– Хорошо, но где? – спросила Шандат, обнимая его. Фарл указал на окно, из которого доносился храп.

Шандат уставилась на него.

– Ты в своем уме? – сердито зашипела она. – Если ты думаешь, что я...

Пальцы Фарла скользнули по ее телу, а губы прервали возражения девушки поцелуем. Мгновение она сердито сопротивлялась, пытаясь что-то сказать... и вдруг обмякла. Фарл тут же подхватил ее и передал Эльминстеру.

– Давай сюда, – быстро сказал он.

Бегом он принялся возводить пирамиду из ящиков и противней для хлеба, которые в избытке валялись во дворе пекарни. Эльминстер посмотрел на него и перевел взгляд на девушку у него на руках, которая уже начинала шевелиться. Еще мгновение-другое, и она придет в себя... Она была удивительно нежна, красива и почти невесома, но, если Эл хоть что-то понимал в характере Тени, она будет очень рассержена, очнувшись в его объятиях. Он быстро поискал глазами место, куда бы положить ее.

– Повезло Ганнибургу, – с усмешкой сказал Фарл, слезая на землю с наскоро сооруженной пирамиды. Ставни на втором этаже уже были открыты, и храп оттуда вовсю разносился по переулку. Он указал на Эльминс-тера, на Шандат, а затем вверх на окно.

– Чтобы уж наверняка, – тихонько ответил ему Эл и полез по ящикам с перекинутой через плечо бесчувственной Тенью. Приятный запах ее тела щекотал ему ноздри, и он пробормотал на ходу уже себе под нос: – Повезло больше, чем мне, это уж точно.

Затем он осторожно влез в окно. Фарл придержал руки и ноги Шандат, чтобы они не зацепились. Красавица снова шевельнулась, когда они, едва ступая по простому дощатому полу, прокрались к постели Ганнибурга.

Откинув край лоскутного шерстяного одеяла, они со всей осторожностью уложили ее около спящего булочника, чуть не прыснув со смеху: в качестве одежды для сна старик, не долго думая, приспособил весьма игривого вида сорочку, какую обычно носят женщины легкого поведения, смело укоротив ее. Из-под легкого шелка торчали тощие, волосатые, с выступающими венами ноги.

Закусив губу, Эл отошел к окну, его плечи безмолвно сотрясались от приступов смеха. Фарл справился с собой скорее и с нежностью немного заголил лежащих на кровати. Тихонько шлепнув по полуобнаженным телам, он на цыпочках вернулся к окну. Эл был уже на полпути вниз.

Захихикав и понимающе подмигнув друг другу, молодые воры вытащили самый нижний ящик. Сооружение пошатнулось и с грохотом обрушилось вниз, перекрывая даже храп Ганнибурга. Фарл и Эл бросились за угол.

Пробежав чуть ли не пол-Хастарла, они остановились, чтобы перевести дух, и Фарл сказал:

– Уф! Отлично все провернули. Жаль только, что я не успел закончить до того, как ты вернулся с этим ослом.

Усмехнувшись, Эльминстер отдал ему сережку Шандат. Фарл улыбнулся, глядя на нее:

– О! Хоть что-то перепало нам за труды наши... Улыбка Эла стала шире, и он опустил в другую руку своего друга три тяжелых звена золотой цепи.

– Его цепь стала просто чуть-чуть покороче, – произнес он с невинным видом. – Ну зачем она ему такая длинная.

Фарл расхохотался. Так они и стояли смеясь, пока Фарл не заметил неподалеку вывеску трактира.

– Как насчет промочить горло? – спросил он, переводя дух.

– Что? – загорелись серо-голубые глаза Эльминстера. – Опять?

* * *

С той ночи Селуна уже трижды всходила над высокими башнями Аталгарда, а в городе все еще только и было разговоров, что об очень близких отношениях между двумя молодыми сыновьями Верховных Чародеев. В бедных кварталах Хастарла охранники рыскали по всем тавернам, обыскивая их до последней кладовки. Они явно жаждали обнаружить одного черноволосого большеносого юношу и его остроумного друга... Поэтому Эладар и Фарл сочли благоразумным на время убраться с глаз долой, пока разыскивающие их не потеряют бдительность, и тогда с ними может произойти несчастный случай, а может, их попробует обчистить какой-нибудь уличный воришка, слишком отчаянный, чтобы соображать, что делает, и тогда их поиски переключатся на новую цель.

Друзей не устраивала перспектива, к удовольствию охранников, висеть у всех на виду на зубчатой стене Аталгарда, поэтому они предпочли отдохнуть, болтая и строя планы на будущее, на другом конце города – в уединении старого, обнесенного стеной кладбища, заросшего и заброшенного. Треснувшие и покосившиеся каменные склепы зажиточных семей совсем пришли в упадок: деревья проросли прямо сквозь них, раскинув во все стороны спасительный шатер ветвей.

Имена добропорядочных горожан и воров, достаточно преуспевших при жизни, чтобы купить себе здесь место для последнего приюта... все их честолюбие, грандиозные планы и золото не принесли им ничего, кроме этих полуразрушенных надгробий, исписанных лживыми словами об их величии и добродетелях. Скудное утешение для тлеющих костей, подумал Эл.

В безмятежной тени кладбищенских деревьев друзья лежали на покатой крыше разграбленного Последнего Приюта Анзилдабара, прямо над истлевшими костями некогда знаменитого, но теперь всеми позабытого путешественника. Не придавая этому факту совершенно никакого значения, они передавали друг другу мех с вином и беззаботно наблюдали, как становятся длиннее тени, по мере того как солнце над покосившимися гробницами и рухнувшими мавзолеями клонилось к горизонту, возвещая, что скоро наступят сумерки.

– Я вот тут думал, – вдруг сказал Фарл, протягивая руку за мехом.

– Ничего хорошего это не предвещает, – дружелюбно посмеиваясь, Эльминстер передал ему мех.

– Ха-ха, – рассмеялся в ответ Фарл, – я имел в виду в промежутках между оргиями.

– А-а, то-то у меня все вопрос возникал, почему ты время от времени замираешь, – сострил Эльминстер, протягивая руку за мехом. Фарл, не успевший еще приложиться к меху, бросил на него обиженный взгляд и, махнув рукой «подожди!», принялся наверстывать упущенное. Довольно вздохнув, он вытер рот и передал мех своему другу.

– А помнишь, как Будаэра упрашивала меня приласкать ее?

Эльминстер ухмыльнулся:

– Ага. За просто так – как раз для тебя. Фарл кивнул:

– В точку попал. А вообще-то девчонки получают немало денежек... а ведь, наверное, не так уж и трудно выведать, где они их прячут, и обчистить их, пока спят или заняты с клиентами.

– Нет уж, – твердо сказал Эл, – здесь на меня можешь не рассчитывать. Этих овечек стриги один.

Фарл посмотрел на него:

– Ладно, считай – забыто. А теперь объясни почему.

– Я не ворую у тех, у кого денег и так кот наплакал. У них едва хватает на еду, а ведь еще налоги, и на черный день надо что-то отложить.

– Что, принципы появились? – Фарл потянулся за почти опустевшим мехом.

– Всегда были. И ты это прекрасно знаешь. – Эл перебросил ему мех, и Фарл со счастливым видом осушил его до дна.

– Я думал, ты хочешь убить всех чародеев в Аталантаре.