Захваченный в плен немецкий обер-лейтенант на допросе показал, что наш батальон сражался отчаянно, непрерывно контратаковал. От немецкого же батальона осталось сто сорок человек, а какие потери были в других немецких батальонах, он не знает, но полагает, что не меньше. По настоянию командира их полка сюда был брошен мотополк из резерва армии. Это предрешило исход боя.

Советским солдатам было предложено сложить оружие. Отвергнув это предложение, они ожесточенно сопротивлялись еще около часа. В живых остались только командир батальона Мясоедов и комиссар Тищенко. Дот, в котором они оборонялись, был последним оплотом батальона. Гитлеровцы обложили его плотным кольцом. Командира и комиссара хотели взять живыми.

Когда кончились боеприпасы, Мясоедов и Тищенко вышли из блиндажа с винтовками наперевес и, встав спиной друг к другу, приготовились к последней рукопашной…

В расположении 1-го батальона мы нашли семьдесят шесть погибших бойцов и командиров. Вражеских трупов было более четырехсот.

Геройски павших воинов 1-го батальона похоронили в братской могиле на склоне одного из многочисленных оврагов. К. Т. Зубков сказал:

— Смерть их — это подвиг, а мы, их товарищи и друзья, оставшиеся в живых, клянемся отомстить за них. Мы верим, — обращается комиссар к павшим, — придет день победы, и потомки будут украшать с благодарностью вашу могилу. Прощайте, дорогие товарищи, вы слышите канонаду? Это сейчас сражаются наши воины, воины славного 1047-го полка и учебного батальона. В этом бою мы тоже кого-нибудь не досчитаемся. И дальше на нашем боевом пути без потерь не обойдется, но мы полны решимости разбить врага. Мы уходим, нас зовет бой!

Комиссар дивизии снял фуражку и преклонил колено. То же сделали все присутствующие. Затем было дано три прощальных залпа…

У стоявшего рядом со мной комиссара полка Жука вздрагивали плечи. С Тищенко он прошел всю гражданскую, учился на рабфаке, потом вместе заканчивали институт, работали инженерами, наконец, воевали в одной дивизии…

Мы предполагали, что из 1-го батальона никого не осталось в живых. Но когда готовилась эта книга, пришло письмо от ветерана дивизии И. Ф. Павлова: „Я был во взводе связи и обслуживал 1-й батальон стрелкового полка. Командиром взвода у нас был младший лейтенант Хандримайлов, помкомвзвода — старший сержант Иван Инешин.

…Во время трагического боя я находился у телефонного аппарата, а мой напарник, рядовой Горняков, работал на коммутаторе. Связь с ротами рвалась очень часто. Во время одного из обрывов напарник ушел восстанавливать связь и не вернулся.

Комбат Мясоедов тогда приказал мне устранить повреждение на линии. Я быстро восстановил связь.

Наши ряды таяли с каждой минутой. Враг наседал, огонь был жестоким. Ночью батальон сузил оборону. Утром усилилась бомбежка, потом на батальон посыпались мины. Пошла пехота под защитой танков. Прервалась связь с полком.

В 16:00 мы, оставшиеся в живых, пошли в контратаку. Из-за сильного огня противника пришлось залечь. Комбат приказал беречь патроны, бить только наверняка. Вскоре отказали пулеметы — не было воды. Вот тут-то немец и окружил нас хотя мы и продолжали держать его на приличном расстоянии. Комбат сказал что к своим будем пробиваться ночью. Нас оставалось человек двадцать пять.

Вскоре меня ранило. Помню, что кто-то оттащил меня в балочку, в блиндаж. Там было таких, как я, человек пять. Легко раненные оставались в строю, отбивали вместе со всеми атаки врага.

Последнее, что я помню, — взрыв огромной силы. Нас завалило. На второй или третий день — время потеряло счет — я пришел в себя. Дышать было трудно, но воздух все же проникал в обвалившийся блиндаж. Стал кричать. Услышали местные жители и откопали. Прятали меня в деревне Ольховатке, но немцы прознали и забрали в концлагерь. Врачи из военнопленных подлечили меня, как могли, и я поднялся, как говорят, на ноги. Бежал из лагеря, перешел линию фронта и до конца войны сражался с фашистами в составе 266-го стрелкового полка…“»[191]

Вот такое описание боя 3 июля 1942 года. «Более 400 трупов только на участке 1-го батальона 1043 сп», «ряд за рядом ложился под пулями, но цепи шли и шли, неумолимо приближаясь, а места убитых занимали новые» (ну просто какие-то бесчувственные и тупые зомби, судя по приведенному выше отрывку, атаковали 1043 сп! Без страха и головы. — И. С.).

А теперь отложим книгу В. Яцкевича в сторону и обратимся к трофейным документам. За весь день 3 июля в бою и северо-западнее (батальон мотоциклистов), и юго-восточнее (основные силы дивизии) Касторного 9 тд потеряла 23 человека убитыми и 99 ранеными — всего 122 человека[192]. Гораздо большими были потери в 377 пд: 66 убитыми, 257 ранеными (из них 15 осталось в строю) и 26 пропавшими без вести — всего 334 человека[193]. В журнале боевых действий 377 пд эти потери («только одних офицеров 22 человека») были названы очень большими[194]. Однако не все из этих потерь пришлись на бой с 284 сд. Напомню, что в наступлении на 1043 сп принимали участие только два пехотных полка 377 пд. Предположим, что из 66 убитых солдат и офицеров 377 пд на долю 1043 сп пришлось не менее 90 % понесенных в тот день дивизией потерь. Добавим к этому числу предположительные потери 59-го батальона мотоциклистов (менее одной восьмой от общей численности личного состава боевых частей дивизии) 9 тд. Сколько же мы получим? Даже не зная точного числа, можно уверенно сказать, что уж гораздо меньше, чем «более 400 трупов», вокруг только одного первого батальона 1043 сп (а ведь все эти «накошенные» на страницах книги В. Яцкевича трупы по большей части должны были проходить в документах противника как пропавшие без вести, поскольку, согласно его описанию, остались в расположении наших войск!)

Вот такие вот парадоксы мемуарной литературы. Конечно, описание В. Яцкевича и красочно, и патриотично, и на подвиг зовет, и к героям ведет, но… лучше бы не писал он о потерях врага, которых не знал…

Однако вернемся к лаконичным и бесстрастным документам.

Из отчета оперативного отдела 9 тд следует, что в 15:00 командир дивизии генерал Байслер вместе с начальником опер-отдела выехал с КП дивизии (Никольское) в Азарово, на КП мотопехотной бригады. В 17:00 Байслер вместе с командирами обоих мотополков направляется в передовые подразделения бригады у Бунино, где после оперативного совещания и выяснения обстановки отдает приказ о захвате выс. 244, 6 и 221,4. В 18:00, когда 11 мп вел наступление на выс. 221, 4 с юга, Байслер решил силами батальона 10 мп совершить обход этой высоты с востока и атаковать Касторное через выс. 197, 6, очевидно, преследуя сразу две цели: ударом во фланг и тыл подразделениям 1047 сп помочь атакующему с юга 11 мп сломить сопротивление на выс. 221, 4, а также неожиданной атакой с востока ворваться в Касторное.