— Нет, по значкам, что приколоты на груди их колетов. Там так и написано: «Адепт второго курса Ирма Ворчек», например, — усмехнулась Энжи.

А я же, вспомнив эти самые значки, украшенные самоцветами и узорами, подумала, что такой «бейджик» тянет наверняка на сотню золотых.

Тем не менее первый голод я уже утолила, а запал после словесной дуэли окончательно отбил остатки аппетита. Вот только эта самая пикировка меня убедила: что в том мире, что в этом — особо тебя никто не ждет с распростертыми объятиями и, если хочешь чего-то добиться, надо пахать и пахать. В идеале — как трактор «Беларусь», причем работающий на атомном расщепителе: не останавливаясь на дозаправку годами.

А посему я встала, стряхнув с подола крошки, завязала остатки краюхи в узелок и направилась туда, где мне должны были в перспективе выдать волшебный пендаль в жизнь. Деканат факультета прикладной магии встретил меня деловитым скрипом пера о пергамент и усталым вздохом секретаря. Почтенная дама с седым пучком на голове и в очках в роговой оправе корпела над длиннющим свитком.

Она была столь увлечена, что мне пришлось изобразить мамонта, который отчего-то решил станцевать канкан, и выразительно потопать. Когда секретарь оторвала взгляд от бумаги и перевела его на меня, я невольно подавила крик: глаза со сплошным зрачком — то еще зрелище. Два бездонных провала, в которых расплескались чернила.

— Вы что-то хотели? — сухо поинтересовалась секретарь.

— Д-да, — чуть с запинкой выдавила я. — Я сдала экзамен на курсы бонн для одаренных детей…

— Что-то вы долго шли, — с долей перца обронила секретарша. — Мне ведомости поступивших закрывать, а последней курсистки все нет и нет. Хотели уже недобор поставить.

— Я замуж выходила, — ляпнула первое, что пришло на ум, в свое оправдание.

«Я прямо как грузчик, что распатронивает фуру: лишь смутно осознаю, что несу», — подумала с запозданием, когда слова оправдания уже сорвались с языка.

— Однако… — только и выдала дама.

Сейчас при внимательном рассмотрении я углядела в ее напрочь седой шевелюре маленькие рожки. Да и ногти на руках скорее походили на когти.

Тем временем секретарь протянула мне лист пергамента и свиток. Первый представлял собой расписание и перечень необходимого для обучения. Во втором полагалось поставить свой автограф.

Чиркнув закорючку напротив своей фамилии и въедливо прочитав все, что написано на листе, я все же поборола робость и уточнила три животрепещущих вопроса: об общежитии, о стипендии и об учебниках.

Первого мне не полагалось по той причине, что комнаты предоставляются лишь адептам, а я к ним не относилась. Второе выдадут в середине следующего месяца, а третье… Секретарь рассмеялась, как плетью хлестнула: резко, в голос.

— Учебники для нянек? Девушка, вы из какой провинции? — «Вылезли» хоть и не прозвучало, но было столь явственно, что лучше бы она это сказала. — У вас будет только лекционный материал, и то краткий. Зато практики — хоть отбавляй.

Я сочла за лучшее удалиться из приемной. Эта безобидная на первый взгляд секретарша — божий одуванчик на поверку оказалась сущей фурией. Последнюю лестную характеристику я и озвучила, как только двери в деканат закрылись.

— Ага, — поддакнула крысявка. — Ночные фурии все такие. Стервы да и только.

— Да я вообще-то выражалась фигурально, — начала я, понимая, что этот мир мне еще познавать и познавать.

— А получилось прямее некуда. Хотя и фигурально… Фигура у нее ничего. Бывают фурии, что в дверь не проходят.

В библиотеку я все же решила наведаться. Как говаривала Анаконда Джокондовна, у хорошего бухгалтера должны быть две любимые настольные книги: «Бухучет» — чтобы хорошо работать, и Уголовный кодекс — чтобы не попасться на этой самой хорошей работе. И если первый талмуд мне сейчас без надобности, то от второго я бы не отказалась, потому как Энжи хоть и отличный собеседник, но многое за триста лет, проведенных ею по ту сторону грани, все же имело место быть. А еще мне бы не помешал справочник. Для начала хотя бы по расам, чтобы не попадать впросак.

Средоточие манускриптов, гримуаров и учебников обнаружилось в башне темной половины академии. Вообще, насколько я поняла, магистерия была поделена на два лагеря: магов темных и магов светлых.

Как узнала у крысявки, пока мы искали эту самую библиотеку, расспрашивая дорогу у студиозусов (почему-то молодняк чаще кривлялся, а вот старшекурсники, наоборот, отвечали с охотой, отринув такую мелочь, как мой затрапезный вид), ее хозяин тоже некогда обретался в стенах этой академии. Оттого она кое-что о ней знала, пусть и понаслышке.

Так, например, в белой половине имелись факультеты артефакторов, алхимиков, предсказателей, бытовиков, искусников, целителей. У темных значились в активе некроманты, чернокнижники, боевики. В каждом — по несколько специальностей. Вот, например, бывший хозяин Энжи, тоже некромант, ударяясь в воспоминания, рассказывал о своей юности. Из этих его ностальгирований крысявка усвоила одно: белые — это такие пушистики, рассуждающие о мире во всем мире и если гадящие, то исподтишка. Зато их любят, ценят и не представляют без них жизни.

Среди выпускников же факультета темных — дипломаты, политики, военные, чья роль простому люду чаще всего не видна. Одни из них решали проблемы хитросплетением слов, вторые — силой. А еще это крыло прозвали в народе Академией темных властелинов, ведь именно оттуда выпускались маги-боевики, что зачищали приграничье аномальных зон от нечисти. А император, не будь дурак, придумал жаловать этим чародеям за верную службу зачищенные ими же территории. Значится, чтобы и впредь некроманты с чернокнижниками поддерживали там порядок, но уже им за это не платить. Земля-то уже переходила в их вотчину. Вот так и повелось, что властителями земель вокруг аномальных зон становились темные. Некоторые из них так поднаторели в зачистке, что со временем из «наград» собрали чуть ли не малые княжества. Поэтому-то боевиков, некромантов и чернокнижников величали еще и темными властелинами пограничных земель.

Белые, знамо дело, такому раскладу завидовали, но, сколько ни роптали, император был непреклонен и всегда выдвигал аргумент, суть которого сводилась к следующему: научитесь сдерживать нечисть приграничья — тогда и вам отжалую участочек. Светлые злились, как-то раз даже воинство собрали под началом белого паладина Клавируса Великолепного… но нежить Тусманских болотищ не впечатлилась. Жмырям пришлось по вкусу филе артефакторов, крылухам особо понравилось цедить кровь из целителей (не иначе для них это был своеобразный коктейль с перчинкой из настоев трав). Мавки, дав сто очков вперед краснодипломникам-иллюзионистам, предстали перед воинами света в столь соблазнительных обликах, что и заманивать особо впечатлительных в топи не пришлось — сиганули сами следом за красавицами. Зомби же было без особой разницы, чье мясо жевать, но к общему ажиотажу они тоже присоединились. В общем, поход Света против нежити закончился поднятием авторитета темных как исконного заслона простого люда от нечисти.