– Все устроено, – сказал Макфуру. – Мы обозначили Удугу как область долгосрочного планирования и позаботились о GCRO [61]для мистера ван дер Линдена. Он без шумихи исследовал некоторые участки вокруг Удугу.

– Да, – сказал ван дер Линден. – Очень бногообещающе. Конечно, лучше было бы, если вы бредставили блан деревне, ботому что они доверяют ваб, бас-дор Джозеф.

Пол приподнял брови. Он не знал, что такое GCRO.

– А разве не должен с жителями поговорить благородный Махфуру?

Махфуру дотронулся до его руки.

– Я просто представлю мистера ван дер Линдена, чтобы жители знали: мы его поддерживаем. Вы проинформируете деревню, что мы копаем им новый колодец и проводим ирригацию. Я скажу, что мы пошлем еду, пока они не вырастят новый урожай. Изменение климата разорило их, как вы знаете… не так жестоко, как некоторых других, но им нужна помощь.

У Джозефа слезы навернулись на глаза. Он и в самом деле заботился о деревне.

– Замечательно. Замечательно. Я буду счастлив об этом объявить.

Тут появились Зения и Стив Харрис и заняли задние сиденья.

– Кондиционер! – восклицала женщина. – Наконец‑то!

Ее представили Гивну.

Стив медленно проговорил:

– Саса сиси квенда. – И перевел: – Теперь едем.

Зения стрельнула глазами в сторону Стива:

– Он учит меня суахили.

Она все еще не застегнула рубашку.

Джозеф ощутил неожиданный укол ревности, когда оценил Стива Харриса, ответившего Зении совершенно невинным взглядом, – олицетворение вежливого чиновника-дипломата.

Пол кивнул, повернулся и стал глядеть вперед, ругая себя, когда микроавтобус вырулил с живописной территории аэропорта.

Вскоре они очутились на мощеном шоссе, окаймленном дренажными каналами Дар-эс-Салама и утрамбованными земляными дорогами. По обе стороны шоссе виднелись хижины и полуразвалившиеся лавчонки, в которых продавалось разное добро.

Несмотря на окружающую бедность, Пол знал: здесь нет ни разлада, ни конфликтов. Он показал Зении на мама нтилие – женщину, продававшую на улице собственноручно приготовленную еду.

– По крайней мере, все как будто в хорошем настроении, – заметила Зения без излишнего такта.

– Да, – ответил Стив Харрис. – Танзанийцы – приятный народ.

– С вашей стороны любезно так говорить, – перебил благородный Махфуру. – И по большей части это правда, но остерегайтесь криминала, ориентированного на туристов. Лучше никуда не ходить в одиночку.

– Я уж точно не собиралась разгуливать тут одна, – снова бестактно заметила Зения.

Пол Джозеф заметил, что они свернули не туда.

– Наш отель в другом направлении.

Подал голос Гивн:

– Надеюсь, вы не возражаете, но я взял на себя вольность береселить вас и биссис Данлоб в «Устричную бухту».

– Это отель выше классом? – спросила Зения.

Гивн кивнул.

Пол хотел сказать Зении, что их наверняка поселят в роскошной прибрежной берлоге, где им придется приходить в себя после перелета. Вместо этого пастор решил промолчать: пусть она выяснит все сама.

Они проехали по красивому полуострову, по дороге вдоль океана и остановились у девственно-белого здания с жалюзи цвета листвы. Здание стояло на возвышенности и смотрело на залив Дар-эс-Салам.

Зения вздохнула с облегчением, когда они прошли под занавешенными белыми портьерами арками и очутились в роскошном белом вестибюле «Устричной бухты», полном картин, пальм и ротанговой мебели коричневых оттенков. Там их приветствовала управляющая отелем – дружелюбная женщина средних лет, очень светленькая и очень грациозная. Такой же дружелюбный бармен подал всем «Pimm’s Cup» [62]и лимонад. Управляющая пригласила гостей перекусить по-семейному, но Зения сказала, что слишком устала. Тогда эта женщина предложила послать салат из лобстеров прямо в номер.

Когда Гивн ван дер Линден зарегистрировал их в отеле, Зения раскинулась в кресле, в окружении зелени, и Пол Джозеф невольно подумал: «Сексапильная женщина в чужеземных джунглях». Как он ее хотел!

Какой-то мужчина прошел к конторке, и они с Джозефом, узнав друг друга, кивнули. Это был элегантно одетый араб, которого пастор видел в аэропорту. Ожидая, когда Гивн закончит регистрировать приезжих, араб остановился рядом с Полом и дружески спросил:

– Вы тоже прилетели из Йоханнесбурга?

– Да, – ответил Пол.

Мужчина протянул руку:

– Ханиф Хассан.

– Я – Пол Джозеф, баптистский священник.

Ханиф ухмыльнулся, когда они пожали друг другу руки.

– Вы, должно быть, богатый священник, если останавливаетесь в «Устричной бухте».

Пол кивнул на Зению:

– Моя прихожанка богата, но не я.

– А! Красивая женщина.

Араб осторожно посмотрел на нее, словно со страхом или с отвращением, – а может, в его взгляде было и то и другое. По мнению Пола Джозефа, Ханиф Хассан не вел себя так, будто считал Зению красивой. Пол почувствовал себя неловко. Почему он сказал незнакомцу, что она богата? Наверное, сказывалось расстройство после суточного перелета.

– Мы отправляемся в мою миссию в Мбее. Она планирует пожертвовать на нее деньги.

– Раз у нее столько денег, она должна это сделать.

Не успел Пол Джозеф ответить, как араб добавил:

– Мбея, вы сказали? Я буду там на сафари. А где ваша миссия?

Пол почувствовал, что его поймали. Почему он так много болтает?

– В Удугу.

Ханиф как будто пришел в восторг:

– Какое совпадение! Я буду почти там же. Разобью лагерь неподалеку и приду к вам с визитом. Может, я тоже должен внести пожертвование на вашу миссию?

– На сафари в Мбею? – спросил Джозеф.

Обычно туда не отправлялись на сафари.

– Я слышал, что тех, кто сходит с протоптанного пути, ожидают чудеса, – сообщил араб.

Пол Джозеф кивнул. Он слышал то же самое. Просто сам он не видел таких чудес.

– Все прекрасно, – сказал Гивн, вернувшись.

У него получилось: «Все брекрасно».