так и пробивалось наружу — словно защитная реакция от этого безразличия и высокомерия. Скажи ему кто, что однажды он захочет защищаться от Черемухи, посоветовал бы пророку изгнать злых духов, замутивших разум, а сейчас иначе просто не мог. Характер требовал хоть как-то обозначить собственную значимость, пусть разум и советовал прижаться и не отсвечивать, пока Елена Владимировна не вспомнила прошлые обиды и не рассчиталась за них с обидчиком по полной. Но иногда казалось, что лучше уж так, чем вот это вот ежесменное втаптывание в грязь. Дьявол, да если бы не эта долбанная служба опеки, ни одной лишней минуты тут бы не остался! Но пытку, как оказалось, надо выдержать до конца. И снова, и снова заискивающе улыбаться, отчитываться, называть по имени-отчеству.

По имени-отчеству, черт все подери! Девчонку, которая просила его открыть ей тайну, которая хриплым голосом выдыхала его имя, которая защищала его от Жнецовской банды, не думая о собственной репутации и не боясь насмешек! Знала ли она, что этот ее поступок раз и навсегда изменил Димку Корнилова, заставив полюбить всем сердцем, не оставив в том места ни для одной другой женщины?

Впрочем, к чему ей это знать? Она-то вычеркнула его из своей жизни и видела теперь в нем исключительно навязанного Милосердовым подчиненного, который никак не уймется и так и напрашивается на увольнение. Словно проверяет. А Дима и проверял, рискуя потерять все, что у него осталось.

Вот только раз за разом садился в лужу, еще сильнее падая в Ленкиных глазах и раздражая сына, который никак не понимал, на кой черт отец лезет на рожон, и выговаривал после Диме бабушкиным тоном, заставляя мучиться угрызениями совести и перед ним, и перед загнанной в могилу матерью, которой его восемнадцать убавили не один десяток лет. Казалось бы, за следующие две пятых жизни Дима должен был поумнеть и научиться выдержке, но куда там! Горбатого могила исправит, как любила говорить мать. Хорошо знала непутевого сына!

— Димочка, там бутыль надо в кулере поменять, — облокотилась на его стойку Миланка и мило захлопала глазами. Миланка была администратором, работала в клиенткой зоне и все делала до невозможности мило. Мило здоровалась, мило передвигала аккуратными ножками, мило просила — так, что отказать не поворачивался язык. Даже когда хотелось послать всех лесом и разбить этот кулер, к чертовой матери, чтобы только никто его не трогал.

— Почему опять я? — вместо этого вяло поинтересовался Дима, уже зная, чем закончится этот обмен любезностями. — Ты, кстати, в курсе, что замена бутылей не входит в мои обязанности и мне за это не доплачивают?

Миланка понимающе и очень мило вздохнула.

— Ну ты же у нас самый сильный, Димочка, — напомнила она, немного потешив его самолюбие. — Не Гришку же просить, он тяжелее своей мышки никогда и не поднимал ничего. Он с этой бутылью завалится, и тебе придется его из-под нее вытаскивать. А за это тебе тем более никто не заплатит.

Она уже совершенно невыносимо мило улыбнулась, и Дима, куда выше оценив ее чувство юмора, нежели милоту, с мысленным проклятием в свой адрес последовал за Миланкой.

От поста охраны до клиентской зоны была пара десятков шагов. Привезенная бутыль стояла недалеко от входной двери. Дел по замене Диме было на полминуты, поэтому он почти не обратил внимания на фигуру грузного человека возле стойки администратора. Тот явно ждал, когда его обслужат, поэтому Миланка, оставив Диму, немедля нырнула на рабочее место и принялась наимилейше стрекотать, прося прощения за задержку и обещая всяческие умасливания столь важному клиенту, как Кирилл Евгеньевич.

Дима усмехнулся над этим лебезением и вынул пустую бутыль. Слушать, что ответил «важный клиент», у него не было ни времени, ни желания, поэтому он легко перевернул полную, шагнул к кулеру — и вздрогнул от грубоватого мужского голоса — да так, что едва бутыль не выронил. Жнец! Мать его, Жнец собственной персоной — здесь, в сервисе, у Миланкиной стойки! «Важный клиент» в твидовом пиджаке и с кожаной папкой под мышкой. А у Димы только одна мысль: запустить этой самой бутылью прямо в его бритый затылок и доделать наконец то, что он не сумел двенадцать лет назад.

— Ну какой Кирилл Евгеньевич, Милаша, просто Кирилл, я же просил, — рисовался между тем Жнец, не подозревая, какая опасность ему сейчас грозила. Впрочем, может, и к лучшему, что он не оборачивался? Диме сейчас эта встреча даром была не нужна. Ну и черт с ним, на самом деле, что Жнец обслуживал свою машину в сервисе, где Дима работал охранником: с таким, как у него папашкой, можно было этот сервис в личное пользование приобрести. А Дима давно все с этим пижоном выяснил. И не собирался ставить Кирюхино будущее под угрозу из-за собственных неудовлетворенных амбиций.

Он тоже повернулся к стойке спиной и занялся установкой бутыли в кулер. Потом просто свалит из клиентской зоны и забудет об этой несостоявшейся встрече. Диме с лихвой хватало одной бывшей одноклассницы. Жнец в его нынешней жизни был явно лишним.

— Спасибо, Димочка! — крикнула Миланка, когда вода в бутыли забулькала. — А можешь еще стаканчик холодной воды принести? Кирилл Евгеньевич очень пить хочет.

Нет, не судьба была Диме трусливо ретироваться из этой западни. Гордость всколыхнулась и толкнула на очередные глупости. Дима усмехнулся, набрал в пластиковый стаканчик воды и с ним подошел к так и не изволившему обернуться Жнецу.

— Держи, Кирилл Евгеньевич, промочи горло, — с такой издевательской снисходительностью проговорил он, что у Миланки глаза на лоб полезли. — А то отдашь тут у нас концы от жажды — опять я за твою дурь крайним окажусь. А мне что-то не в кайф в этот раз.

Жнец крякнул — еще до того, как обернулся, а после, увидев Диму, крякнул еще раз.

— Димон! Вот ни х… рена себе встреча! — без тени неприязни пробасил он. — А ты чего здесь? Тоже машинку подлечить завез?

Почему-то форменная куртка была Жнецом напрочь проигнорирована. Впрочем, он никогда не отличался большой проницательностью.

— Никак нет, — отрапортовал Дима и поставил стаканчик на стойку под нос окончательно офигевшей Миланки. — Охранять твоего железного коня изволю, чтобы никому в голову не пришло на него позариться. Так что можешь смело его здесь оставлять: гарантирую полную сохранность и неприкосновенность!

На лице Жнеца ясно отразилась мыслительная деятельность, прежде чем он задал совершенно идиотский вопрос:

— Ты тут работаешь, что ли?

Дима усмехнулся и отпил из стаканчика. Подмигнул по-прежнему пребывающей в состоянии столбняка Миланке и похлопал Жнеца по