Параллельно женское трио и единый штаб призвали людей выйти к избирательным участкам и дожидаться подсчета бюллетеней. И этот их ход скоро приведет к цунами.

Ну а я тем временем расклеил объявления по соседним подъездам и стал готовиться к встрече единомышленников.

Собравшиеся у «Спектра» мои возмущенные соседи по району в цифры тотального поражения Тихановской не верили и поэтому решили сходить к Первомайскому исполкому, чтобы там получить ответы на волнующие их вопросы, а заодно полюбоваться на цифры с других участков.

Вел эту делегацию мой приятель Сергей Капанец, одновременно напевая ставшую моментально хитом сезона песню «Разбуры турмы муры». Дорогу переходили на зеленый свет. Ни одного плаката или флага люди не несли, речевок не кричали. Тихо и молча шли за правдой. И тут каждый мог придумать ассоциацию на свой вкус. То ли это инсталляция на тему некрасовского «Размышления у парадного подъезда», то ли картина «Кровавое воскресенье» неизвестного художника.

Все было предельно цивилизованно. Колонну сопровождали люди в штатском. Но тут впереди, в районе пересечения Волгоградской и проспекта Независимости, мы увидели группу сотрудников правоохранительных органов в форме, которые были настроены достаточно воинственно. Мне пришлось связаться с Капанцом и убедить его: «Сергей, давай заканчивать это шествие. Попроси людей разойтись, чтобы не было беды или провокации».

И люди послушно разошлись. Это был, кстати, единственный случай в стране 9 августа, когда встреча граждан и милиции не привела ни к каким инцидентам – столкновениям, задержаниям и прочим издержкам.

Почему я вспоминаю этот эпизод так подробно? Чтобы еще раз напомнить. Белорусы в массе своей нормальные, законопослушные люди. Да, некоторым из них тем летом основательно уделали мозг, и они, как в сказке, «пошли туда, не зная куда». Но в качестве кого выходили обычные аполитичные граждане? Прежде всего в статусе людей разочарованных и действовавших скорее по инерции.

Кстати, никто из трио так и не вышел к людям в тот день.

Более того, Светлана Тихановская вместе с Марией Колесниковой и Максимом Знаком на следующий день, 10 августа, зачем-то поперлись к председателю Центризбиркома Лидии Ермошиной.

Спустя три часа после входа этой бесславной троицы в здание ЦИК Тихановская записала видеообращение, тотчас переданное по всем СМИ: «Уважаемые граждане Республики Беларусь! Я, Светлана Тихановская, благодарю вас за участие в выборах главы государства. Народ Беларуси сделал свой выбор. С благодарностью и теплотой я обращаюсь ко всем гражданам, которые поддерживали меня все это время.

Белорусы! Я призываю вас к благоразумию и уважению закона. Я не хочу крови и насилия. Я прошу вас не противостоять милиции, не выходить на площади, чтобы не подвергать свои жизни опасности. Берегите себя и своих близких».

Поздним вечером этого же дня Тихановская исчезла. Света быстрее Керенского в октябре 1917 года побежала из страны, фактически предав всех тех, кто ей доверился и проголосовал за нее. Да еще и $15 тысяч взяла у Батьки, как потом выяснилось. Порядочный человек давно бы отдал эти деньги. Но Светлана оказалась не из того теста. Все это станет известно потом.

А тогда был вечер 9 августа. Управляемые из-за рубежа телеграм-каналы начали призывать людей выходить на центральные улицы городов, не дожидаясь официальных результатов. В отсутствие какой-либо информации от Тихановской и объединенного штаба часть минчан, скопившихся на избирательных участках, потянулась к центру столицы – к стеле «Минск – город-герой» на проспекте Победителей, на улицу Немига, Троицкому предместью, проспекту Машерова.

Большинство противников Лукашенко осталось в тот день дома, и на улицы вышло лишь несколько тысяч человек. Однако дальнейшие события привели к тому, что протестная активность растянулась на несколько месяцев.

Виной тому непропорциональное (по мнению креативного класса) насилие, примененное к протестующим, и последующее физическое воздействие на задержанных в изоляторах временного содержания. Для многих живущих словно в кукольном домике белорусов увиденные кадры стали ментальным шоком, от которого они долго не могли отойти.

Силовики для обеспечения общественного порядка применили светошумовые гранаты, слезоточивый газ, резиновые пули и водометы, то есть продемонстрировали в действии все те страшилки Запада, которыми нас ежедневно пичкали по телевизору. Конечно, это было потрясением.

А на утро 10 августа весь мир узнал новое для себя слово «Окрестина»[15].

Тогда появилась информация о тысячах задержанных и о том, что людей для того, чтобы охладить… избивают. Телеграм-каналы наполнились сотнями фотографий и свидетельствами причиненных повреждений, позже названными острословами «синими попами». Разумеется, были там и постановочные кадры чистой воды. Но были ведь и реальные. Лес рубят – щепки летят.

Похвально, что через несколько дней власть пошла на уступки и в ночь на 14 августа первых задержанных начали отпускать. Возможно, это успокоило бы часть протестующих. Однако к внутриполитическим событиям в Беларуси начали подключаться внешние силы, причем с невероятной скоростью. Собравшиеся 14 августа на экстренное заседание министры иностранных дел 27 стран – членов Европейского Союза приняли политическое решение о введении санкций в отношении белорусских властей. Стало понятным, что ставки в этой шахматной партии будут расти.

На следующий день, 15 августа, Александр Лукашенко позвонил президенту России Владимиру Путину. По сообщению пресс-службы Кремля, «с обеих сторон выражена уверенность, что все возникшие проблемы будут вскоре урегулированы. Главное, чтобы этими проблемами не воспользовались деструктивные силы, стремящиеся к тому, чтобы нанести ущерб взаимовыгодному сотрудничеству двух стран в рамках Союзного государства»[16].

Именно Путин посоветовал Лукашенко вывести своих сторонников на улицы, о чем президент Беларуси поведал год спустя, во время встречи с представителями общественности и медийного сообщества 9 августа 2021 года.

Вот как Александр Лукашенко описал эту часть их разговора: «Митинг. Это как раз разговор с Путиным. Он мне в шутку: “Слушай, а почему твоих людей не видно?” Я говорю: “Ты знаешь, я даже боюсь выводить своих людей на улицы. Их будет не меньше. Я боюсь вот этих столкновений”. Я действительно боялся. Я остерегался и не позволял даже никому выводить людей, понимая, что наши люди спокойны, они проголосовали. Эти побесятся, станут на свои места. И мне Путин говорит: “Ты не прав. Общество должно видеть, что за тобой стоят люди”. Говорю: “Ладно, я подумаю”. Потом подумал: “Наверное, он все-таки прав”. И я уже это начал чувствовать, что наши люди ведь всего не понимают и не видят. Там кричат, щиты положили и прочее. И каждый человек думает: слушай, а может я один остался? И тогда я отдал команду пригласить этих людей, чтоб были хоть по несколько человек