Он сделал многозначительную паузу. Инга встрепенулась:

– То есть у них есть копии наших видео?

Василий презрительно поморщился:

– Им они зачем? Нет, они хранят данные видеонаблюдения только с территорий общего пользования. То есть у нас есть видео холла первого этажа, – он отвлекся на кофе, поставил перед Ингой чашку, свою выпил залпом, передернул плечами. – Брр. В общем, мы можем посмотреть, кто выходил из здания.

Инга грела озябшие пальцы о чашку, посмотрела устало:

– Вась, что это нам даст?

– Мы со Славкой Борщёвым пересмотрели все видео. Сумочки у всех подозреваемых сотрудниц «Jus Olymptc» маленькие, папка А-четыре в них не поместится, никто с баулами в указанный период на работу не ходил. Пакетов тяжелых тоже не выносили.

Инга закусила губу, забыв о кофе:

– То есть распотрошить четыре папки здесь злоумышленнику было негде, а выносить никто ничего подозрительного не выносил? Так, получается?

Василий кивнул:

– Так. Папки в офисе. Где-то спрятаны, – он прищурился, вспоминая: – Мы же только архив проверяли?

Инга поторопилась в кабинет, бросила Василию, уже ныряя в брюки:

– Еще бухгалтерию, конечно, Полина перебрала по одной бумажке.

– Значит, туда можно не лезть повторно, – заключил Швецов.

Инга закатала брючины до колен, закрепила низ гигантскими зажимами, покосилась на молодого человека, уставившегося на ее манипуляции с удивлением, пояснила:

– Чтобы не мешали.

Вытащив из сейфа запасной комплект ключей, они со Швецовым, направились по кабинетам. Отдел по работе с физлицами, отдел арбитражной практики, финансисты, кадры, подсобка, комната отдыха.

Инга появилась в коридоре, взъерошенная, красная, прикрыла тыльной стороной ладони рот, шумно шмыгнула носом и чихнула:

– Всех уволю к чертовой бабушке. Столько барахла, грязи, блин, – закашлялась. Посмотрела на Швецова: тот невозмутимо вытаскивал из общей кухни черный пластиковый пакет, полный мусора и просроченных продуктов. – Точно, уволю.

– Ай, брось, – отмахнулся Василий. – Это же говорит, что твои дамы относятся к «Jus Olympic», как к дому родному. Конфетки-печенки тащат, друг друга угощают, чаевничают, против начальства наверняка дружат. Обеды вкусные готовят.

Инга устало прислонилась к стене:

– Но мы ничего не нашли, верно?

Он прислонился к стене рядом, кивнул.

– Может, есть еще потайные уголочки, о который мы не знаем?

Инга отрицательно покачала головой.

– Может, утащили на другой этаж, в другой офис? – предположил Василий, уже прикидывая мысленно, сколько этажей придется осматривать и как добыть допуск.

Инга вздохнула. Ощущение тщетности происходящего навалилось с утроенной силой, свербело в носу аллергией на пыль, саднило в исцарапанных руках, плыло ноющей болью по позвоночнику. Она медленно сползла по стене на пол, вытянула ноги. Василий снова последовал за ней, опустился аккуратно, придвинул ее к себе. Покровительственно обнял за плечи:

– Ничего, не раскисай. Наша битва еще не проиграна.

– Кто же это все мог затеять? Утащил документы, заказал этот вирус, принес его в офис, подсадил. Потом ждал. Долго, возможно, месяцы…

– Четыре с половиной недели.

– Что? – она повернула к нему лицо, уперлась носом в щеку. Он крепче обхватил ее за плечи, привлек к себе.

– Четыре с половиной недели. Тебе Славка не сказал, что ли? Подселили вирус четыре с половиной недели назад. Бумаги утащили раньше, мы с ним просмотрели не удаленное видео, уже на первом имеющемся видео помещения архива майского контейнера нет. А что? Тебе это о чем-то говорит?

Инга закусила губу:

– Месяц назад мы начали работать по иску Магринычева. Получается, его надо удалить из подозреваемых. И «Мерилл Консалтинг»…

– То есть круг подозреваемых сужается до сотрудников «Jus Olympic»? Мм, это немного упрощает схему. Ну, в плане мотива. Кто-то претендовал на крутое место, а ты обломала?

– Только ты, – Инга спрятала улыбку, покосилась на Швецова. Тот невозмутимо скривился:

– Я не в счет. Меня уже должностью твоего зама не соблазнишь. Я уже претендую на мужа.

Она почувствовала, как у нее отпадает челюсть и округляются глаза:

– Ты обнаглел вообще безмерно, ты в курсе? – попробовала высвободиться. Он прижал к себе сильнее, ухмыльнулся уголками кошачьих глаз.

– Да, в курсе, конечно. Но ничего с собой не могу поделать.

– Паразит, – Инга расслабилась, позволив ему гладить себя по плечу. – Только имей ввиду: тебе ничего не светит. Я убежденная холостячка и мужененавистница.

– Угу, – он задумчиво отозвался, разглядывая ее профиль. – Я уже это заметил. Дважды.

– И вообще я тебя старше.

– Молодость – это тот недостаток, который быстро проходит. Это не я сказал, это Гете. А Гете что попало не скажет.

Он дотронулся до ее подбородка, повернул к себе. Нежно коснулся губами уголка рта, обхватил за талию и усадил себе на колени. Инга выдохнула и, не задумываясь, обвила руками его шею, запустила пальцы в шевелюру.

Мужская ладонь мягко легла на затылок, поцелуй обжигал, Инга забыла дышать, застонала, высвобождаясь, подставляя поцелуям шею и плечи. Его дыхание на ключице, голова кружится, связь с реальностью теряется. Только его руки. Его дыхание и требовательные ласки. Почти больно, почти невозможно, почти на грани.

Мысли крутились, как пустые жернова.

Пискнул лифт, где-то далеко, в другой реальности.

– Здрасьте, Инга Пална.

Инга ахнула, отшатнулась от Швецова, как школьница, благо тот держал ее крепко и не дал завалиться на бок.

В холле, уставившись на них в упор и приоткрыв рот от удивления, стояла женщина в синем халате. Чуть за пятьдесят по виду. Платок съехал на затылок, желтые резиновые перчатки свисали из кармана. Ведро, швабра и тележка с химикатами замерли у лифта Женщина окинула взглядом обнимающуюся, растрепанную пару на полу – Василий как раз почти освободил Ингу от блузки, – мусорный пакет рядом, растерянно спросила:

– А чего тут происходит-то?

Инга судорожно соображала, как зовут уборщицу. Кажется, Татьяна. Или Надежда? Всплыла в памяти расчетка: Надеждина Татьяна Васильевна, точно! Инга стряхнула руки Швецова с собственной груди, легонько стукнула его по подбородку, заставив закрыть рот. Молодой человек клацнул челюстью и шумно сглотнул. Инга встала.

– Татьяна Васильевна, а мы вот устроили генеральную уборку, знаете ли. Очень много мусора, – она запахнула блузку.

Уборщица медленно кивнула: