Просто не было! Он исчез, испарился, растворился в воздухе —можно перечислить еще несколько синонимов, но от этого понятнее не станет.

Я пыталась внимательно рассмотреть всю рухлядь, валявшуюсявнизу, — вдруг увижу коленку или ухо. Это напоминало разгадываниеголоволомки из детского журнала «Мурзилка», когда нужно было найти на картинкедесять волков или зайцев — один сливался с ветками дерева, другой выглядывал изоблаков… Но там я их всегда находила — если не десять, но уж восемь или девятьобязательно, а здесь, сколько ни вглядывалась в ломаную мебель и старыебумаги, — ничего похожего на человека не могла найти.

Я пришла в восторг — вот это профессионал! Правда, при этомя слегка расстроилась: что же это выходит, незнакомец тоже поджидает снайпера?Он думает, что тот попадется в ловушку и останется только эту ловушкузахлопнуть? Мне стало немного обидно; ведь я сама расставила этот капкан, анеизвестный тип пришел на готовенькое!

С другой стороны, я вспомнила, как ловко он разделался сшантажистом и решила, что с киллером он тоже справится.. Если, конечно, этовходит в его планы.

Снова началось мучительное ожидание.

Время двигалось медленно, как беременная черепаха. Правда,стало интереснее: во-первых, я была не одна, а в компании все веселей, дажеожидание. Во-вторых, я пыталась найти своего ловкого соседа, а разгадываниешарад и головоломок здорово сокращает время. Однако когда я, стараясь нешевелиться и почти не дышать, посмотрела на часы, то с удивлением увидела, чтодо назначенного мной свидания, остается еще целый час.

Но как раз в это мгновение внизу снова раздался еле слышныйскрип люка. Через несколько секунд в поле моего зрения появился он — тот, когоя с нетерпением и страхом ждала — молодой человек, уже дважды покушавшийся намою жизнь. Он и не думал о том, чтобы переодеться, — по-прежнему был вчерной куртке и шапочке, надвинутой на глаза. Очевидно, у киллеров такаяспецодежда.

Мягкой, пружинистой походкой «черный киллер» подошел к окну,остановился и напряженно огляделся по сторонам. Его поза выражала недоверие и агрессию.Мне казалось, что он принюхивается, хищно раздувая ноздри, хотя, конечно, я немогла этого видеть со своей смотровой вышки. Видимо, он ощутил чье-топрисутствие. Сработало его шестое чувство. Киллер еще раз внимательноосмотрелся, затем вскочил на подоконник и одним движением вытащил из тайникасвою винтовку. Держа ее в руках, он снова обвел взглядом комнату. Видимо,обостренный инстинкт хищного зверя, инстинкт охотника и убийцы говорил ему, чтов помещении кто-то есть. Дальнейшие события заняли, может быть, сотую долюсекунды, хотя в моей памяти они запечатлелись в мельчайших подробностях и долгоеще стояли перед глазами.

Киллер, наверное, разгадал ту шараду, которая была мне не посилам, — нашел второго охотника, спрятавшегося в груде хлама.

А может, тот сам решил нанести упреждающий удар и вынырнулиз своего укрытия. Во всяком случае, из-под горы ломаной мебели стремительновылетел человек, накануне артистично изображавший бомжа в Катькином садике.«Бомж» выбросил руку, и в «черного киллера» полетел нож. Но тот уже вскинулвинтовку и грохнул выстрел… Что такое?

Почему выстрел был таким громким — ведь на винтовке былглушитель? И что произошло с этой винтовкой? И что случилось с самим киллером?

Он покачнулся и упал на спину. Рукоятка ножа торчала у негопод подбородком, а снайперская винтовка, сжатая в неживых уже руках,превратилась в уродливый железный цветок. Ствол разорвало пороховыми газами, онрасцвел узкими неровными лепестками, глушитель отлетел в сторону.

«Браво! — восхитилась я, — ведь это моих рук дело!Это я так ловко испортила винтовку мерзавцу. Ай да Катя, ай да.., как тамПушкин говорил?»

Второй участник разыгравшейся внизу драмы быстро встал наноги, подошел к своему поверженному противнику, наклонился, осматриваявинтовку. Вся его поза выражала недоумение. Затем он выпрямился и внимательноогляделся по сторонам. Конечно, он догадался, что у развернувшихся на чердакерайонного налогового управления драматических событий был еще одинзаинтересованный свидетель, а скорее — участник или даже организатор…

Он мгновенно развернулся и цепким взглядом обвел комнату. Яперестала дышать и даже боялась закрыть глаза, чтобы он не услышал шорохаресниц. Он поднял глаза наверх, и вот тогда я представила, что я — мумия, лежуздесь уже две тысячи лет и не имею к Кате Дроздовой никакого отношения. Этопомогло. Мужичок хмыкнул совсем по-домашнему, вытащил свой нож из трупа и ушел,оглянувшись на прощание. Мне показалось даже, что он подмигнул, но, возможно, яошибаюсь. Интересно, как он протащил нож мимо охраны внизу. И тут я поняла, чтоон проник в башню совершенно другим путем. А мне следовало поторопиться ипоскорее распрощаться с покойником.

Совершенно ни к чему было тут торчать — вдруг кто-то слышалвыстрел и придет проверить…

С большими предосторожностями я сползла вниз и оглядела своюодежду. Вид был, как говорит мать, — с пустыни на пирамиду, то естьсовершенно невозможно было в таком виде идти на улицу. И хотя пальто япредусмотрительно сняла, когда лезла наверх, но все равно мне пришлось тащитьего с собой, так что оно здорово помялось. Тем не менее нужно было на что-торешаться. Времени без десяти шесть, конторы закрываются.

Я подошла к окну и выглянула осторожненько. Внизу в скверикес несколькими чахлыми деревцами на скамеечке сидел ненаглядный. Ну надо же,пришел заранее! Видно, сестра его накачала. Я вгляделась и не поверила своимглазам: в руках у ненаглядного был букет цветов! Правда, букет — это громкосказано, на самом деле, всего лишь скромненький букетик гиацинтов, раньше онникогда не приносил мне цветов. Да, по правде сказать, не помню, кто иприносил. Разве что на работе ко дню рождения и на Восьмое марта подарятдежурный букет…

Господи, рядом с трупом я думаю о цветах! Совсем с умасошла. А впрочем, у каждого своя судьба. Киллер — профессия опасная дляздоровья. За что, как говорится, боролся, на то и напоролся.

Размышляя так, я вытряхнула пальто, вытерла сумочку,повязала шарф, а волосы не стала прятать под шапочку, они яркие, рыжие, авосьотвлекут внимание, и люди не заметят помятой одежды. Подумав, я решила оставитьпистолет, обтерла его носовым платком, чтобы не было отпечатков, и закопала вуглу в кучу бумаг.

Начнем, благословясь! — как говорил отец, когда бывал вхорошем настроении.

Я откинула крышку люка в полу и осторожно начала спускатьсяпо железной лесенке.

Проклятая лестница звенела, но я надеялась, что шум в трубе(там по-прежнему резвилось стадо диплодоков) заглушит мои шаги. Вот и стараядверь, та, что ведет в коридор шестого этажа. Отсюда вниз тоже вела лестница —аварийный выход, но я отказалась от мысли спуститься по этой лестнице вниз.Скорей всего, дверь на улицу заперта.

Проходя в башню три часа назад, я оставила дверь приоткрытой— уж очень трудно было ее закрыть, потому что петли проржавели, — и сейчасзастала ее в таком же виде.