуду, поужинала и села смотреть сериал.

Ближе к десяти, от Данилы пришло сообщение:

— Спишь?

— Нет, — она ответила сразу, так как каждый раз, когда он первый писал ей, сердце пропускало удар.

— Тогда открывай дверь.

Глава 32

Данила приехал не с пустыми руками — вручил Полине пакет с пиццей и роллами и спросил:

— Что делала?

— Сериал смотрела… — Поля прошла на кухню, включила свет и поставила еду на стол. — Ты меня удивил.

— Правда? — он подошел сзади, перехватил ее за грудь и прижал к себе, вдохнув пряный аромат волос. — Кажется, я немного соскучился.

Если бы в этот момент сердце могло выскочить из груди, оно бы так и сделало.

— Я тоже, — прошептала Полина и обернулась. — Соскучилась.

Голос не изменил, но дрогнул — так страшно было назвать чувства, которые она испытывала к нему, своими именами.

Данила поцеловал Полю и они замерли в объятиях друг друга, потеряв счет времени, пока из спальни не раздался заспанный голос Ульяны:

— Маа-ама!

— Я сейчас.

Она дернулась и Данила со вздохом выпустил ее из своих рук.

— И так будет всегда, — подумал он. — По-крайней мере, пока ее дочь не вырастет…

Данила выложил пиццу на тарелки, разлил по стаканам морс. Представил, что все это может стать частью его повседневной жизни, и подернул плечами.

Сложно… да и стоит ли овчинка выделки?

— Пить захотела, — сказала Полина виновато, когда спустя десять минут вернулась на кухню.

Пицца остыла, но роллы, которые Данила предусмотрительно не стал доставать из фольги, были еще теплыми.

— Температуры нет? — спросил, передавая Поле соевый соус, и она отрицательно покачала головой.

— Нет…

Хотела сесть у окна, как привыкла, но Данила вдруг протянул руки:

— Иди ко мне.

И она послушалась.

Забралась к нему на колени, лицом к лицу, зарылась пальцами в густые каштановые волосы, которые успели отрасти и теперь кололи ее нежную кожу, и прижалась всем существом.

Крепко-крепко.

Они оба молчали — он нежно гладил ее по спине, она боялась дышать. И в этом, словно оторванном от времени и пространства моменте, каждый думал о том, чего лишился и мог обрести.

Они думали об одном и, в то же время, о разном. Но, к сожалению, мысли так и остались мыслями, не облеченными в слова и поступки.

— Давай есть, пока не остыло.

Полина нехотя разжала объятья, чмокнула Даню в щеку и села рядом.

— А я работу нашел.

— О, поздравляю! — она улыбнулась — вспомнила, каким болезненным был для него этот вопрос и порадовалась, что он, наконец, его закрыл. — Куда устроился?

— К риэлтору помощником, — Данила вернул улыбку и добавил. — Мальчик на побегушках, но это только на первое время, пока стаж не набежит.

— Ну, почему на побегушках, в целом звучит неплохо. По-крайней мере, будешь работать по профессии, а где территориально?

— Олимп в Северном, — Полина кивнула.

— Это недалеко от меня.

— Значит, будем чаще видеться.

Поля посмотрела на Данилу. Такие простые на первый взгляд слова, но как много для нее было в них смысла.

— Да, конечно…

За размеренной беседой они доели роллы, вместе убрали со стола и переместились в зал.

— Что будем смотреть? — спросил Данила, распластавшись на диване звездой.

— Не знаю, можно комедию или боевик.

— Или фильм ужасов.

— Ты серьезно? Я их боюсь!

— Чего тебе бояться, я же тут…

Данила взял из рук Полины пульт и нашел фильм, о котором говорил. Мистический триллер, что на полтора часа погрузил обоих в мрачную атмосферу проклятого дома и несчастной судьбы его обитателей.

Но Даня оказался прав — страшно не было. Зато было тепло лежать у него под боком, вдыхать ставший любимым запах и с нежностью касаться мерно вздымающейся груди и плеч, словно вылепленных из мрамора.

В какой-то момент ее ласковая рука забрела не туда, и, смутившись, Полина хотела ее отдернуть, но Данила удержал. Сжал крепко и толкнулся бедрами в мягкую ладонь.

Полина сглотнула — этот голод, голод до его тела и души, который она пыталась заглушить всю осень, снова взял над ней верх. И, испытав прилив жесточайшего возбуждения, она потянула на себя ширинку джинс и спустилась ниже, коснувшись его губами.

Сначала через ткань, а потом кожа к коже. Данила застонал и Полина подключила к ласкам руку и язык.

Кончил он быстро и прежде чем она успела встать, чтобы умыться — ошалевшая от того, что сделала, ведь в соседней комнате спала ее дочь, Даня навалился сверху, сорвал с нее домашние брюки и вернул долг губами, пальцами и языком.

И, ловя в кулак собственные стоны, Полина роняла на диванные подушки непрошенные слезы — он не будет ее никогда, почему же с ним так хорошо!?

Полина дернулась, от удовольствия поджав пальцы на ногах, и с тихим, глубоким стоном обмякла. Данила коснулся губами ее живота и лег рядом, позволив обвить себя руками.

На полке тикали часы, свет фонаря через окно делил потолок на квадраты, а для Поли весь мир состоял только из вкуса его тела на губах. Такого желанного и такого недолговечного.

— Отпустишь меня, малыш? — спросил тихо и она по-детски замотала головой, а вслух сказала:

— Конечно, у нас все только по обоюдному согласию.

Данила хмыкнул и поднялся.

От сердца Полины к нему протянулась толстая красная нить — останься! Сегодня, сейчас… всегда!

Данила расправил плечи и потянулся. Одернул свитер, застегнул джинсы и нить лопнула, растворившись в предрассветных сумерках, словно и не существовала никогда.

— Проводишь?

Полина встала и, тоже одевшись, вышла в коридор. Данила обулся, взял с вешалки куртку и улыбнулся. В ответ на эту улыбку, она раскрыла свои объятия и уткнулась носом ему в плечо.

Что-то изменилось.

Поля всегда была чувствительной к эмоциям других, даже сверхчувствительной, но сейчас ее интуиция просто вопила — что-то изменилось, но что?

Поверить в то, что он тоже к ней что-то чувствует — немыслимо! И очень страшно… потому что Полина не понаслышке знала, как горьки