– Сомневаюсь.

– Ладно, у нас нет времени для сомнений. Нам нужно как можно скорее объехать всех ребят из этого списка.

Несмотря на то, что город был маленьким, им потребовалось более трех часов, чтобы побывать по всем адресам. Трое из списка подтвердили, что занимались в этот день с Ашмариным, другие утверждали, что их занятия выпадают на другие дни. В итоге у них осталось примерно полтора часа времени, когда Владимир Кириллович был предоставлен сам себе, и никто не мог сказать, где он был в это время.

– Так-так, – произнесла Мирослава, постукивая по крышке своего сотового.

Морис посмотрел на нее в зеркало и сказал:

– Я все-таки не могу взять в толк, как это человек не помнит, где он был!

– Это потому что ты не читал стихотворение Самуила Яковлевича Маршака, – ответила она.

– Какое еще стихотворение?

– «Жил человек рассеянный На улице Бассейной».

– Как же! Помню! – фыркнул Морис. – «Вместо шапки на ходу он надел сковороду».

– Вот видишь! – с уважением посмотрела на него Мирослава.

– Но вы же не хотите сказать, что Ашмарин такой же?!

– Подозреваю, что Владимир Кириллович недалеко ушел от героя стихотворения Маршака…

– Но он же учит детей!

– Ну и что? В своем деле он, по словам многих, ас. Что не мешает ему своей неприспособленностью вызывать раздражение даже у собственной жены.

– А мне кажется, что она его все-таки любит, – тихо проговорил Морис.

– Хочется надеяться на это.

– Как же нам найти ему алиби на потерянное время?

– Придумала! – Мирослава схватила телефон и набрала чей-то номер. Когда она заговорила, Морис понял, кому она позвонила.

– Илья Самсонович!

– Мы же договорились обходиться Ильей, – недовольно проворчал Васин.

– Илья, это я от избытка чувств-с!

– Вы что-то нашли?

– Да, мы выяснили, где и с кем находился Ашмарин в день убийства Зоси, за исключением полутора часов.

– Плохо…

– Все еще можно исправить.

– Как?

– Вы даете объявление. Составите его сами, но смысл должен быть такой – тому, кто укажет, где был Ашмарин в это время, будет выдано денежное вознаграждение.

– Да за денежное вознаграждение, знаете, сколько найдется лжесвидетелей!

– Ничего! Вы журналист, мы детективы, так что отсеем.

– Ну, хорошо, – пробурчал Васин и отключился.

Объявление было размещено в вечернем выпуске. А в десять вечера Васин уже стучал в дверь номера Мирославы.

– Вы? – проговорила она, открыв ему дверь.

– Я! Я! Где ваш напарник?

– У себя, – она подошла к двери в номер Миндаугаса и постучала. – Морис, зайди ко мне.

Васин плюхнулся в кресло.

– Дайте попить!

Мирослава налила в стакан минеральной воды, и Илья залпом осушил его, вытер губы и сказал:

– Значит так, Ашмарин был в это время в библиотеке!

– В какой?

– В центральной городской. Мне позвонила заведующая залом научной литературы. И еще это подтвердили два библиотекаря.

– Превосходно!

– С вас полторы тысячи!

Морис достал бумажник.

– Да пошутил я, – сказал Васин, – женщины отказались от премии. В городе все любят Владимира Кирилловича и переживают за него.

– В этом городе есть нормальный адвокат? – спросила Мирослава.

– Обижаете, – покачал головой главный редактор «Лучанских новостей», – есть, и даже не один.

– Тогда…

– Разборки с адвокатом и с Вахлаковым я беру на себя. А вы занимайтесь тем, за что вам платит Кораблев.

– Уговорили, – сказала Мирослава.

Васин взял под козырек и раскланялся.

На следующее утро после завтрака Мирослава спросила Мориса:

– Ты не думал о том, что пора бы тебе уже и развлечься?

– В каком смысле? – спросил он удивленно.

– В прямом. Сходить вечером в кафе-бар. Подцепить там девочку. Расслабиться.

Морис, не мигая, уставился на Мирославу.

– Не смотри так, дорогой, – сказала она, – дырку во мне просверлишь. Просто девочки нетяжелого поведения – это кладезь информации, и если правильно к ним подъехать, то можно узнать массу интересного.

– Почему подъезжать к ним должен я? – сердито спросил Морис.

– Ну не я же! – весело рассмеялась Мирослава. И добавила уже серьезно: – Ты детектив и должен уметь справляться с самыми разными заданиями.

– Хорошо, – буркнул он, – пойду, развлекусь.

– Ну, вот и чудненько. А пока давай сходим в их краеведческий музей.

– Давайте сходим, – вздохнул он.

В полдень зазвенел телефон Мирославы.

– Да, – отозвалась она.

Звонил Васин. Эмоции буквально переполняли главного редактора. Мирослава включила громкую связь, чтобы Морис тоже мог прослушать его рассказ об освобождении из узилища учителя Ашмарина.

Закончил свой рассказ Илья на оптимистичной ноте:

– Еще немного, и майора бы Кондрашка обнял!

– Пусть пока поживет, – улыбнулась Мирослава.

– Ага, пущай, – согласился Васин.

Мирослава перевела взгляд на Мориса – чем ближе был вечер, тем пасмурнее становилось лицо Миндаугаса. Она решила ничего ему не говорить. После посещения музея они пообедали в городе и отправились на пешую прогулку по городу.

– Ты не находишь, Морис, что в российских городах типа Лучанска есть особое очарование?

– Да, вы правы. Чего только стоит часовенка на берегу Волги и частные домики на окраине с кружевными ставнями и деревянными крылечками.

– И лавочки возле палисадников, – тихо проговорила Мирослава.

Морис кивнул. Так же пешком они вернулись в гостиницу. А после ужина в гостиничном кафе Морис сказал, что ему нужно побыть одному.

– Хорошо, – сказала Мирослава и добавила: – Теперь увидимся, наверное, уже утром.

Он хотел спросить: «А разве вы не будете меня ждать?» Но не стал, решив – утром так утром.

Он еще днем ознакомился с перечнем и характеристиками кафе-баров Лучанска. Прочитал отзывы и выбрал наиболее одиозное – «Оторва». Уже название говорило само за себя. Обладай он определенной властью, давно бы закрыл все эти сомнительные кафе и массажные салоны. Хотя Мирослава как-то сказала ему, что она за официальные бордели. Чему он немало удивился и спросил: «Почему?» Она ответила: «Потому что тогда они будут платить налоги в казну и за девицами будут следить доктора. А сейчас каждый енот-потаскун ищет себе девицу для сомнительного удовольствия неизвестно где. И потом приносит кучу болячек в семью». На его вопрос, а не кажется ли ей, что женатый мужчина не должен ходить на сторону, она рассмеялась и ответила, что от этого кажется ничего не изменится, и ходоков перевоспитать невозможно, так что уж лучше ходили бы они в проверенное место. Возразить ему было нечего, но он остался при своем мнении.