– Господин Глинский не прибыл в столицу?

Вирхов смотрел на понурого, переминающегося с ноги на ногу, письмоводителя.

– Господин следователь, связь прервалась...

– Как прервалась?

– Кто-то срезал все телефонные провода, ведущие в Бологое. Железнодорожная полиция приступила к расследованию.

– Невиданная наглость! – вспылил Вирхов. – Преступная шайка в окрестностях Петербурга?

– Не могу знать. – Письмоводитель съежился и охотно исчез из поля зрения следователя.

Домой идти не хотелось, в холостяцкой квартире его ждали только кот Минхерц да престарелая кухарка. Телефонная барышня не смогла соединить его ни с Коровкиным, ни с Муромцевыми – оба отсутствовали.

Карл Иванович чувствовал, что у него хватит сил прогуляться до конторы детективного бюро «Господин Икс», полюбоваться на красно-коричневые махины Зимнего и Адмиралтейства, на тяжело дышащую Неву, на голубые и зеленые пароходики, на белые яхты, на юркие ялики. Мария Николаевна Муромцева, несомненно, будет тронута вниманием старого опытного следователя. Он запер кабинет и отправился к набережной Невы, к Петербургской стороне.

Ему хотелось ощутить себя простым обывателем, прогуливающимся в вечерний час по столичным улицам не по долгу службы, а для личного удовольствия. Но и вышагивая вдоль прекраснейшей решетки Летнего сада, мимо беломраморной часовни на месте чудесного спасения Александра II от руки преступного Каракозова, Вирхов мысленно выстраивал план завтрашней беседы с господином Глинским

На Петербургской стороне, за Троицким мостом, пришлось взять извозчика: сил своих следователь не рассчитал, да и прогулка через мост оказалась не слишком приятной, –влажный ветерок вреден для немолодых суставов.

У Тучкова моста он отпустил извозчика и направился вдоль Большого, свернул в Пустой переулок, внимательно поглядывая направо в поисках вывески частного детективного бюро. И он ее обнаружил.

И тут же в проеме интересующей следователя арки трехэтажного дома возникла женская фигурка, укутанная в шаль, из-под которой выпросталась богатая темная коса. Вынырнув из темноты, женщина торопливо двинулась вдоль переулка. Но опытному глазу хватило и мгновения! Карл Иванович узнал стремительную полуночницу, узнал черные соболиные брови, выделявшиеся на округлом личике, узнал обладательницу косы, –это была Мария Николаевна Муромцева!

Доктор Коровкин покинул контору частного детективного бюро «Господин Икс» с твердым намерением как можно быстрее выполнить поручение Карла Ивановича Вирхова и без малейшей задержки отправиться наконец на Большую Вельможную – в свою собственную квартиру, где все устроено заботливо и разумно и где можно не опасаться неожиданных происшествий.

Он кликнул извозчика и велел ему мчаться на Каменноостровский, к «Аквариуму».

Множество экипажей, стоявших возле красивого, освещенного многочисленными огнями здания с несомненностью указывало, что в «Аквариуме» уже собралась жуирующая публика. Изучая «обитель разврата», Клим Кириллович испытывал чувство неловкости: слившиеся в экстазе парочки в аллейках сада шарахались от него, в концертном зале – «железном театре» – его обшикали местные меломаны, в ресторане толкнул какой-то плохо стоявший на ногах мужчина во фрачной паре.

Клим Кириллович почел за лучшее устроиться на веранде ресторана: не так беспокоил табачный дым, просматривались сумрачные аллейки, страстный, смутно знакомый голос, старательно выводивший «Я созрела, я готова для любви твоей», доносился сюда слабо.

Он не успел сделать заказ официанту, как откуда-то перед ним возникла рослая фигура в мундире железнодорожного ведомства.

– Извините за беспокойство, – незваный знакомец шаркнул ногой, – счел своим долгом засвидетельствовать почтение. Вчера утром в Воздухоплавательном парке, помните... Фрахтенберг, Михаил, инженер...

Доктор понял, что побыть в одиночестве ему не удастся.

– Вы позволите?

– Разумеется, милости прошу. – Клим Кириллович пригласил инженера сесть. Официант принял заказ и удалился.

– Не стал бы навязываться, да приятное знакомство всегда хочется продолжить. И приятели мои задерживаются – прибудут прямо с велодрома. А мне велодром не по душе, развлечение для молодых. Хотя для здоровья спорт и полезен.

– Полезен не сам по себе спорт, – поддержать разговор доктора заставляла элементарная вежливость, – а спорт как дополнение к здоровому образу жизни. К сожалению, нынче спорт превращается в один из видов наживы.

– Иначе бы Американский Дом бриллиантов не вкладывал в велогонки бешеные деньги. Зачем наводнять Россию фальшивыми бриллиантами? Разумнее привлечь иностранный капитал к строительству железных дорог.

Расторопный официант ставил на столик хрустальные рюмки, графинчик с золотистым рейнвейном.

– Думаю, вы правы, – осторожно сказал доктор, – железные дороги дают возможность питать науку и промышленность энергичными талантливыми людьми из провинции. Из Сибири в лаптях до столицы не всякий дойти может.

– Живой пример перед вами. – Инженер пригубил рюмку. – В нашем роду Фрахтенбергов все жили на Урале, лишь мне удалось до столицы добраться.

– Я думал, вы из немцев.

Доктор надеялся, что выпитое им натощак вино, пообедать он не успел, не приведет к пагубным последствиям, тем более перед ним благоухала на тарелке аппетитная стерлядка, еще полчаса назад плававшая в бассейне «Аквариума» .

– Какой-то процент немецкой крови в жилах течет, чем и горжусь, – не унимался Фрахтенберг. – Но имеется и татарская, и шведская, и польская, и русская. Разные ветви нашего рода к разным конфессиям причислены. Вот Оттон – тот швед чистых кровей, протестант. Но я думаю, русским человека делает не столько кровь, сколько вера. Поэтому православие требует всемерного укрепления.

За разговорами Фрахтенберг не забывал подливать вино в свою рюмку и в рюмку собеседника.

– В наше время всеобщего атеизма услышать такие утверждения из интеллигентных уст – одно удовольствие... – Прекрасная еда и чудесный напиток привели доктора в хорошее расположение духа. – Хотя церковь ныне подвергается нападкам... Сознаюсь, святые, подобные Зосиме, вызывают скепсис и у меня...

– Да что там внешние нападки! – прервал Фрахтенберг. – У меня сердце кровью обливается, как подумаю, что и внутри церкви единства нет. И по вопросам самым важным, которые сказываются на жизни народной.

– Я не очень внимательно слежу за клерикальной литературой. – Доктор почувствовал себя виноватым. – Уважаемый Михаил Александрович, а не кажется ли вам странным, что мы сожалеем о нездоровье церкви в «российском вавилоне»?

Начался антракт, и в ресторане, и на веранде становилось все многолюднее – подходили завсегдатаи, бражники, кокаинисты, блудницы, тем не менее доктор прекрасно расслышал изреченный инженером афоризм: