litbaza книги онлайнИсторическая прозаКрест на чёрной грани - Иван Васильевич Фетисов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 156
Перейти на страницу:
разделимся. Одни – ко мне, других, можно помене, трёх-четырёх, к Аниске Гребневой определим. Вдова. Живёт почти рядом, через дорогу наискосок.

Отец Прохора Павел Егорович жил на Заплываевской, соседней с Даниловой, заимке, в округе слыл домовитым и хлебосольным хозяином. Частенько бывал у него в гостях Данила, шутил-разговаривал с парнем-подростком, вихрастым шалунишкой Прошкой…

А больше свидеться было будто и не суждено – уехал, покинул Данила родной угол.

Прохор около года прослужил в колчаковском ополчении. Тоска… Смуть… Тоска – по родному дому, смуть – от неизвестности, что ждёт впереди. Одно в душе негасимое желание – скорее на родину! Ждут мать и отец – пахать землю, вести хозяйство. Ждёт невеста Настя.

Покинул ополчение Прохор на безлюдном полустанке под Тайшетом. В утренней полумгле никто и не заметил, как он спрыгнул из тамбура вагона и скрылся в лесу. Ушёл без винтовки, с малой долей, на самый крайний случай, дорожного харча. Не попутчик боле Прохор адмиралу Колчаку – дороже всего на свете мирские дела!

Не более года в доме шло по-людски, обычаем неторопливой, выверенной наперёд умом и опытом крестьянской жизни. Набирался Прохор от отца смекалки – соседи завидовали его смелой мужицкой разворотливости. В поле, на скотном дворе – Прохор хозяин. Свой! Зряшной работы нету, всё нужно и важно. На подворье – удойные коровы, две пары сытых лошадей, есть уже и конная сеялка, и жатка, на гумне – молотилка. Хлебом полны амбары…

И всё, как в пропасть, рухнуло на глазах. Обор подворья местные активисты начали со скота – угнали коров, лошадей, потом добрались до машин, домашней одежды и утвари.

За противодействие представителям новой власти хозяин подворья Павел Егорович Дубов был сослан, мать не пережила издевательства и унижения.

Увидела Федора Семёновна в «комиссионке» своё подвенечное платье, в городе купленные оренбургскую шалку да плюшевую жакетку (сама осталась в холщовой юбчонке) – зашлось от обиды сердце, смертельно заныла душа. Кто поймёт? Кто утешит? Еле-еле добралась домой, шла на своих ногах, а дальше держаться – повалила крутая хворь – уже не смогла.

А красавица Настя? Отвернулась она от колчаковского прапорщика Прохора Дубова.

Поздними вечерами, а иногда и днём стали являться к Прохору недовольные произволом мужики. Говорили возмущённо: «Срам! Позор! В скотину мужика превратили. Пора сказать: «Хватит!..»

В отряд набралось около сорока человек…

Под Бадаром отряд прапорщика Прохора Дубова встретился с чоновцами. Перестрелка длилась часа полтора. Убитые были с обеих сторон, больше – из сподвижников Прохора. Отряд отступил. По просёлкам, опушкам перелесков и падям ехали пораженцы, пока не наступило время ночлега.

…Время – за полночь. Разговору не видно конца. В Даниловой груди клокочет тревога:

– Прохор, куды теперича?

– За кордон.

– Куды?! Чужая земля!

– И тут всё родное стало чужим. Душа не на месте – оторвали от корня… Революция… Классовая борьба… Брат на брата, село на село… Что ж тогда человек на земле значит? Не для того же рождаются люди – сводить в могилы друг друга! Не могу это видеть, батя! Не могу!

– Буря утихнет, Прохор. Я так думаю: отыщут люди свою пристань. Не сёдни, так завтра.

– Сыт по горло и тем, что подали.

Данила не спал – сидел на крыльце, выходил за ворота, прислушивался: нет ли погони? Обнаружится – поднимай тревогу да провожай поскорее гостей.

Утро явилось хмурое. По всему было заметно: соберётся первый в этом сезоне снег.

Лошади стояли в ограде готовые в путь. Прохор спросил, какая дорога надёжней. Данила ответил – та, что проходит через Бугровский хребет.

* * *

Проводив гостей, Данила с Федосьей насилу успокоились. Кого приветили на ночлег? Супротивников новой власти! Кто поверит, что он не враг новой власти и не виноват, что приютил земляков.

После отъезда случайных гостей не прошло и получаса – затрещала завозня вдовы Аниски.

К её избе сбежались Феопент, Архип и Агафья Багровы, трое Коршуновых – Анисим с Прасковьей да их десятилетний сынишка Федотка. Данила распорядился – кого куда: одних носить воду с Нии, других из колодца.

Федосья далеко ходить не могла, встала с Федоткой поближе, у колодца. Такая беда – каждому надо что-то делать. Колодец глубокий, бадья поднимается тяжело. Федотка помощник робкий, вьётся вокруг шеста, норовит захватить – дотянуться не может. Огонь уже показался над крышей завозни… Ветер с Нии тянет в сторону длинного ряда домов. Федосья торопится, не слышит крика понявшего опасность Данилы – бросить бадью и отойти от места пожарища…

А пламя рванулось дальше, охватило ещё несколько построек, шло и шло, пока не наткнулось на покрытый свежим снегом пустырь.

Федосья еле-еле забрела в избу, легла на кровать и была теперь в судорожном трепете – мучилась преждевременными родами. Возле неё, плача, растерянно стоял Санька. Данила поспешил за бабкой-повивалкой. А в это время уже совсем изнемогшая Федосья сказала Саньке последнее слово:

– Сынок, милый, прощай…

* * *

Печаль не вечна. Пережил Данила страшную беду и после находки золота на берегу безымянной речки жизнь его обрела вновь какой-то смысл. Данила повеселел, почувствовал не в теле, а где-то рядом, сбоку неизбывную силу, с нею он вроде связан был нитями, которые не видел ни сам, никто другой. Но Данила-то знал, что нити протянуты и оборвать их может только он сам. Да вот отыскался совсем другой человек – Гришка Безродный, лишил и силы, и чувства радости. Не пошёл бы Данила за вором, если бы не ощутил в душе тоскливой пустоты. Не надо ему никакого золота, лишь бы в сердце был покой.

…След Гришкин, как чуяла собака и предполагал Данила, уходил к Бугровскому хребту. К исходу второго дня, изрядно подуставший, Данила добрался до полузаброшенного охотничьего зимовья. Растопил печурку, прилёг. Вдруг пёс забеспокоился, подбежал к дверям и коротко взлаял. В ответ отозвалось конское ржание. Почудилось, решил Данила. Откуда в глухой тайге лошадь? Данила вышел из зимовья, нет не обознался – в таёжной тишине теперь явственно слышен запальчивый конский храп. Господи, неужели?

– Гнедко! – обрадованно позвал Данила. Вот он, голубчик! Прискакал. Мерин нервно прядал ушами, мелко дрожал припотевшим крупом. Разве бы отпустил Гришка меринка по своей волюшке? Добрался какой-то хитростью до уздечки да отпустит! Гришке надо было, чтоб Гнедко летел во весь дух всю дороженьку – и сегодня, и завтра: надо было ко времени поспеть к условленному месту, за Бугровский перевал, туда, куда ушли, где скрылись недобитые бандиты. Видно, Гнедко заподозрил что-то неладное в поведении незнакомого наездника, должно быть, вспомнил ту пору, когда его приучали к узде. Тогда не раз понарошке пытался он сбросить со спины

1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 156
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?