на то, что был одет лишь в ночные панталоны, сильного холода не испытывал. Энергия согревала мое тело.

— Жук, ты давай, приходи в себя и заканчивай нести чушь, — насмешливо ответил я. — Если Треболь узнает, что ты пытался меня прирезать, а перед этим еще и утопить, он тебе за такие фокусы лично башку открутит.

— Ты… — прохрипел Жук.

— Я — должник Треболя, а ты — придурок, который чуть было не лишил его денег.

После моих слов Жук мгновенно заткнулся, а в его глазах я увидел страх.

— Вижу, ты начал понимать, — хмыкнул я. — Если уж на то пошло, ты мне еще спасибо должен сказать.

— Поцелуй меня в жопу, — сплюнул он.

— О нет, — улыбаясь, покачал головой я. — О таких вещах со своими дружками договаривайся. Кстати, а если бы вы действительно меня убили, что бы тогда говорили боссу?

Сплюнув еще раз, Жук поднялся с колен и, вытирая рукавом лицо, ответил:

— Ничего бы с тобой не случилось. Макнули бы в воду пару раз. Привели бы в чувство.

— А если бы я утонул? Тебе ж мой слуга наверняка сказал, что я болен. Или ты не знаешь про мою дуэль с де Ламаром?

— Знаю я про твою дуэль, — отмахнулся он и как-то странно посмотрел на меня. — А еще я знаю, что ты каждое утро скачешь тут, как горный козел, и палкой размахиваешь. И про настойку из пыли алого пустыша тоже знаю. Так что не надо мне про болезнь свою задвигать. Видать, смог где-то одолжить деньжат?

— Ну, раз вы все знаете, — кивнул я. — Тогда мне тем более не понятен весь этот беспредел, что вы учинили.

Мое спокойствие явно поставило Жука в тупик. Он все еще разговаривал с прошлым Максом, не понимая, что на его месте уже совершенно другой человек, который, если бы захотел, уже давно прикончил бы эту троицу.

— Да пошел ты! — видимо, у Жука кончились аргументы, но ему обязательно надо было выговориться. Только что какой-то молокосос унизил их, раскидав как котят. А ведь еще недавно прежний Макс при встрече с ними наверняка чуть ли не ссался в штаны. — Ну, притопили бы, и что? Не впервой. Тоже мне, важняк. Ты кем себя возомнил? Кому ты нужен вообще, оборванец? Тебя выпер твой родной дядя и знать о тебе ничего не хочет. Он бы даже обрадовался, если бы ублюдок его брата сдох.

Я улыбнулся, чем еще больше удивил Жука.

— Кстати, насчет оборванца. Поиздержался я последнее время. Давай-ка, выворачивай свои карманы, а также карманы своих дружков. И об оружии не забудь. Шмотки ваши клоунские, так и быть, оставьте себе. Начинай. Время пошло.

Жук сперва набычился, но заметив, как легко и непринужденно вертится его нож в моих пальцах, зло сплюнул и начал обдирать своих дружков.

— М-да, — разочарованно протянул я, спустя несколько минут, разглядывая скромную кучку серебряных и медных монет, что собрал для меня Жук. — Не густо. Смотрю, вы у Треболя на голодном пайке. Или основную сумму держишь в тайнике?

Последний мой вопрос заставил Жука вздрогнуть.

— Не ссы, — успокоил я его. — Я не какой-то там беспредельщик. Так своему боссу и передай. Скоро я отдам долг. Треболь, кстати, все там же обитает?

— Да, — буркнул Жук. — В «Желтой Черепахе».

— Вот и славно, — кивнул я и, прислушавшись, добавил: — Тебе пора. Буди своих дружков и валите отсюда. Слышу свистки стражников. Уверен, это мой верный Бертран тащит их ко мне на помощь. Хех… Придется им платить за труды. Не город, а разорение какое-то. Все, до встречи.

Я уже хотел было уйти, но остановился и, развернувшись, ледяным голосом, от которого коротышка весь сжался, произнес:

— Чуть не забыл… Слушай, Жук, на будущее. Только без обид. Если ты еще раз вздумаешь меня обозвать ублюдком, мне придется вырезать тебе сердце и скормить его собакам.

Когда переступил порог своего флигеля, и входная дверь за мной закрылась, я мгновенно напрягся. Нос уловил посторонний, но до боли знакомый запах. Умопомрачительный аромат хвои вперемешку с благоуханием лесных трав заставил все мое естество вздрогнуть. Захотелось тут же рвануть на источник этого божественного аромата и припасть к ногам той, которую любил всю свою жизнь!

Глава 11

Стоп! Я замер как вкопанный.

А вот и осколки памяти Макса дали о себе знать. Лично я ни к чьим ногам припадать не собирался. А та, которую я любил всю свою жизнь, умерла в другом мире…

На всякий случай, привычно прошептав ведьмин наговор очищения, подкрепив его легким энергетическим всплеском, я мгновенно взбодрился. Фух… Отпустило…

Это же надо было так вскружить голову пацаненку, что его тело до сих пор так корежит от одного ее запаха! Хотя, отчасти, я сам виноват — начал активно развивать энергоузлы, отвечающие за взаимодействие с органами чувств, вот и попался в неожиданную ловушку.

Правда, я пока не понимал, каким именно способом этой барышне удавалось держать Макса на коротком поводке. Всякие заговоры, привороты и порчи сразу отпадают: на наличие этих стандартных «вирусов» я просканировал эту физическую оболочку еще в первый день. Неужели все банально просто? Парень влюбился? Теперь надо быть вдвойне начеку. Чую, память Макса мне еще преподнесёт сюрпризы.

Даже стало любопытно взглянуть на предмет его обожания. Руку даю на отсечение — это ко мне в гости пожаловала сама Вивьен Леруа. Та самая, которая клялась в своих письмах Максу в вечной любви и из-за которой, собственно, и погиб прежний хозяин этого тела.

Хм… А ведь уже больше месяца прошло. Она только сейчас надумала заявиться. Любопытно, в чем причина?

Быстро обшарив взглядом вешалку, я схватил осенний плащ Макса и накинул его себе на плечи, дабы не шокировать своей худобой и наготой ожидавшую меня даму.

— Посмотрим, — прошептал я и, по-звериному встряхнувшись, шагнул из небольшой прихожей в основную комнату нашего с Бертраном жилища, в центре которой и стояла виновница моего временного «помешательства».

Что ж, должен признать у Макса был вкус — дама, стоявшая напротив меня, выглядела эффектно. Навскидку я бы ей дал лет двадцать шесть-двадцать семь. В отличие от мадам Ришар, моя неожиданная гостья явно умела пользоваться косметикой, разбиралась в одежде и, судя по фигуре, тщательно следила за лишним весом.

Ее светло-каштановые вьющиеся волосы, уложенные в замысловатую прическу, мягко светились в солнечных лучах. Тонкие скулы, точеный подбородок, большие слегка раскосые глаза цвета темного янтаря — лицо женщины невольно приковывало к себе взгляд и, судя по снисходительной улыбке, она