Она взглянула на меня, и я отняла руку от лица; я, сама того не замечая, грызла ноготь.

– Вас что-то тревожит.

Наши глаза встретились. На мгновение я ощутила почти непреодолимое желание выложить ей все, что тяготило мое сердце. Но едва у меня горячо закололо за глазами, я сунула руки под себя и снова повернулась к компьютеру. Джеймс еще не прилетел в Лондон; это время было только моим, и я не собиралась тратить его, плача по Джеймсу.

Снова глядя на карту, я задумалась, не рассказать ли Гейнор о том, что я видела дверь именно там, где, согласно карте, от Медвежьего переулка отходил не существующий теперь Малый переулок. Но это ведь ничего не значило, так? Как сказал мне водопроводчик, дверь вела в подвальный склад одного из зданий. И все.

– Все хорошо, – сказала я, выдавив из себя улыбку. – Так, Медвежий переулок пережил два столетия, а Малому не повезло. Наверное, его застроили.

Гейнор кивнула:

– Такое постоянно происходит. Давайте перенесемся на сто лет вперед от карты Рока.

Она нажала еще несколько клавиш и вывела на экран еще одну карту, покрытую заштрихованными фигурами неправильной формы.

– Это муниципальная землемерная карта конца XIX века, – пояснила она. – А заштрихованные части – постройки, так что мы легко сможем увидеть, какие здания уже существовали.

Гейнор помолчала, разглядывая экран.

– Так, судя по всему, этот район основательно застроили уже к середине десятых годов XIX века. То есть, несмотря на то что Малый переулок существовал в XVIII веке, к началу XIX он практически исчез. Но… – Она замолчала и указала на муниципальную карту. – Вот эта неровная линия, разделяющая два здания, почти полностью повторяет очертания Малого переулка. Возможно, он существовал и в XIX веке как проход между зданиями. Но мы не можем знать наверняка.

Я кивнула; несмотря на то что я мало что понимала в землемерных картах, логика ее была мне ясна. И с каждой секундой я все больше уверялась в том, что тонкая неровная линия, обозначавшая Малый переулок на карте XIX века, связана с дверью, которую я сегодня увидела. Точно расположение двери, если соотнести его с двумя старыми картами, которые показала мне Гейнор, казалось уж слишком большим совпадением.

Впервые с тех пор, как нашла флакон, я позволила себя помечтать о том, что раскрою важную историческую загадку. Что, если за этой дверью что-то есть, что-то, имеющее отношение к записке из больницы, к флакону и аптекарю? И что, если я расскажу об этой связи Гейнор и она решит, что всем этим стоит поделиться с историками? Возможно, меня позовут помогать в каком-то исследовательском проекте или пригласят на короткую стажировку в Британскую библиотеку…

Я глубоко вдохнула, напоминая себе, что надо придерживаться фактов и не забегать вперед. Нечего строить далеко идущие планы.

– Это так здорово, – продолжала Гейнор, – сопоставлять все эти карты. Но если хотите узнать побольше об аптекаре, не знаю, чем они могут помочь.

Я не могла не согласиться.

– Хорошо, – сказала я, собираясь перейти ко второй просьбе, возможно, более важной. – Так, если мы хотим удостовериться, что женщина-аптекарь действительно существовала, как это лучше сделать? Я говорила, поиски онлайн мне ничего не дали.

Гейнор кивнула, не выразив удивления.

– Интернет – бесценный инструмент, но алгоритмы поиска вроде гугловского – кошмар для исследователя. Он не приспособлен для поисков старых документов и газет, даже если они оцифрованы. – Она вернулась на основной экран и щелкнула по новому значку, открыв Британский архив прессы. – Так, – сказала она, поворачиваясь ко мне, – давайте попробуем. Он ищет построчно в большинстве британских газет за последние пару сотен лет. Если статья об аптекаре существует, она здесь будет, но все дело в правильных ключевых словах. Что вы пробовали искать?

– Что-то вроде «1800-е, аптекарь-убийца, Лондон».

– Отлично. – Гейнор напечатала ключевые слова и нажала ввод. Секунду спустя на странице отразился результат: ноль.

– Так, давайте уберем дату, – сказала она.

И опять ничего не найдено.

– Может быть, что-то не так с поиском? – спросила я.

Гейнор рассмеялась:

– В этом весь смысл: чем дольше и упорнее ищешь, тем большей наградой будет результат.

Пока она продолжала пробовать новые ключевые слова, я обдумывала двойной смысл ее фразы. Я искала пропавшего аптекаря, да, но мне стало грустно, когда я поняла, что еще ищу: выход. Как быть с моим пошатнувшимся браком, моим желанием быть матерью, выбором карьеры. Меня окружали тысячи осколков, впереди был долгий трудный поиск, мне предстояло перебрать их все и решить, что я хочу сохранить, а что нет.

Гейнор чертыхнулась себе под нос, на лице у нее явно была написана досада.

– Что ж, пока ничего не нашлось. Не удивительно, что ваши поиски ничего не дали. Давайте попробуем по-другому.

Она ввела в строку поиска одно слово, «аптекарь», и вручную отфильтровала результаты в левой части экрана, выставив период с 1800 по 1850 год, и место – Лондон, Англия.

Появилось несколько результатов, и сердце у меня едва не выпрыгнуло, когда я увидела заголовок газетной статьи: «Обвинения в мошенничестве и убийстве в Миддлсексе». Но статья была датирована 1825 годом, слишком поздно для нас – к тому же выяснилось, что она была о мужчине-аптекаре, которого убили за то, что он украл лошадь.

У меня опустились руки.

– А что еще можно попробовать?

Гейнор задумчиво поджала губы.

– Ну, мы пока не можем оставить поиск по газетам. Может быть, стоит отбросить слово «аптекарь» и попробовать другие, например, «Медвежий переулок». Но есть множество других ресурсов. Например, база рукописей… – Она умолкла, выводя на экран новую страницу. – По определению база рукописей включает рукописные документы, такие как журналы, дневники, даже документы о семейной собственности. Там часто упоминается очень личная информация. Но в нашем собрании рукописей есть и печатные материалы: машинописные тексты, отпечатанные реестры и прочее.

Я кивнула, это я помнила еще по студенчеству.

Гейнор взяла ручку и принялась крутить ее в пальцах.

– У нас в собрании миллионы рукописей. Но с поиском по ним связаны свои сложности. Понимаете, газетные страницы можно сразу увидеть на экране, потому что они оцифрованы, но рукописи надо заказывать. Пишешь требование, ждешь своей очереди, иногда пару дней, потом тебе предоставляют для изучения сам документ.

– И на изучение может уйти не один день.

Гейнор медленно кивнула, нахмурившись, как врач, который должен сообщить пациенту плохие новости.

– Да, а то и недели или месяцы.

Одна мысль о поисках такого размаха уже выматывала, особенно если учесть, что история аптекаря не более чем миф; что, если все поиски окажутся напрасными, потому что не было реального лица, которое можно было найти? Я откинулась на спинку стула, чувствуя себя раздавленной. Казалось, ни в одной области своей жизни я не могу отделить ложь от правды.