– Вы прежде когда-нибудь работали?

– Да, я работала как-то на ковровой фабрике в Йонкерсе[19]. Мне пришлось работать всего неделю, чтобы научиться, а потом я работала сдельно и получала доллар в день. Когда отец тяжело заболел, мать захотела, чтобы я вернулась домой, но теперь мы понимаем, как мало я тут могу заработать, и они жалеют, что я не осталась там.

Я спросила:

– Почему вы не попробуете что-нибудь еще?

– Я хотела, но ничего не нашла. Отец посылал меня в школу до четырнадцати лет, и я думала, что выучусь на телеграфистку. Я пошла в одно место на Двадцать третьей улице, где этому учат, но человек там сказал, что не будет давать мне уроков, если я не заплачу 50 долларов вперед. Это было невозможно.

После этого я заговорила о Куперовском институте[20], помогающем именно в таких случаях – о чем, как я полагала, известно каждому жителю Нью-Йорка. К великому моему изумлению, оказалось, что ни одна из окружавших меня работниц даже не слышала о таком явлении, как Куперовский институт.

– Если бы мой отец знал, что есть бесплатная школа, он бы послал меня туда, – сказала одна.

– Я бы ходила по вечерам, – сказала другая. – Если б я только знала, что есть такое место.

Когда же некоторые из них жаловались на несправедливую заработную плату, а некоторые – на места, где они не могли получить причитающуюся им сумму после работы, я заговорила о миссии «Ордена рыцарей труда»[21] и о появившейся недавно женской организации. Все они были удивлены новостью, что существуют какие-то способы помочь женщинам добиться справедливости. Я сделала неутешительные выводы о целесообразности любых организаций такого рода, если только они не проникают в самое сердце подобных фабрик.

Одна девушка, работавшая этажом ниже, сказала, что им не позволено разглашать суммы своих заработков. Однако она проработала здесь пять лет, получая в среднем не более пяти долларов в неделю. Фабрика сама по себе была местом, абсолютно неподходящим для женщин. Комнаты были малы и не проветривались. В случае пожара оттуда практически невозможно было спастись.

Работа была изнурительной, и после того, как я разузнала у этих немногословных девушек все, что могла, мне не терпелось уйти. По дороге на фабрику и на обратном пути я сделала несколько любопытных наблюдений. Я заметила, что мужчины в конках гораздо охотнее уступают место работающим девушкам, чем хорошо одетым дамам. Другой столь же примечательный факт состоял в том, что никогда прежде такое количество мужчин не пыталось заигрывать со мной, как в бытность мою девушкой с фабрики картонных коробок. У девушек были милые манеры, и в вежливости они не уступали леди, воспитанным дома. Они никогда не забывали поблагодарить друг друга за малейшую услугу, и во многих их поступках отчетливо сквозил хороший тон. Мне случалось встречать множество девушек куда хуже, занимавших положение куда выше, чем белые рабыни Нью-Йорка.

Странные впечатления, полученные Нелли Блай в известном брачном агентстве

У жительницы Нью-Йорка едва ли найдется запрос, который не поспешило бы удовлетворить какое-нибудь из многочисленных городских агентств или бюро. С их помощью можно найти дом, обставить его, обзавестись новым гардеробом, обрести стройную фигуру, прекрасный цвет лица, самый модный оттенок волос, получить ссуду на любое из этих начинаний. Если ей угодно иметь мужа и подобающую семью, все это можно за сходную цену добыть по тем же каналам. Это добывание мужей заинтересовало меня. Я не хотела замуж, однако меня разбирало любопытство, как мальчишку с динамитным патроном. Я хотела провести расследование. Но как? Женщина всегда неохотно говорит о том, что хочет замуж, и ни при каких обстоятельствах не признается, что не имеет такой возможности.

Я сохранила адрес брачного агентства, работающего теперь на Восточной Тридцать первой улице, и позднее как-то вечером позвонила в дверь. Меня проводили в приемную, и вскоре я уже беседовала с мужчиной и женщиной, утверждавшими, что они воссоединяют родственные души. Он оказался невысоким нервным типом со светло-русыми волосами и голубыми глазами, его жена была черноглазой, черноволосой привлекательной миниатюрной женщиной с даром убеждения, которому ее муж вполне отдавал должное. Я сказала им, что слышала об их агентстве и мне не терпится предаться семейным радостям – разводить огонь в камине и пришивать пуговицы. С их помощью я хотела дать какому-нибудь одинокому мужчине шанс найти свой идеал. Ровным счетом ничего не зная об этом предмете, я вела расспросы с большой осмотрительностью.

– К вам, полагаю, обращается множество людей, стремящихся к браку?

– О да. У нас в книгах зарегистрировано пять или семь тысяч имен соискателей.

– Не все они из Нью-Йорка?

– Большинство живет здесь, хотя наш список охватывает значительную часть Соединенных Штатов. Что это за люди? Ну, у нас есть один пастор, несколько докторов и студентов-медиков и дельцы всех классов, вплоть до рабочих. Выбор женщин не так разнообразен. Обычно это те, кому нужен дом или кто давным-давно миновал брачный возраст. Думаю, уж у вас-то не должно быть недостатка в предложениях и вы, верно, не нуждаетесь в наших услугах, – добавил он льстиво.

– Человек устает от знакомств, приобретенных только способами, которые предписывает общество, – ответила я. – Возможно, сойдя с торной дорожки, я встречу родную душу, которой иначе никогда бы не узнала.

Он потер руки, улыбнулся и показал мне гигантский альбом с фотографиями джентльменов (на женщин мне взглянуть не позволили). Что это была за коллекция! Едва ли и полицейский фотографический архив[22] может похвастаться таким разнообразием интересных типов. Подле священника с довольно ханжеской миной – древний Санта-Клаус, всем своим видом показывавший, что прожитые годы его так и не образумили. Все это было очень занимательно, и мне страшно захотелось прихватить альбом с собой на память. Возможно, не на всех фотографиях были запечатлены потенциальные женихи, потому что я заметила над камином крупное объявление о приеме заказов на снимки.