– Бездомные будут рады, – констатировала Кия и отложила кофту в стопку, предназначенную на благотворительность. Вся суббота и половина воскресенья ушла на упаковку. Они болтали, выкидывали, перебирали и паковали. Яхта в тридцать два фута была не резиновой, и туда все не влезет. Пять коробок они с Кией отвезли в кладовку бабушки. В половину девятого вечером в воскресенье бабушка, Карин и Кия ужинали на лодке. Три пластиковых пакета с разными мелочами стояли под навигационным столом.

Все остальное уже было разложено по местам. Ключи Карин, как было договорено, бросила в почтовый ящик. С занесенной над ящиком рукой она какое-то время стояла и вспоминала, как они с Йораном получили эту квартиру, потом открыла ящик и бросила ключи вниз.

⁂

После ее звонка он сразу пошел к велосипеду. Из всех его студентов за все годы она была самой сообразительной. Тогда ее звали Фрёкен Руландер. Она всегда думала самостоятельно и не боялась задавать учителям самые серьезные вопросы. Он очень обрадовался, когда она, как и он сам в молодости, решила стать судмедэкспертом, пошла по его стопам. А когда им потом пришлось работать в одном отделении, они стали еще ближе. Он хотел научить ее всему, что знал и умел, передать накопленный за годы работы опыт, а она, в свою очередь, помогала ему осваивать новые технологии и методы исследований, которые давались ей легче, чем ему. Это были взаимовыгодные отношения. Они брали и отдавали, обменивались ценной информацией, и помогали друг другу. Когда он вышел на пенсию, Маргарета заняла его место. Но пару раз в год она звонила и просила его зайти, когда ей попадался интересный случай. Иногда ей действительно важно было узнать его мнение, но чаще ей просто хотелось дать ему почувствовать себя нужным и важным. Потому что ей больше нечему было у него учиться. Теперь она была мастером, а он учеником. Маргарета открыла дверь и обняла бывшего учителя и коллегу:

– Я и забыла, как ты стремителен.

– Старая привычка. К тому же я только с Корсики, где ездил на велосипеде три недели.

Он улыбнулся и поднялся за ней по лестнице с тростью в одной руке и велосипедным шлемом в другом. Дверь бесшумно закрылась за ними.

– Вы с Йеркером разминулись. Криминалист, помнишь, он тебе всегда нравился, – сказала Маргарета и направилась к лифту, хотя обычно предпочитала лестницу.

– Корсика, – протянул она. – Теперь понятно, почему ты не позвонил мне, когда газеты начали смаковать эту историю.

Она на ходу начала рассказывать о теле, найденном на Патер Ностер.

– Хамнесшер? – спросил пенсионер.

Разве такое возможно, подумал он. После стольких лет.

– Ты знаешь этот остров? Ах, да, у тебя же есть та старая деревянная лодка. Я и забыла.

– Старая деревянная лодка? Это «Дракон» из африканского красного дерева. Построен в 1930 году! – фыркнул он.

Маргарета протянула ему защитную одежду и открыла комнату в палату для вскрытия.

Он осмотрелся по сторонам.

– Как у вас тут удобно!

Палата была светлой с большими окнами, с непрозрачными стеклами внизу, чтобы никто не мог заглянуть внутрь с улицы. Палата располагалась на первом этаже. Через окно видно было набухшие почки на ветках берез. Весна медлила, не зная, начинаться ей или нет.

Тело лежало на одном из двух столов посреди палаты. Прихрамывая, он прошел по выложенному плиткой полу и замер перед столом. Он с удивлением разглядывал труп. Кожа обтягивала скелет. Жиры и жидкости трансформировались в воск и превратили покойника в мумию.

В своих воспоминаниях он вернулся в жаркий августовский день сорок лет назад. Это было самое жаркое лето на людской памяти. Он никогда не забудет этот день. В тот день он сделал решающий выбор. Оставил много обещающую карьеру хирурга, чтобы стать судмедэкспертом. Никто из его окружения не был способен, почему он принял такое решение, а он не мог назвать истинных мотивов. В курсе были только Карл-Аксель. И Элин.

– Как ты видишь, тело хорошо сохранилось. Оно находилось в хорошо проветриваемой каменной кладовке, что оказалось нам на руку. В противном случае нашли бы одни кости. Кладовке, а не погребе, иначе бы до него добрались насекомые. Впрочем, на острове далеко в море их не так много.

Маргарета посмотрела на своего бывшего учителя. Сегодня он был необычайно тих.

– Их? – переспросил он, изображая интерес.

– Насекомых, – повторила Маргарета.

Пенсионер кивнул. Столько мыслей роилось в его голове в тот момент.

– Место играет важную роль, так ты всегда говорил.

Она улыбнулась и показала на левую руку трупа:

– Посмотри, видно, что на пальце раньше было кольцо.

На пальце левой руки действительно были следы от обручального кольца.

– Ты хочешь сказать, что кто-то снял кольцо с трупа? – возмутился пенсионер. – Это же осквернение могилы.

– Более того, руку погнули и повредили, когда снимали кольцо, – посетовала Маргарета, разглядывая костлявую длань.

– Ты определила причину смерти? – спросил он, зная, что это всегда самое сложное.

– Трудно сказать. Тело мумифицировалось. Повреждений костей я не нашла, как и других следов внешнего насилия, – задумчиво ответила Маргарета и заправила прядь волос за ухо.

– Череп в прекрасном состоянии, обычно от мягких тканей мало что остается.

– Я тоже об этом подумал. Вообще, поразительно, что труп так хорошо сохранился. Но при этом нельзя определить, не умер ли он от удара ножом в сердце.

Она показала на грудную клетку, где сохранились только ребра.

– Разумеется. Ты сказала, он был замурован?

– Да, в кладовке. Обычно требуются две-три недели сильной жары, чтобы тело подсохло, и после этого процессы гниения останавливаются… Кладовка хорошо проветривалась. Так что я могу предположить, что он скончался и был замурован летом. Специалисты так же нашли цветы и пыльцу. Знаешь такие розовые цветы, которые часто растут на берегу? Обычно они цветут в мае-июне, но случается, что и в начале осени.

– Жаркое лето и за ним холодная зима, – констатировал пенсионер, и, опираясь на трость, наклонился ближе к трупу. Ему с трудом удавалось скрыть волнение. В тот год жара стояла до середины октября, и сразу за летом пришла зима. Сухая и холодная. Об осени природа словно забыла.

– А об отравлении ты думала? – сказал он и тут же пожалел. – Вероятно, кишечник был опорожнен перед смертью, и потому эта часть скелета так хорошо сохранилась. Там было мало бактерий на момент смерти.

– Слишком поспешный вывод. Особенно для тебя. К тому же, мы не знаем, чем его отравили, – удивленно заметила Маргарета.

Мне не удастся ее провести, подумал он. Любого другого, но не ее.

– Предположим, его отравили чем-то, что вызывает рвоту и диарею. Но ты сам учил меня не делать поспешных выводов, рассматривать все возможные варианты, не останавливаясь на самом очевидном.