Открываю рот, собираясь возразить, но парень дергает руль вправо, и я хватаюсь за дверь, чтобы удержать равновесие. Дорожное покрытие под колесами сменяется с асфальта на гравий. Деревья образуют навес над головой.

Мы едем по длинной дороге, в конце которой я различаю поляну. Здесь живет Томми Дитрих?

Хоук сворачивает на одну из прилегающих дорожек, паркуется у обочины. Выйдя из машины, бежим через лес к дому Томми. Я натягиваю капюшон. Не пойму, почему нам нельзя просто подъехать поближе и постучаться в дверь, только, если Трент начнет объяснять, придется это выслушать, а у меня и так уже голова от него болит.

Догнав его, вырываюсь вперед и направляюсь к торцу дома. Вдруг Хоук хватает меня за ворот толстовки и дергает назад.

Развернувшись, ударяю его по руке.

— Прекрати!

Это уже второй раз за сегодня.

— Ш-ш-ш, — грозно шепчет он. Я сразу же затыкаюсь.

Трент тянет меня вниз. Присев на корточки за кустом, мы наблюдаем, как мужчина с коротко остриженными каштановыми волосами несет сумку для обеда к своему пикапу. Его белая футболка с рекламой какого-то бара заляпана машинным маслом. У Томми его глаза.

— Я думала, он ушел, — обращаюсь к Хоуку.

— Уже уходит.

Надеюсь, кроме нее и отца там больше никто не живет.

— Фу, от тебя действительно несет прудом, — ворчит парень. — И мокрыми картофельными чипсами.

Мокрыми картофельными чипсами? Какого хрена? Я попала под дождь прошлой ночью.

Ржавый синий «Форд» выезжает с подъездной дорожки. Порываюсь встать, но Трент меня останавливает.

Злобно смотрю на него.

— Никто не знает об убежище, кроме той маленькой компании, что приходила вчера, — предупреждает Хоук. — И теперь тебя. Не рассказывай Томми.

— Почему?

Естественно, он не отвечает.

— Оно ведь не твое, верно?

Помещение не принадлежит Тренту. Он его конфисковал.

— Я не берегу его для себя, не в этом дело. Просто никто другой не должен о нем узнать. Не сейчас. Хорошо?

— Почему? Что это за место?

Парень вскидывает брови; он явно начинает терять терпение. Ну да ладно.

Хоук наклоняется ко мне. Я чувствую его дыхание, до сих пор мятное после чистки зубов.

Чего я не делала уже почти сорок восемь часов. Когда он приближается, захлопываю рот.

— Единственное наше преимущество сейчас в том, что никому не известно, где мы находимся. В твоих же интересах максимально отсрочить неизбежное «от двадцати пяти лет до пожизненного», не так ли?

Чертов мудак.

— Пошел на хрен.

Хоук улыбается.

— Идем.

Мы подходим к дому, проверяем, не мелькает ли кто в окнах. Я на полусогнутых проскальзываю к черному ходу.

— Другие члены семьи могут быть дома. У отца есть девушка?

— Каждую неделю новая, — невозмутимо заявляет он. — Держись рядом.

Однако я не слушаюсь. Оббежав заднее крыльцо, приседаю возле подвального окна и пытаюсь заглянуть внутрь сквозь покрытое грязью стекло. Пробую открыть, но окно не поддается. Тогда снимаю куртку, прикладываю ее к стеклу и бью. Осколки падают на бетонный пол внутри.

Протянув руку, отпираю щеколду. Лучше войти таким способом. С дороги нас не видно, позади — ничего, кроме леса. Все-таки мы в розыске.

— Так ты проникаешь в дома? — поддразнивает Трент. — Какое мастерство…

Я поднимаю створку окна и спрыгиваю в подвал. Парень следует за мной.

Я оглядываюсь вокруг — смотрю, нет ли здесь кого-нибудь еще.

Хоук закрывает окно, а я выключаю звук на телефоне.

— Уровень мастерства меняется в зависимости от уровня дохода того, чей дом ты грабишь, ясно? Видел его двор? У него такая работа, за которую платят ежедневно.

Трент фыркает, удивляя меня. Неужели он действительно только что искренне посмеялся и не надо мной?

— К тому же в девяти случаях из десяти люди, услышав странные звуки, не идут проверять, в чем дело, потому что им лень. Они не горят желанием что-то обнаружить, иначе потом придется с этим разбираться.

Это правда. И иногда умно. Не ищите неприятностей без крайней необходимости. В фильмах ужасов всегда умирают самые любопытные. Если живешь один и слышишь шаги на чердаке, разве у тебя хоть на секунду возникает мысль, будто тебе может понравиться то, что ты там найдешь? Оставайся в своей комнате.

Мы крадемся вверх по лестнице. Я пропускаю Хоука вперед. Когда он приоткрывает дверь, она слишком громко скрипит, заставляя меня вздрогнуть. Чувак…

Отпихнув его в сторону, обхватываю ручку, прислоняю ухо к двери и слышу работающий телевизор. После чего открываю дверь чуть шире, снова прислушиваюсь. Удовлетворенная тем, что не заметила никакого движения, распахиваю дверь, быстро осматриваюсь, тяну Хоука за собой и закрываю подвал.

Томми, скорее всего, у себя в спальне, которая, берусь предположить, находится наверху.

Оглянувшись, подаю парню сигнал, чтобы шел следом. Я делаю шаг к перилам, вижу свет от телевизора в гостиной, отражающийся на стене, и очертание чьей-то макушки над спинкой кресла.

— У ее отца есть несколько братьев, — бормочет Трент.

Учту. Легкой трусцой поднимаемся на второй этаж. Увидев светло-голубую дверь с нарисованными ярко-розовым спреем птицами, я открываю ее и выдыхаю. Томми подскакивает на кровати.

Мы быстро заходим внутрь.

— Одевайся, — говорю девчонке.

Она, одетая в помятые джоггеры и футболку, смотрит на нас, застыв.

— Что вы здесь делаете? — шепчет Томми. — Я…

— Нет времени. — Подхватив джинсы, лежащие на стуле у стола, я бросаю их ей. — Ты нам нужна. Сейчас.

Прикрывшись брюками, Томми переводит взгляд с меня на Хоука, потом смотрит нам за спины, словно ожидала, что с нами будет кто-то еще.

Она колеблется еще мгновение, затем кивает и просит Трента:

— Отвернись.

* * *

— Не спеши. — Я смотрю на отражение Томми в зеркале заднего вида. — Присядь, поболтай, расслабься, а после… скажи, что тебе нужно в туалет или типа того.

Уже четыре раза повторила ей план, что на меня не похоже. Нежелание Трента использовать девчонку обретает больше смысла, чем утром. Я по-прежнему нервничаю, когда иду на дело, хотя занимаюсь этим дольше.

Восемьдесят процентов успеха — полагаться на интуицию. Слишком шумно? Слишком тихо? Все смотрят на меня. Они знают. Отвлечь их? Просто вести себя нормально? Так нормально? А так? Правильно ли я делаю? Возможно, мне стоит подождать?

Давно поняла: нужно сливаться с толпой при любой возможности. Тусоваться. Разговаривать. Смеяться. Пить. Освоиться, чтобы выкинуть все страхи из своей чертовой головы. Томми может провести там часа два в ожидании удобного случая. Никакой спешки.

— Отправляй мне эсэмэски каждые пять минут, — инструктирует ее Хоук. — Если не напишешь, я пойду за тобой. — Он что-то передает Томми, и я смотрю на него. —