— А что насчет твоей?

— Ну, обычные родительские предупреждения, опасения. — Ксения досадливо дернула плечиком. — Ничего интересного.

Она чуть помолчала, потом снова полезла в свою сумочку.

— Вот. — Она протянула мне пачку денег. — Это на дальнейшее расследование.

Я поблагодарила и убрала деньги. Ксения явно не спешила уходить, хотя, как мне казалось, сказала и сделала все. Я решила это уточнить:

— У тебя еще что-нибудь?

— Нет… То есть да, — неуверенно сказала она, нервно поглаживая кончиками пальцев чашку с недопитым кофе, и вдруг выпалила: — Скажите, а вас когда-нибудь предавал любимый человек?

— Именно любимый? — слегка удивившись, спросила я. — Слава богу, нет.

— Значит, вам повезло. — Ксения произнесла это столь трагично, с такой обреченностью на лице, что не оставалось никаких сомнений: сама она была глубоко убеждена, что ее участь сия не миновала, она предана любимым человеком. Мне стало любопытно, к тому же я понимала, что девушка неспроста заговорила об этом. Видимо, она больше нуждается сейчас во мне не как в частном детективе, а как в психологе. Возможно, раньше она адресовала бы свой вопрос маме, но сейчас, оставшись без нее, чувствует себя одинокой и беспомощной. Не став ее разочаровывать, я спросила:

— А что, тебя предали?

Ксения вздохнула, затем посмотрела мне прямо в глаза и решительно сказала:

— Мы расстались с Данилой. Навсегда.

Примерно это я и ожидала услышать. Осталось только выяснить, в чем причина «бесповоротного разрыва». И разобраться, такой ли уж он бесповоротный. И я начала осторожно, совсем как умудренная опытом пожилая дама:

— Ксения, молодые люди часто ругаются между собой…

— Нет! — решительно перебила меня Ксения. — Это навсегда! Я так решила!

— Ну что ж, — развела я руками и так же осторожно продолжила: — Если ты так решила, это, безусловно, твое право. А можно узнать почему?

— Он меня предал! — категорично заявила Ксения и принялась постукивать ногой о пол.

— Что ж, это весьма печально, если так, — сказала я. — Но, может быть, попробуем разобраться, действительно ли имеет место быть предательство? Что ты подразумеваешь под этим словом? Иногда под влиянием обиды мы можем обвинить близкого человека в предательстве, которого он на самом деле не совершал.

— Он поступил подло! — стояла на своем Ксения. — Он не принял мою сторону в вопросе, где ее однозначно нужно принять. Причем пошел на поводу у других людей.

Я мысленно вздохнула:

— Ксения, если уж ты заговорила об этом, может быть, расскажешь, что произошло? Мне трудно давать тебе какие-либо советы, не зная ситуации.

Ксения помолчала, потом кивнула:

— Все началось с того, что мне позвонил дядя Жора.

— Георгий Аркадьевич? — уточнила я.

— Ну да… Он спросил, как дела, а потом завел разговор насчет той квартиры. Дал понять, что теперь мы должны делить ее пополам.

— Что ж, это естественно, и этого следовало ожидать, — ответила я. — По-моему, вы с Данилой при мне это в общих чертах обсуждали.

— Да, — согласилась Ксения. — Но дело в том, что я не хочу ее делить! Эта квартира была завещана маме, и теперь она должна принадлежать мне!

— Ксения, но ведь твоя мама не оставила завещания в твою пользу, — мягко напомнила я. — Она вообще еще не успела вступить в права наследства, насколько я поняла. Следовательно, твой дядя может претендовать на долю, он тоже сын своего отца, как и твоя мама его дочь. Мне казалось, что ты готова к такому повороту событий.

— Ничего я не готова! — сердито воскликнула Ксения. — Просто поначалу у меня не было ни времени, ни сил об этом подумать. Но сейчас я более-менее пришла в себя и решила, что не стану ничего делить.

— А Данила, как я поняла, против такого твоего решения? — предположила я.

— Да, — подтвердила девушка. — Он присутствовал при этом моем разговоре с дядей и сразу же заявил, что он мною недоволен. Я с ним поделилась, сказала, что могу сделать так, чтобы это решилось в мою пользу. Ведь моя мама была судьей! У нее полно друзей в суде! И эти люди, конечно же, не оставили бы меня без поддержки, они встали бы на мою сторону и помогли добиться права на квартиру. А Данила сказал, что, дескать, я не права и порядочные люди так не поступают. При чем тут порядочность? Я никого не ограбила, не обманула, я хочу получить то, что принадлежит мне!

Ксения завелась, уголки губ у нее задергались, наверное, она снова вспомнила разговор с Данилой и все, что он ей наговорил в пылу спора. Она даже достала из сумочки сигареты и вопросительно посмотрела на меня.

— Кури, — разрешила я и потянулась за своими «Мальборо».

Что ж, Ксения Шувалова оказалась истинной дочерью своей матери. Та же упертость и категоричность. Порядочность в одних вопросах — и полная беспринципность в других. Наверняка такой меркантилизм показался неприятным молодому пацану. Может быть, он подумал, во что это может вылиться впоследствии… Так или иначе, а мне предстояло продолжать выступать в непривычной, в общем-то, для себя роли психолога и даже моралиста. Но необоснованные обиды Ксении на своего друга были настолько очевидны, что пришлось продолжить:

— Ксения, может быть, мы все-таки рассмотрим ситуацию поподробнее? Да, твоя мама являлась законной наследницей квартиры. Мы сейчас не станем касаться ее отношений с братом и их расхождений во мнении. Но ты пойми — наследницей была именно она, а все-таки не ты… Да, конечно, если бы мама составила завещание, то, наверное, оно было бы в твою пользу. Но его нет. И если ты подумаешь сейчас спокойно и обстоятельно, то поймешь, что, может быть, это твой шанс наладить отношения с дядей. Ведь он всегда хорошо к тебе относился, верно? Зачем же делать из него врага на всю жизнь? Поделив с дядей честно ту квартиру, ты лишишься многих проблем, уверяю тебя. К тому же ты не на улице живешь, после матери тебе осталась квартира. Плюс половина той — по-моему, неплохо.

Ксения, надувшись, молчала. Ей явно не нравилась моя позиция. Возможно, она уже жалела, что поделилась со мной своими проблемами.

— Все равно, — наконец выдохнула она. — Данила не имел права так разговаривать со мной. Это не его дело!

Ксения явно противоречила сама себе. То считала, что Данила обязан быть на ее стороне в этом вопросе, теперь убеждает меня и себя, что его это вообще не касается…

«Господи, какое же, должно быть, наказание быть взрослой дочери матерью!» — перефразируя Грибоедова, мысленно воскликнула я, но вслух сказала другое:

— А почему бы вам с Данилой не остановиться на этом варианте? То есть вы решаете раз и навсегда: вопрос наследства — это только твоя забота, не имеющая отношения к Даниле и не влияющая на ваши отношения. И делай все дальше сама, как хочешь, не советуясь с ним больше.