– «Просто хорошее настроение», – сказала Винни. – Не знаю, подействуют ли они, когда все в такой глубокой печали.

– Всё равно попробуем. А пока поищем наших!

Дети с трудом пробрались сквозь толпу скорбящих в магазинчик Овейна. Внутри тоже стояли и сидели люди. Некоторые были им знакомы: Магда и Овейн заливались слезами рядом с Адамом, Барри и почтальоном Стивом. Был здесь и старый овцевод Флойд – он сидел на табурете, закрыв лицо руками.

– Ваши родители тоже… – смущённо попыталась спросить Винни, но не смогла закончить фразу.

Её никто не слушал. Все казались погружёнными в мир горя и печали. Генри, растерянно оглядывая лица окружающих, засунул в рот сразу все пальцы левой руки.

– Где Хьюго? – спросила Сесилия. – Хьюго всегда знает, что делать.

– Он там, в пекарне, – неразборчиво проговорил Генри. – Я его слышу! – И мальчик потянул Винни за собой.

Увидев Марису, Хьюго, бабушку и дедушку среди печей и мешков с мукой, Винни вздохнула с облегчением. Никто из них не плакал! Все разговаривали, серьёзно переглядываясь, и с удивлением повернулись, заметив детей.

– Откуда вы взялись? – спросил дедушка.

– Нинетт сказала, что здесь случилось что-то ужасное! – ответила за всех Сесилия. – Только мы не знаем что!

– Почему все плачут? – едва сдерживая слёзы, спросил Генри. – И все такие странные?

– Кто эти люди на тротуаре и на лужайке? – спросила Винни.

– Это первая туристическая группа, которая остановилась в отеле у Адама, – пояснил Хьюго.

– Вероятнее всего, эта группа станет и последней, – добавила Магда. – После того, что произошло сегодня!

– Мы предполагаем… – Дедушка не договорил.

– Ну, это может быть и… – Бабушка тоже оборвала себя на середине фразы. – Хьюго, объясни им!

– Ну что ж, – серьёзным голосом проговорил Хьюго, и Винни сразу ощутила прилив мужества. На Хьюго можно положиться, особенно если бабушка и дедушка до сих пор рассуждают не очень уверенно. – Итак, мы подозреваем, что все эти несчастные в булочной и на улице были отравлены каким-то медицинским препаратом.

– Лекарством?! Нет, наверняка это лакричные леденцы! Должно быть, ОН добавил во что-то просроченную лакрицу, – пробормотал дедушка.

– Да, и нашёл способ тайком всех этим угостить! – Бабушка вздрогнула, хотя в пекарне было очень тепло.

– Значит, Альберт действительно здесь! – воскликнул дедушка. – Здесь, в Туллиморе… просто не могу поверить!

– Ты хочешь сказать, что все эти люди что-то выпили или съели и теперь без удержу рыдают? – спросила Винни.

– Альберт погрузил весь городок в глубочайшую печаль? – недоверчиво произнесла Сесилия. Ей, похоже, было трудно поверить, что такое возможно.

Винни заметила, что Генри с тоской смотрит на булочки с корицей, и дала ему одну. Овейн не будет против, а Генри хоть немного развеселится.

– Нет! – крикнул дедушка. – Ничего ему не давай! В корице может быть заклинание печали!

Винни мгновенно забрала у Генри булочку:

– Конечно же, вы правы. Генри, ты ведь не хочешь расплакаться, как все вокруг?

Генри решительно помотал головой.

– Да-да, мы ведь ещё не выяснили, от чего все плачут, – добавила Мариса. – Все должны были съесть или выпить что-то отравленное. Мы собрали всех здесь, чтобы попробовать это узнать.

Но никто ничего не мог толком объяснить.

– У нас есть одно средство, – сообщила Сесилия. – Противоядие своего рода!

Она достала из кармана пакетик с круглыми леденцами, и все замерли, рассматривая конфеты. Винни прикусила губу. Ну вот, сейчас посыпятся обвинения: «Почему ты нас не послушала, Винни?!», «Зачем ты взяла их со стола без спросу?!», «Всё равно твои леденцы бесполезны!» и так далее…

– Какой леденец ты предлагаешь попробовать первым, Винни? – спросил дедушка.

– Наверное… – Винни запнулась, но тут же пришла в восторг. Ведь дедушка спросил её совета! И по праву! Кто же кроме неё знает лучше! Винни уверенно выпрямилась и сказала: – Золотистые! Они возвращают интерес к жизни, и люди смогут ясно мыслить.

– Прекрасный выбор, Винни! – похвалил Хьюго. – С кого бы нам начать?

– С Адама и одного из овцеводов! – решительно предложила Мариса. – В отеле должно быть что-то, что попробовали все гости. А овцеводы живут далеко от Туллимора – но и они незаметно получили околдованную пищу или питьё!

Адама привели в пекарню и усадили на мешки с мукой. Он так душераздирающе рыдал и всхлипывал, что никто не мог остаться равнодушным. Между всхлипами он иногда что-то шептал себе под нос. Винни наклонилась к нему, пытаясь расслышать, что он говорит.

– Нет, пожалуйста, не уходи, не сейчас! – умолял кого-то Адам.

– И давно с ним такое? – шёпотом спросила Винни дедушку.

– Утром у него ещё хватило сил позвонить Овейну и рассказать о происходящих с ним странностях, а потом позвонил нам, хоть к тому времени уже чувствовал себя неважно.

– Адам, возьми конфету. Она с особыми травами, которые тебе помогут, и ты немного успокоишься! – обратился к Адаму Хьюго, вложив ему в ладонь круглый золотистый леденец.

Журналист и владелец отеля без колебаний положил конфету в рот. Все с нетерпением смотрели на него, однако ничего не происходило. Адам ещё немного поплакал, всхлипывая и постанывая, а потом затих.

– О боже, – проговорил он едва слышно. – О боже. – Медленно выпрямившись, он оглядел пекарню. Под заплаканными глазами залегли тёмные круги. – Боже мой, дорогие мои… это было ужасно. – Он откашлялся, стараясь вернуть себе обычный голос. – Пожалуйста, можно мне салфетку? – После того как Адам шумно высморкался и перекатил за другую щёку золотистый леденец, он начал рассказ. – Всё случилось внезапно, сразу после завтрака. Экскурсионная группа провела в отеле вторую ночь, и сегодня они должны были ехать на весь день в Кардифф. Автобус ждал у крыльца, но никто не смог в него сесть. Столько слёз! Такая неизбывная печаль!

– А ты? Что ты сделал? – спросил Хьюго.

– Я убирал со столов в зале. Я пока всё делаю сам. Тогда-то и со мной это началось. – Он промокнул салфеткой мокрые от слёз усы. – Я увидел самый печальный, самый худший день всей моей жизни. Всё разочарование, вся боль с новой силой охватили меня! Меня затягивало в трясину тоски – казалось, всё происходит прямо сейчас, хотя прошло уже четыре года!

– А что это было – самое грустное и самое худшее? – тихо спросил Генри.

– Генри, таких вопросов задавать нельзя, – строго сказала бабушка.

– Ах, ну конечно, это был мой развод, расставание с женой. Очень трудное было время, но я его давно пережил. Сегодня утром я снова оказался в том самом дне, время будто повернуло вспять! И я опять стоял перед дверью, которая только что захлопнулась – жена ушла, забрав нашего маленького кокер-спаниеля Элвиса! Его звали Элвис.