Затем, поскольку время уже близилось к двенадцати и я опаздывал на «встречу», я вызвал по телефону такси, тщательно проверил, что мои древние сокровища надежно заперты, и наконец надел плащ. Где-то через полчаса, примерно в четверть первого, я стоял на пороге дома Кроу и колотил в тяжелую дубовую дверь; услышав шум подъезжающего такси, он тут же вышел мне навстречу. Как всегда, загадочно улыбаясь и слегка наклонив голову набок, он в очередной раз провел меня в чудесную пещеру Аладдина, каковой являлся Блоун-хаус.

Кроу был моим другом еще с тех пор, когда отец отправил меня ребенком в Америку в конце тридцатых, и никто не знал его лучше, чем я; и тем не менее, сколь часто бы я с ним ни встречался, на меня каждый раз производили впечатление его осанка, его львиная внешность и светившаяся в проницательных темных глазах мощь интеллекта. В огненно-красном халате с широкими рукавами его легко можно было бы принять за волшебника со страниц мифа или фантастического романа.

В своем кабинете он взял у меня плащ, усадил в плетеное кресло перед горящим камином, бросил небольшое полено на тлеющие угли и налил мне привычный бокал бренди, прежде чем устроиться в кресле рядом. Пока он этим занимался, я воспользовался возможностью, чтобы восхищенно окинуть взглядом чудесную комнату.

Кроу сам обставил ее всем, что считал важным для своего собственного мира, и я мог бы потратить десять лет на изучение ее содержимого, не сумев понять и пятой части того, что я читал или видел. Однако могу коротко и достаточно бесстрастно описать то, что я видел со своего кресла.

Его «библиотека», полки которой занимали целую стену, включала в себя такие труды, как ужасный «Хтаат Аквадинген» (в переплете из человеческой кожи!), «Подлинные заметки о Некрономиконе» Фири (полное издание, в отличие от моей сокращенной копии), «Фрагменты Г’харна» в переводе Уэнди-Смита, возможно, поддельный, но, тем не менее, бесценный экземпляр «Пнакотических рукописей», «Люди Монолита» Джастина Джеффри, в буквальном смысле сказочные «Культы упырей» (которые он собирался подарить мне на следующий день рождения, после того как извлек из них всю необходимую информацию), «Записи Гефа», «Заметки о Нитокрисе» Уордла, «Пограничный гарнизон» Урбикуса примерно 183 года нашей эры, «Атлантида» Платона, редкое иллюстрированное издание Полного собрания сочинений По в трех объемистых томах, куда более древние труды таких авторов, как Иосиф, Магнус, Леви и Эрдшлюсс, и собрание книг об океанских верованиях и легендах, включавшее в себя такие работы, как «Гидрофины» Гэнтли и «Фишбух» Конрада фон Тернера 1598 года. И я лишь перечислил то, что непосредственно бросалось в глаза…

В темном углу стоял предмет, всегда приводивший меня в не меньшее восхищение, чем самого Кроу — большие, покрытые иероглифами старинные часы в форме гроба, тиканье которых казалось нерегулярным и неестественным, а четыре стрелки двигались независимо друг от друга и вне какой-либо связи с любой хоть сколько-нибудь знакомой мне системой отсчета времени. Кроу купил их на аукционе несколько лет назад, полагая, как он утверждал, что они когда-то принадлежали моему отцу, о чем я тогда ничего не знал.

Что же касается общей обстановки кабинета — широкие окна были задернуты шелковыми занавесками, пол устилали дорогие бухарские ковры, на стенах висело множество оригиналов Обри Бердслея — некоторые весьма эротического содержания — в не менее дорогих рамах из палисандрового дерева. В кабинете чувствовалась смешанная странным образом атмосфера — мягкое спокойное тепло Старого Мира, и, вместе с тем, чужой холод внеземных сфер.

Надеюсь, я сумел в достаточной степени передать некоторые черты натуры Титуса Кроу и его кабинета в расположившемся на вересковой пустоши Леонардс-Хит бунгало, известном как Блоун-хаус… Что же касается того, почему я там оказался…

— Полагаю, тебе интересно знать, — помолчав, начал Кроу, — почему я пригласил тебя приехать, притом в такой час и столь холодной ночью, когда, несомненно, у тебя хватает и других дел? Что ж, не стану держать тебя в неведении. Но сначала мне очень хотелось бы знать твое мнение кое о чем.

Встав, он подошел к столу и вернулся с толстой папкой газетных вырезок, открыв ее на заранее отмеченной странице. Большинство вырезок пожелтели и выцвели, но той, которую показал мне Кроу, было всего несколько недель. На ней виднелась фотография, сопровождавшаяся следующим текстом:

Мистер Штурм Магрусер, глава «Магрусер Системс», всемирно известной британской оружейной компании, в одном шаге от получения заказа на два миллиона фунтов от Министерства обороны, связанного с секретной на данный момент системой национальной обороны. Мистер Магрусер, который сам разработал новую систему, не стал давать комментариев в ответ на вопрос нашего репортера, покидая загородный дом одного из официальных лиц Министерства обороны, но, по слухам, его компания близка к созданию оборонной системы, после которой атомную бомбу можно будет считать полностью устаревшей. Утверждается, что испытания запланированы на ближайшее будущее, после чего ожидается, что Министерство обороны примет окончательное решение…

— Ну? — спросил Кроу, когда я еще раз перечитал заметку.

Я пожал плечами.

— К чему ты клонишь?

— Не впечатляет?

— Конечно, я слышал о нем и о его компании, — ответил я, — хотя, кажется, впервые увидел его фотографию, но за исключением этого…

— Ага! — прервал меня Кроу. — Отлично! Ты впервые увидел его фотографию, и при этом он весьма известная фигура, о его фирме постоянно говорят в новостях, и так далее. Я тоже впервые ее увидел.

— Вот как? — озадаченно сказал я.

— Да, это очень важно, Анри. Могу даже рискнуть предположить, что фотографии мистера Магрусера появляются крайне редко.

— И что? Возможно, он стесняется камеры.

— Так оно и есть, и на то имеются весьма серьезные причины. К этому мы тоже перейдем, а пока давай поужинаем!

Именно эта черта характера Кроу всегда меня раздражала — его склонность перескакивать с одной темы на другую, как бы между делом, ничего не объясняя и вынуждая постоянно блуждать в потемках. Конечно, он поступал так лишь тогда, когда знал, что его слушателям никуда не деться. Но в данном случае вряд ли он собирался меня помучить, просто дал возможность подумать немного самому — чем я и занялся, пока он нес с кухни холодного жареного цыпленка.

II

Штурм Магрусер… В самом деле, необычное имя. Естественно, иностранное. Может, венгр? Маг… мадьяр? Впрочем, я в этом сомневался; несмотря на явно восточные черты, кожа его отличалась бледностью. А его имя, Штурм? Если бы я чуть лучше владел языками, возможно, я до чего-нибудь и додумался бы. И еще его странная скрытность, плюс замечание Кроу, что его фотографии появляются крайне редко?

Когда мы поели, Кроу спросил:

— Что скажешь насчет V после его фамилии?

— Гм? Ну, сейчас это довольно распространенная мода, — ответил я, — особенно в Америке. Это означает, что он пятый в своем роду, пятый Штурм Магрусер.