мы узнали, что автобусы на 93 маршруте гораздо лучше стали ходить. Она теперь после пар уже в пять часов вечера дома бывает. А раньше все время после шести, а то и к семи приезжала.

На следующем собрании нас известили, что предстоит проверка завода Трансмаш. Завод большой. Много корпусов. Поступают сигналы о нерациональном использовании оборудования. Надо проверить.

Мой вопрос, от кого сигналы поступают, был благополучно проигнорирован. Из чего я сделал вывод, что это не моё дело.

— Система так работает, — объяснял мне потом Борщевский. — Что ты сам сможешь обнаружить на бегу? Ничего. Даже если что-то покажется подозрительным, руководство завода всегда оправдается какой-нибудь правдоподобной историей.

Например, вся территория шайбами и гайками усыпана, рабочие их ногами в грязь втаптывают. Тебе расскажут, что только вчера тут авария с погрузчиком произошла, несколько десятков ящиков с продукцией опрокинулось, разлетелось в щепки, что смогли собрали, а остальное нецелесообразно из грязи выколупывать, вот и осталось. А на самом деле, они годами браком дорожки подсыпают, а сырьё списывают. А как это доказать? Только за руку по сигналу поймать.

— Бракованными метизами дорожки подсыпать? — удивился я. — Это сколько же их надо?

— Достаточно, — подтвердил Борщевский.

— А почему не сдать в металлолом, на переплавку?

— Так это же надо будет брак легализовать, объяснить, откуда и почему взялся. Проще сырьё списать, на поставщика стрелки перевести, сказать, плохого качества металл поставили.

— Но поставщик же отбрыкиваться будет, — возразил я.

— А у него премия от количества зависит, а не от качества, — хмыкнул Кирилл. — Ну, получит ещё одну рекламацию…

Вот она, советская реальность.

Выезд на Трансмаш был не одним днём. Территория огромная, нас водили по ней дня три. Делегацию нашу сопровождал главный инженер. А в первый день нас отвели в приёмную директора завода, где он лично познакомился с каждым из нас.

На обед нас водили в заводскую столовую, кормили там очень прилично, не то, что в нашей университетской. А стоили блюда столько же, а некоторые даже дешевле. Хлеб тут был бесплатный, а в универе по копейке за кусок.

Ориентироваться на территории завода с непривычки было очень сложно. Все дорожки и проезды были типовыми, похожими друг на друга, как капли воды. Здесь надо пару недель поработать, чтобы просто даже начать ориентироваться, не то, что искать что-то. Кстати, искомые ящики с оборудованием, стоящие под открытым небом, никак не попадались нам на глаза.Пришлось срисовать втихаря схему завода, чтобы отслеживать по ней маршруты, которыми водило нас заводское начальство. Целую операцию провернули во время обеда, чтобы улизнуть из-под присмотра главного инженера и добежать до проходной, напротив которой эта схема на щите и была нарисована. Как только заполучили схему, стало намного проще ориентироваться. Поняли, что нас раза три минимум провели за первый день по одному маршруту, просто заводя нас на него каждый раз с разных сторон. Мы с непривычки даже не поняли ничего вчера.

Выявили на схеме две точки, которые наши провожатые старательно обходили, и на третий день Борщевский повёл нас целенаправленно в эти места. Топорно сработал, вёл нас с важным видом, типа, я всё знаю. Я бы подстроил всё, как случайность. Мало ли какие тут игры на самом верху идут. Директор сразу поймет, что под него копают, и комсомольцы из Прожектора в теме. Во всяком случае, их начальник.

Зачем так явно палиться? Надо всегда оставлять себе пути отхода. Мало ли, как жизнь сложится. Мир тесен до безобразия, ещё неизвестно, куда тебя судьба забросит и с кем сведёт. Придёшь куда-нибудь устраиваться, а там в начальниках бывший директор завода, которого сместили твоими руками. Сделаешь удивлённое лицо: ой, а что вы тут делаете? Сместили из-за меня? Ай-ай-яй! Вот, они бяки-буки, втёмную меня использовали. И инцидент исчерпан, у вас общий враг, вы на одной стороне и работаешь себе под его началом спокойно.

А тут Борщевского серьёзно занесло на повороте. Обнаружив деревянные ящики на задворках одного из цехов, он с видом генерального прокурора потребовал вскрыть их. Оборудование мы нашли. Импортное. Дорогущее. Оно уже одну зиму простояло на улице. На носу ещё одна зима.

На мой вопрос, почему ящики не в цеху, главный инженер ответил, что ремонт помещений затянулся.

— Это как, — спрашиваю. — На целый год затянулся?

— Для этого оборудования мощности нужны. Проводку всю перекладывать надо, фидеры, пакетники… Одно достанем, другого нет. Провод нужен определённого сечения, а его нет нигде… — сильно побледнев, жаловался главный инженер.

— Это всё понятно. Но оборудование почему под открытым небом оставили? — спросил я. — Надо же было перенести куда-нибудь.

— Его автокраном разгружали. Как мы его перенесём?

— Автокраном… — ответил я. Но понял уже, что всё это бесполезно. Борщевский, воодушевившись находкой, вошёл в раж, возбуждённо махал руками и требовал, чтобы я всё фиксировал.Я и фотографировал. Оборудования было много. И оно было за валюту купленное.Не завидую я этому главному инженеру и его директору.

На очередном собрании Прожектора нас снова похвалили.

А за два дня до этого в конце дня Сатчан вызвал меня через методистку Кротова «на ковёр» и выговорил за то, что не поставил его заранее в известность перед визитом на Трансмаш.

Вот так значит! Борьба кланов. Междоусобные войны.

— А, кстати, Самедов знает, что это ты меня к нему в Прожектор пристроил? — как бы невзначай, спросил я.

— Не знает и не должен узнать, — резко ответил, вскинувшись, Сатчан.

— Предупреждать надо о таком, вообще-то, — укоризненно ответил я ему.

— Ты что, упоминал меня? — с досадой спросил он.

— Нет, но мог, — ответил я.

Сатчан сразу успокоился.

— Информируй меня впредь о ваших планах. — распорядился он тоном, не терпящим возражений. — И еще. Есть у меня просьба. Нужно подкинуть вашей команде идею меховую фабрику проверить, о которой мы с тобой говорили уже. Помнишь?

Началось… Сделают теперь комсомольцев оружием в своих войнах.

— Помню. На предмет чего проверять? — спросил я, не показав удивления.

— Чего угодно. Нарушений везде миллион.

— Там военпреда нет? Нас, вообще, пустят туда? — спросил я, зная наверняка, что военпред на меховой фабрике есть.

— А вы не ходите туда, где есть военпред, — тихо сказал Сатчан, придвинувшись ко мне почти вплотную и понизив голос.

Точно! Это же было меховое объединение. В него три фабрики входило. Две из них в Москве. Ни на второй, ни на третьей я ни разу в прошлой своей жизни не был.Ну что же. Лучше поздно, чем никогда.

— Я закину удочку. Сам понимаешь, я пока там еще никто. Надо авторитет наработать сначала. Но попробую заинтересовать объектом, а там, как они сами решат, — пообещал я.

— Постарайся, чтобы решили, как надо, — небрежно сказал Сатчан и начал собираться домой.

Я, вообще, куда попал? Что за шпионские страсти? И что за требования! Похоже Сатчан, вернувшись в Москву и дорвавшись до родных пенат, совсем берега попутал. Начались барские замашки — «раз я сказал, значит так оно должно и быть». Ладно, делаем умное лицо и киваем, а дальше уж будем думать, как на крутом повороте с дороги не вылететь. Да и что я теряю — авторитет в «Комсомольском прожекторе» все равно нарабатываю, как и на факультете. Так что, если Сатчан слишком спесиво себя вести начнет, всегда можно расстаться, и сделать ставку на кого-то еще. Тем более я знаю многих из тех, кто станет уже в восьмидесятых влиятелен, а в девяностых невероятно богат.

Мы вместе вышли из кабинета и приемной. Помощница уже ушла. Сатчан сам выключил везде свет, запер кабинет и приёмную, а ключи положил в металлический пенал и сдал милиционеру на вахте, расписавшись в журнале.

Мы вышли на улицу и подошли к новеньким жигулям. Сатчан небрежно открыл машину и предложил подбросить меня до метро.

— Как мне лучше предложить проверку меховой фабрики? — спросил я, садясь с ним рядом. — Обычно требуются какие-то веские основания. Сигнал, например, какой-то получен от неравнодушных граждан. Без этого не получится ничего запустить.

— Сигнал… — задумался Сатчан. И, даже не прогрев толком машину, тронулся. — Ну, вот тебе сигнал: жители соседнего с фабрикой района жалуются на резкий, очень неприятный запах от неё.

— Это хороший сигнал, — одобрительно кивнул я.

На следующем собрании Прожектора после рассмотрения всех текущих вопросов я попросил слова.