Собачкин показал удостоверение.

– Ага, – кивнул Маркин, – ясно. Начнем сначала. Что вы хотите? Кто-то из пациентов обвинил меня в мошенничестве? Странно, среди тех, кому я помогаю, недовольных нет. При всем презрении Дарьи к провинциальному образованию, я профессионал. Прочитал много специальной литературы. Итак. Я весь внимание. Слушаю. Что вас ко мне привело?

– Смерть Алевтины Зиновьевой, – ответила я.

На лице Маркина появилось удивление.

– Аля умерла?

– Хотите внушить нам, что не слышали о кончине подруги жены? – ехидно осведомилась я. – Неужели Олимпиада не сообщила вам о том, что она теперь владелица всех денег Зиновьевой?

Сергей Петрович встал.

– Хотите кофе? Чаю?

– Нет, – отказалась я.

Маркин открыл шкаф, я увидела небольшой холодильник и электрочайник.

– Да ладно вам, Дарья. Неужели вы настолько наивны, что составляете мнение о человеке заранее? Я в свое время наломал дров. А вы всегда жили правильно? Слушались старших, не ходили по вечерам гулять, не встречались с мальчиками, которых не пускала в дом ваша мама? Торжественно вышли замуж девственницей в двадцать один год и до сих пор живете с суженым счастливо?

Объяснять Маркину, что меня воспитывала бабушка, родителей не было, я не собиралась. А вот на вопрос о семейной жизни ответила откровенно:

– Несколько раз состояла в браке.

– Никто не застрахован от ошибок, – улыбнулся Сергей.

– Но я никогда не находилась под судом! – отрезала я.

– Вам просто повезло, – заметил Маркин, – а мне нет. Вы в процессе жизни определенно стали другой, и я изменился. Нет, про Алевтину я не знал. Жаль ее. И страшно за Зяму. Что случилось? ДТП?

– Нет, – ответил Семен, – официальная версия: инсульт. До него был приступ эпилепсии.

Сергей включил чайник.

– Насколько я знаю, у Али было отменное здоровье. Она очень за собой следила, мяса не ела, от сладкого отказалась. Не пила. Не курила.

Сергей бросил в кружку пакетик и залил его кипятком.

– Думаю, беседа у нас будет долгая, не простая. Может, все-таки хлебнете горяченького? Декабрь на дворе. Не бойтесь, я не принадлежу к роду Борджиа. Глупо травить людей в своем офисе. Так как? У меня есть вафли. Дешевые. Но вкусные.

Удивительное дело, но мое плохое отношение к Маркину стало постепенно изменяться в противоположную сторону. А ведь он прав. Нельзя составлять мнение о человеке за глаза, не поговорив с ним ни разу.

– Если у вас цейлонский чай, то выпью с удовольствием, – сказала я, – индийский мне не нравится.

– От кофе не откажусь, – добавил Семен.

– Не очень приятно признаваться, но на момент знакомства с Липой я был настоящим Остапом Бендером, – начал Сергей, – врун, безобразник, бабник. Станете перечислять человеческие пороки – все мои. Жрал-пил в три горла, никого, кроме себя, не любил, на родителей плевать хотел, они для меня ни на секунду не были авторитетом. Отцу и матери я жизнь сократил. Но после их похорон раскаяния не испытал. Был доволен, что наконец-то перестану слышать бесконечный гундеж на тему: «Ну когда ты наконец остепенишься, перестанешь гулять-веселиться, займешься учебой». На похоронах матери я ни слезинки не пролил, поминки устраивать не стал. Зачем? Она умерла, ей все равно! Лучше с приятелями погуляю. Ну и пошел куролесить. Некоторое время у меня деньги из всех карманов торчали, а потом бумс! Ничего нету!

Сергей улыбнулся.

– Неожиданность! Я как-то не думал, что кран с баблом пересохнет. В голову это не приходило. И я особо не расстроился. Всегда к ассигнациям спокойно относился. Есть они? Радуюсь. Нет их? Не плачу. С Олимпиадой мы познакомились, когда я за смерть мужика в драке отсидел. Липа всегда мечтала о богатстве. У нас с ней на почве финансов вечная грызня шла. Жена говорила: «Нельзя все проедать! Надо копить». Разумно, да? Но я не понимал. Копить? На мифический черный день? А если он не придет? Один раз Липа заявила:

– Вот умрешь, даже гроб купить будет не на что! Неужели тебя это устраивает?

Я заржал:

– Мне тогда будет по барабану. Если собрала бабки на мои похороны, лучше отдай сейчас. Погуляем от души. Потом ты мой труп по пояс в землю зароешь, заодно и памятник получится.

Мы с ней постоянно ссорились. Жена меня за гулянки ругала, а я ее занудой обзывал. Да, веселился я с бабами и зазорным это не считал. Липа о моих загулах знала, мы с ней несчетное количество раз навсегда расходились, потом мирились. Вулкан страстей. Кипяток!

– Но жена вас не бросила, когда вы Казина, мужа своей любовницы, убили. Он вас со своей супругой в самый интересный момент застал, – не выдержала я.

– Кто сказал, что Липа благородно поступила? – удивился Сергей. – Сразу меня лесом послала. Я позвонил Липе из отделения: «Помоги, я влип в плохую историю». В ответ гавканье: «Пошел вон, осточертел!»

– Откуда же у вас появился дорогой адвокат? – удивилась я.

– Аля его оплатила, – ответил хозяин кабинета. – Зиновьева меня пожалела. Липа же объявила меня покойником. Говорит всем: мой муж умер.

– А почему она с вами не развелась? – спросил Семен.

– Ну не очень хочется эту историю вам рассказывать. Да придется. Это Алевтина просила меня не давать развод жене, – пояснил Маркин.

– Почему? – тут же спросила я и добавила: – А миллион, который Липа брала в кредит? Куда он делся? На вашу новую машину?

Маркин опять пошел к чайнику.

– Холодно сегодня. Вернее, сыро. Снег мокрый летит. Мерзость, а не декабрь. Ладно. Слушайте. Аля умерла, секрет хранить незачем.

Сергей завел рассказ, мы слушали его, не перебивая.

В деле об убийстве Казина следователь Маркину попался не злой, объяснил, что хороший адвокат может его вытащить, и разрешил позвонить жене. Липа отказалась ему помочь. Следак, который слушал по громкой связи их разговор, пожал плечами.

– А ты чего хотел? Тебя на чужой бабе взяли! Я б удивился, согласись жена нанять тебе защитника.

И Сергей поехал в СИЗО. На время следствия ему предоставили бесплатного адвоката, толстую тетю, которой было совершенно по барабану, что будет с подзащитным. Следствие тянулось и тянулось. Сергей сидел в общей камере, там он познакомился с Петром, преподавателем психологии, который брал со студентов за хорошие отметки конвертики.

В следственном изоляторе было скучно. От тоски Петя стал читать Сергею лекции. Спустя месяц у Маркина в голове что-то щелкнуло, и он неожиданно для себя стал задавать педагогу вопросы, брал по его совету книги в местной библиотеке, которая была отлично укомплектована изданиями, которые не хотели изучать сидельцы. Беседы с психологом перевернули сознание Маркина. Он впервые общался с кем-то предельно откровенно, выложил постороннему человеку всю правду о себе.