– Не боится. Он без рабочих не останется. Туда дальше по тракту есть еще деревня Рогачевка, а в той люди закончатся – дальше деревня Хмелевка. Деревень в России много, как и безработных людей. Так что Епифанцев может спать спокойно.

– И вести себя нагло. Потому что самый дешевый товар на рынке – это труд таких вот работяг… Будешь писать об этом статью?

– Буду.

– Антон, а ты не боишься? Епифанцев может тебя… ну, не знаю… заказать.

– Меня уже заказывали. Как видишь, жив остался.

– Ну, все равно, Антон, будь осторожен!.. И потом, ты столько работаешь! Не успел сдать одну статью, как тут же берешься за другую!

– Я же чернорабочий умственного труда. На добытых мною фактах строится все здание статьи… А из статей складывается газета… Это редакторы, сидя в теплых уютных кабинетах за компьютерами, с чашками кофе на столе исправляют нарытое мной, наработанное потом и кровью… Слушай, – Антон резко переменил тему, – как этот Епифанцев хорошо устроился, а? Рабочим платит мало, зарплату задерживает, за озеленение, пруд и тому подобное не платит совсем или платит частично… Что так не жить, на халяву-то! Широко развернулся. Вошел во вкус. Уволенным рабочим расчет тоже не отдает. В кассе им говорят: денег нет, приходите недели через две. Те приходят, им опять: денег нет, приходите недели через три… И так до тех пор, пока человек не махнет рукой и не бросит ездить в этот чертов колбасный цех. Мне потихоньку шепнули в кассе, что это негласное распоряжение Игоря Дмитриевича: не отдавать уволенным деньги до последнего…

Мы посидели с Антоном еще некоторое время, поговорили. Я предложила ему чаю, но он отказался, сославшись на то, что когда много пьет в жару, потом страдает от отеков.

Уже собираясь уходить, Антон вдруг повернулся в дверях:

– Кстати, я еще что сказать-то хотел… В благородном семействе скандал. Господин Епифанцев посмотрел твою кассету вместе с супругой.

– Что ты говоришь?! Надеюсь, им понравилось?

– Еще бы!

– Я рада! Я так старалась!.. Значит, если что… пойду в кинооператоры. Или сделаю свою передачу «Брачное чтиво». Так, говоришь, что там случилось в благородном семействе?

– Мадам Епифанцева ушла красиво, шумно хлопнув дверью.

– К молодому любовнику?

– Похоже, что так. Перед этим, естественно, были бурные объяснения, сопровождающиеся не парламентскими выражениями… Супруги вылили друг на друга переполнявшие их эмоции…

– Леденящая душу история! Откуда знаешь?

– Так ведь не только своим рабочим в цехе Епифанцев платит маленькую зарплату. Его горничная, живущая в доме, работает по семь дней в неделю без выходных, праздников и премии. Драит полы и вытирает пыль по десять-одиннадцать часов в день за смешную зарплату. А ты этот домик видела? Девятьсот квадратных метров жилья!

– Ну, что ж, скромненько и со вкусом…

– Так что есть недовольные и в доме господина «колбасника», готовые за… умеренную плату поведать много интересного.

– Да, моральные принципы супругов…

– Слушай, а бывают принципы аморальные?

– Вот чего не знаю…

После ухода Ярцева я заглянула на кухню, где в гордом одиночестве Ариша пил чай.

– Дед, а ты чего сегодня так рано? Казино сгорело?

– Типун тебе…! Тьфу, тьфу, тьфу… Казино на месте, просто сегодня такие ставки… Я не рискую большими деньгами, ты же знаешь! А к Матвеичу домой не пошел: там после покера дело всегда кончается банальной пьянкой.

– А ты теперь решил стать убежденным трезвенником?

– Я?! Трезвенником?! Ма шер, я склонен расценивать это как оскорбление! Нет, конечно, до убежденного трезвенника мне далеко, просто напиваться сегодня я не расположен.

– Дед, колись: что-то случилось? Только не пытайся увиливать!

– Ну, если честно… по правде говоря…

– Сердце?

Ариша посмотрел на меня, как-то торопливо схватил картофелину и начал ее чистить.

– Дед, тебе что, заняться больше нечем?

– Я хочу на ужин картофельное пюре!

– Все понятно: значит, сердце все-таки прихватывало. Где тут у нас панацея завалялась?

Я достала аптечку из верхнего ящика стола. В ней наблюдалось полное отсутствие сердечных средств.

– Что ж, поеду в аптеку, куплю тебе корвалол или валидол, или валокордин. А лучше, и то, и другое… В общем, там видно будет.

Аптека была расположена сразу же на выезде из коттеджного поселка. Несмотря на довольно позднее время, здесь образовалась очередь. Я встала в ее конец, а впереди меня томились ожиданием человек шесть.

– Наташ, ну, ты дальше-то слушай! Значит, жена Епифанцева собрала после этого шмотки и ушла к тому пацану, любовнику своему! Нет, ну ты представляешь?! Студентик-то больше чем на двадцать лет ее моложе!

– Ой, ужас! Позор-то, позор какой!

– Ну, это для совестливых позор, а для таких, как Епифанцева… Таким хоть… сама знаешь, чего делай в глаза, им все – божья роса!

– А как же это Лизка ушла от такого богатства? Там же у них денег и добра всякого – немерено?!

– Да уж не с пустыми руками ушла! Мне Нинка еще сказала, что у Лизки денежки-то имеются! А еще в сейфе побрякушек старинных – мешок!

– Ах! Живут же люди! Вот кому повезло! Да с такими деньгами не то что к мальчику двадцатилетнему – к любому уйти можно. И примут как родную, и любить будут, и в попу целовать!

– И не говори! Вон у Гоши Коровина жена ушла в монастырь…

– Как?! Все-таки ушла?

– А то как же! Он ее довел. Издевался над ней – страшно сказать! Она и ушла. Но перед этим развелась, свою долю денег на свой счет положила – и в монастырь. Так живет там, как барыня, говорят, ест-пьет из серебряной посуды, спит в таких хоромах!.. И на службу ходит по желанию…

– Да, богатому человеку везде – почет и уважение.

– Ну, а что Лизка-то с этим пацаном?

– На его съемной квартире живут, вернее, на ее. Это ведь она снимает ему квартирку, оплачивает и его самого содержит.

– Что ж, официально разводиться будут?

– Да кто их знает? Может, завтра и помирятся. У богатых ведь свои причуды. Вон Леха Пименов, сосед мой, два года назад с женой поругался, разбежались, даже официально развелись. А полгода назад встретились – и опять любовь до гроба! Даже снова поженились!

– Ой, как только люди не чудят!

– И не говори!..

В это время подошла очередь дамочек покупать медикаменты, они сунули головы в окошко, купили какие-то таблетки и покинули аптеку.

Я тоже приобрела для деда все необходимое и вышла на улицу, где меня ждал мой «Мини Купер».